Редакция журнала ТЕАТР. связалась с героями номера «География независимости» – негосударственными российскими театрами – и расспросила их о существовании в пандемию.
В 2018 году, когда в редакции журнала было принято решение выпустить отдельный номер, посвященный негосударственным театрам, мы насчитали по стране более полусотни театральных организмов, которые возникли не по указанию сверху, а по спонтанной творческой воле их создателей. При этом мы вступили в диалог исключительно с теми театрами, которые на тот момент уже доказали, что их творческий потенциал даст фору десяткам так называемых «госов» нафталинного типа. Между тем, пандемия, как нетрудно догадаться, ударила именно по ним – по театрам, которые жили и творчески реализовывались почти полностью на деньги от проката спектаклей. После скандала с негосударственными театрами Петербурга, которых в городе более 25-ти и которых именно в это время лишили минимальных субсидий комитета по культуре – то есть фактически перекрыли кислород, – мы решили провести нечто вроде ревизии. Корреспондент журнала ТЕАТР. Анастасия Казьмина созвонилась с руководителями российских «негосов» и задала им три одинаковых вопроса.
1. Продолжалась ли творческая жизнь театра во время изоляции – в любом формате?
2. Какие острые проблемы пришлось (приходится) сейчас решать и поступала ли хоть какая-то помощь от государства? Подавали ли вы документы в реестр частных театров, инициированный Минкультом?
3. Какие перспективы и планы существуют у театра на ближайшее будущее?
Ответы руководителей 50-ти российских «негосов» оказались не просто чрезвычайно разнообразными и уникальными портретами каждого из творческих коллективов. Они на поверку обернулись еще и плачевным диагнозом российской культурной политики.
Но главным результатом нашего исследования оказалось то, что почти все негосударственные театры – живы. Пока живы. И мы искренне хотим их поддержать – в частности, вот этим вот гидом, который, надеемся, прочитает и Министерство культуры РФ, и Союз театральных деятелей России, и региональные чиновники, от которых зависит уровень культуры в подведомственных им геолокациях.
Как и номер журнала двухлетней давности, нынешний обзор начинается с петербургских театров, потому что северная столица по количеству свободных театральных инициатив остается абсолютным рекордсменом.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Театр post. Художественный руководитель – Дмитрий Волкострелов. Директор – Ксения Волкова
1) Дмитрий Волкострелов: Мы остановили всю свою деятельность. У нас нет помещения, нет людей на зарплатах. У нас совсем другие принципы организации, поэтому мы просто не играем спектакли. Ждем, когда это станет возможным.
2) Ксения Волкова: Мы отправляли документы в реестр частных театров Минкульта. По фейсбуку кочевала гугл-форма, которую каждый по желанию мог заполнить. При этом, параллельно точно такие же сведения собирал СТД РФ Москвы и петербургское отделение СТД. Одинаковые опросники приходили из разных инстанций. Наверное, этот реестр был придуман для того, чтобы найти какие-то неочевидные театры. Никто не знает, что будет дальше, но чисто в теории, это какая-то правильная инициатива. Впервые за много лет Министерство культуры решило обратить внимание на частные театры, вывести этот спектр из тени, потому что никто нас никогда не считал, не было никакого реестра. Обратной связи после заполнения документов не было, но я думаю, что и не будет. Может, кто-то ожидает какую-то помощь, но я этого и не предполагала. Это просто систематизация, каталогизация. Я это воспринимаю как энциклопедическую историю.
3) Дмитрий Волкострелов: Вы, конечно же, знаете про ситуацию с субсидиями в Петербурге. Пока ничего не известно, должен быть второй этап. Но выглядело это всё очень странным решением со стороны петербургского комитета по культуре. Нам, конечно, это важно. Для театра нашего размера эти деньги как раз имеют очень большое значение.
«Кукольный формат». Художественный руководитель – Анна Викторова
1) Мы запустили в процесс два новых спектакля. Если все будет хорошо, выпустим их в сентябре. У нас был онлайн-проект: мы снимали короткие скетчи для скринлайфа и вывешивали их в наших соцсетях и на платформе скринлайфа. Героями в этих роликах были наши куклы, куклы-писатели: Пушкин, Достоевский, Гоголь. Еще у нас есть такой герой – котик. Это мягкая игрушка, которую кто-то из детей забыл у нас в театре. Были ролики про то, как этот кот остался один в театре, грустит, смотрит на наши портреты, подметает пол.
2) Еще до пандемии мы получили гранты, они сейчас нас очень спасают. Спасает и то, что мы заработали в предыдущее время. То есть, если карантин еще на осень продлится, то уже непонятно, как мы будем жить.
Мы подавали документы в реестр Минкульта. Причем нам присылали эти формы со словами, что надо заполнить срочно до двух часов. Где-то три раза мы заполняли анкеты. Ответа никакого, конечно, нет.
3) Самое обидное, что нам не дают работать. Все уже вышли. Если б мы начали сейчас работать, мы бы смогли себя прокормить, а мы сейчас и работать не можем, и субсидию не получили. Мы на нее рассчитывали, потому что она нас всегда страховала. Мы не работаем, но оплачиваем склад, аренду. Но самое обидное – что нас не открывают. Мы пытались встретиться с Роспотребнадзором, но глава этой суровой организации ушла в отпуск, а мы продолжаем ждать чего-то. В общем, мы пока сейчас еще живем, но что дальше – не знаю.
Pop-up театр. Художественный руководитель – Семён Александровский
1) За это время мы успели сделать и показать аж 12 раз новую работу на фестивале «Точка доступа» – спектакль «Брак», который мы сделали вместе с драматургом Асей Волошиной. Работа получилась хорошая. Это была неожиданная и приятная активность. Мы сначала долго писали пьесу, репетировали. То есть был полноценный цикл выпуска нового спектакля. Я сделал по заказу ГМЗ «Царское село» в Петербурге новый спектакль. Это будет прогулка в наушниках по парку. Ну и вот прямо сейчас мы начинаем играть наш спектакль «Профсоюз работников ада» в барах Петербурга, который готовили всю изоляцию.
2) В нашем случае показ спектаклей – это весь заработок театра, иных источников дохода нет. Нас не поддерживает ни на какой основе ни город, ни государство, поэтому во время изоляции мы потеряли весь доход. Когда Минкульт делал реестр частных театров, я дал согласие включить нас в этот реестр по формальному признаку – мы же независимый театр. Но когда петербургские коллеги писали какие-то письма с прошениями о поддержке, я этих писем не подписывал. Pop-up театр дистанцируется от диалога с властью, потому что те основы, на которых этот диалог в данный момент строится, невозможны. Мне кажется, что диалог должен строиться на равных, на одной платформе. Сейчас это разговор снизу вверх, который меня в принципе не устраивает. Я не хочу быть в позе просителя. Мы создаем общественное благо наравне с государственными театрами, соответственно, по законам логики город должен быть заинтересован в нас – создателях культурного блага, в людях, которые создают контакт со зрителями так же, как и государственные театры. Если городу это неинтересно, я не хочу ввязываться в разговор, в котором нужно объяснять такие простые вещи.
3) Те спектакли, которые можно будет играть, мы сразу начнем играть. Но надо сказать, что Pop-up театр сильно отличается от большинства театров. Большая часть наших спектаклей вообще для одного зрителя в наушниках. В баре спектакль тоже в наушниках. И на улице. Наш театр к апокалипсису был готов. Теперь афиша обогатилась и спектаклем онлайн. На август мы делаем с ним перерыв, чтобы как-то выдержать паузу, а в сентябре планируем продолжить его играть.
Karlsson Haus. Директор – Анна Павинская
1) Когда карантин только начался, мы надеялись, что это продлится достаточно недолго. Мы записывали сказки, выкладывали их в интернете, несколько раз показывали записи наших спектаклей. В конце апреля мы открыли онлайн-школу, сделали для детей разные мастер-классы. Этот проект, скорее всего, продлится и после карантина, потому что оказался достаточно востребованным. Появилось много людей из разных регионов, разных стран. У нас есть группы из Америки, Германии, Франции. Мы провели летнюю Лабораторию фигуративного театра в усеченном формате. Обычно мы приглашаем на этот проект людей из регионов, но в пандемию все пришлось переиграть, перевести в формат репетиций. Однако проект прошел, по его итогам мы выпустим спектакль.
2) Финансовые проблемы – огромные, потому что у нас достаточно большой штат, и мы приняли решение, что должны сохранить людям хоть какую-то минимальную зарплату и поддерживать наших актеров, административный персонал. Мы пока не выплачиваем аренду, но долги копятся. Заработки минимальные, онлайн-школа приносит деньги, но этого хватает всего лишь на продление жизни на некоторый срок. Это покрывает одну треть наших расходов.
Мы много раз подавали документы. Я знаю, что нас занесли в реестр Минкульта. Вопрос в том, что с этой информацией чиновники будут делать дальше. Пока от них – никакой обратной связи. Мне кажется, мы четыре или пять раз заполняли разного рода формы, которые нам присылал Комитет по культуре – и тоже пока без результата.
3) Нам не дают работать. Насколько это адекватное решение – вопрос. Сейчас уже работает все, что только можно. Почему считается, что наши маленькие театры так опасны, – совершенно непонятно. Такое ощущение, что про нас просто забыли, ну как-то не подумали, что есть театр на малое количество людей. У нас нет никакой помощи, мы к малому бизнесу не относимся, соответственно, все меры поддержки, которые на малый бизнес ориентированы, для нас не подходят. Еще какое-то время мы проживем, но это очень непродолжительное время. Малый бизнес сохраняют, потому что это и рабочие места, и экономика. Но мы ведь тоже рабочие места, и, в общем-то, культура на экономику опосредованно тоже влияет. Нам нужно как можно скорее открыться хоть в каком-нибудь виде, чтобы продолжать выплачивать зарплаты. Никто сейчас не говорит про новые проекты, постановки – я думаю, этого не будет еще очень долго. Но надо хотя бы просто людей на улицы не отправить. Не потерять ценные кадры, которые мы собирали годами.
Театр «Особняк». Художественный руководитель – Дмитрий Поднозов
1) Весь коллектив, который был на зарплате, нам пришлось распустить в неоплачиваемый отпуск. Мы не играли спектакли онлайн, потому что все-таки театр – это место, где энергия должна концентрироваться в одном помещении. Но мы репетировали вне зависимости от постановлений. Мы даже выпустили спектакль и сыграли его как бы нелегально, выписывая зрителей по личкам, призывая всех тайно приходить на открытый прогон закрытого показа.
2) У нас помещение, за которое мы платим аренду, и деньги заканчиваются, несмотря на то, что я зарплат никому не плачу.
Алина Мустафаева, директор театра: Мы столько разных документов подавали за это время. Формы от СТД и Министерства культуры мы тоже заполняли, но непонятно, чем это все закончилось. Была же еще частная инициатива по поводу всероссийского объединения частных театров, но она тоже пока повисла в воздухе.
3) Дмитрий Поднозов: Если природа даст нам возможность работать, то мы выживем. Ведь это уже зависит от нее, а не от того, как реагируют чиновники на эти события. Если наступит какая-то вторая волна, то, наверняка, никакие, даже близкие отношения с государством не помогут большинству негосударственных театров пандемию пережить.
Театр Поколений. Руководитель – Данила Корогодский
1) Проблемы такие же, как у всех: мы спектакли не играем, а значит, у нас нет дохода. Онлайн было небольшое общение со зрителями, но мне все равно хочется живого театра. Нас остановили прямо на выпуске, 3 мая должны были сыграть премьеру. У нас два проекта было запущено в производство.
2) Мы – полностью репертуарный театр, у нас 14 названий было в репертуаре. С экономической точки зрения это наиболее затратная система существования. Мы держим площадку и играем 11 месяцев в году. Нам надо платить аренду. К счастью, у нас более-менее нормальные отношения с хозяевами помещения, удалось договориться о льготах на время. Но им-то тоже надо платить. Их тоже не освобождают от коммунальных услуг.
С нас постоянно собирали разные документы, было несколько волн. Выглядело это всё абсолютно по-салтыковщедрински. Мы одну и ту же информацию посылали одной и той же организации несколько раз. Шум был большой. Кончилось все тем, что Комитет по культуре объявил конкурс на субсидии. В прошлом году 30 коллективов получили субсидию, и мы тоже всегда получали какие-то деньги. Жить на них, конечно, было невозможно, но они помогали не утонуть. Оказалось, что в этом году субсидию дали только семи театрам. Теперь ждем второго этапа этих субсидий. Теперь опять документы собираем. Но если и сейчас не дадут денег, большое количество коллективов просто закроется.
Городской театр. Художественный руководитель – Наталия Лапина
1) Наш театр встал на паузу раньше всех – в конце декабря 2019, и не из-за коронавируса. Мы объявили о закрытии театра за полгода до этого в связи с невозможностью развивать программу Городского театра в отсутствии финансовой поддержки. Но поддержку нам Комитет по культуре пообещал и рекомендовал начать движение к госстатусу, поэтому мы не закрылись, а просто прекратили внешнюю деятельность в ожидании финансирования, которое должно было прийти в марте. Так что для нас это не 4, а уже 8 месяцев.
Прекратив внешнюю деятельность, мы вернулись к программе развития (уже в расчете на финансирование), завели в работу несколько новых спектаклей, лабораторию, детскую программу и программу поддержки для молодых. Детская программа начала работу раньше всех, и мы успели поиграть ее до пандемии. Лабораторию уже проводили без зрителей в июне-июле, с конца мая продолжили и репетиции спектаклей, чтобы успеть подготовить премьеры к сентябрю. В качестве краудфандинга показывали онлайн архивные спектакли.
2) Проблема у нас одна, как у всех – невозможность работать и что бы то ни было зарабатывать. Самой опасной зоной оказалась аренда, но здесь комитет в лице председателя Константина Сухенко нас не бросил, помог договориться с арендодателем: мы не могли играть, но и за помещение временно не платили, жили в долг. После июльской публикации итогов распределения субсидии выяснилось, что обещанная Городскому поддержка в этот этап не поместилась. Пока идет речь о том, что деньги все-таки будут выделены в сентябре. Для театра это значит, что в сентябре мы сезон не начнем – с приходом денег мы только сможем его полноценно готовить и планировать. Долг за аренду растет, доходов в период пандемии не было и нет, любая задержка – это серьезные финансовые потери.
Документы в министерский реестр частных театров мы, конечно, подавали. И через Комитет по культуре, и через СТД. Но реестр не означает мгновенное избавление от проблем – подозреваю, что это длинная цепочка действий; и неизвестно, затеяна она для реальной помощи или для чего-то еще.
3) Мы ждем обещанной меры поддержки, по-прежнему (теперь уже как и все) стоим на паузе и по-прежнему видим единственное логичное продолжение формы работы Городского театра в переходе на бюджетное финансирование. Но переход к госстатусу — это длительная работа без срока завершения. Поэтому сейчас важно одно — продержаться. И в идеале еще вырасти в качестве, несмотря на все сложности.
Театр Ненормативной Пластики. Художественный руководитель – Роман Каганович
1) Театр никак не жил эти четыре месяца, он ушел на отдых. Я не делал никаких онлайн-проектов, потому что я посмотрел кое-что, и меня все это не впечатлило, я понял, что мне это не интересно.
2) На нас пандемия не сильно повлияла, у нас нет аренды, нет штатных сотрудников, которые получают зарплаты. Полетели всякие фестивали, премии. Вот впереди «Золотая Маска», по идее, должна быть. Мы не знаем, сможем ли мы вообще как-то к ней подготовиться, сможем ли сыграть номинированный на национальную премию спектакль после такого огромного перерыва. Как это все восстанавливать, не очень понятно. В государственных театрах мы с трудом выбиваем дни для репетиций, но при этом площадки все закрыты. И непонятно, откроются ли. Вот тот же «Скороход», где мы играем наши спектакли, в таком очень странном состоянии из-за того, что не дали субсидию «Такому театру», а они – главный резидент «Скорохода». Так что теперь непонятно вообще, откроют ли «Скороход». Все очень тесно взаимосвязано
Я что-то заполнял, я так понял, что это было от СТД… или от Минкульта. Никакой обратной связи не было ниоткуда.
3) Если смотреть на Европу – прогнозы неутешительные. Может, нас в сентябре откроют, а в октябре опять закроют. Что меня действительно удивляет, так это то, что Мариинский театр уже играет спектакли. Почему в данном случае, когда речь идет о жизни людей, вдруг начинает работать эта формула – все равны, но кто-то равнее?! Вот это мне совсем непонятно.
«Упсала-цирк». Руководитель – Лариса Афанасьева
1) Это время помогло нам нащупать новые форматы взаимодействия со зрителями. Мы смогли справиться с дефицитом в бюджете за счет онлайн-проектов. Мы создали платформу, где любой человек может научиться жонглировать. Оказалось, что это какая-то очень востребованная штука. За это время наш курс прошло порядка 500 человек – взрослых и детей. Продолжалось общение с детьми, нашими артистами. Продолжались репетиции, сейчас мы готовимся к премьере спектакля «Перья» для узкого круга, которая намечена на 5 сентября. Мы делали этот спектакль вместе с антропологами на основе фотографий Дмитрия Маркова – фотографа-документалиста из Пскова. Спектакль – попытка изучения нашей памяти. Еще мы поучаствовали в онлайн-фестивалях, показали спектакли «Сны Пиросмани», «Я – Басё».
2) Мы не ждали никакой поддержки от государства. В этом смысле мы уже давно отказались от поддержки Комитета по культуре.
Мне кажется, нужно устроить саботаж какого-либо общения с госструктурами и направить свои ресурсы на поиски финансирования где-то в другом месте.
Мы никуда не подавали документы. Мы пытаемся не поддерживать диалог с властью, стараемся не входить в этот шизофренический разговор.
«Невидимый театр». Руководитель – Семён Серзин
1) Лично у меня в связи с пандемией даже больше времени появилось заниматься театром, хотя он и не мог нормально функционировать. Мы придумали такой формат – «Невидимые завтраки». Каждое утро мы выходили в онлайн-эфир с кем-то из артистов, беседовали, зрители задавали вопросы. Пытались делать и показы спектаклей онлайн. Я, правда, понял, что это путь в никуда, который нужно пройти, чтобы понять, что это не имеет никакого смысла. Вот мы сделали инстаграм-спектакль «Радио “Свобода”», ничего не получилось.
2) Проблема у нас одна, творческая – мы не играем спектакли. Театр же у нас невидимый, мы никогда не пытались получить поддержки государства. Я считаю, что это не имеет никакого смысла. У нас, к радости, нет своего помещения, есть только склад, за который нужно платить аренду. Но она не такая значительная. Нет никакого штата, нет необходимости платить зарплату. Хотя, конечно, даже те небольшие гонорары за спектакли, которые артисты получали, все равно были для них подспорьем.
Документы в министерский реестр мы подавали. Обратной связи не было.
3) Мы надеемся, что сейчас состоится фестиваль уличных театров в Архангельске, и мы приедем туда с нашим спектаклем. Потому что сейчас все больше и больше возникает ощущение, что как бы и не было никаких спектаклей, как будто мы так всегда и существовали.
Театро Ди Капуа. Художественный руководитель – Илона Макарова
1) Апрель, май, июнь мы почти ничего не делали. У нас были небольшие онлайн-попытки, прямые включения. В итоге я приняла решение, что мы не будем этого делать. В июле мы уже начали играть спектакль-экскурсию по местам партии «Народная воля». Мы его играем раз в десять дней по два спектакля.
2) У нас нет помещения, поэтому мы не должны были платить коммунальные услуги. Декорации храним в гараже, платим за него, но там дружественная цена. Мы в принципе существуем на самоокупаемости, последний раз субсидию мы получали в 2016 или 2017 году. Обычно мы ее просим только на постановку спектакля. Сейчас мы собираемся делать новый спектакль, и я написала заявку на субсидию. Но всем отказали, и сейчас будет второй конкурсный отбор. Подам еще раз.
Документы в реестр подавали, но что там дальше получилось, я не знаю. Были еще такие ситуации, когда Комитет по культуре высылал нашим коллегам, независимым театрам, формы, где нужно было указать убытки и так далее. Но нас в этот опрос не включали. Оказалось, что спрашивают только тех, кто получал в последнее время субсидии. Очень странная логика.
Театр Lusores. Художественный руководитель – Александр Савчук
1) Я ушел в онлайн с Лабораторией Нового театра, организованной Школой Нового кино в Петербурге. Мы делали зачеты и показы. В «Инклюзионе» я выпустил спектакль в Zoom’е «Человек, который ушел на Луну». Что касается именно проекта Lusores, мы сыграли в марте последние спектакли, дальше отменились все премьеры. Мы встречаемся онлайн, репетируем, затеваем два новых спектакля. Но на зрителя мы пока никакой деятельности не ведем.
2) Lusores – свободное образование, площадки у нас своей нет, и людей на зарплате нет. Мы все занимались своими параллельными делами. Документы в реестр частных театров мы отправляли. На субсидию я не подавался, но вот за «Особняк» очень переживаю, потому что мы в каком-то смысле – резиденты театра «Особняк».
Проект «Разговоры» фонда «Alma Mater». Художественный руководитель – Борис Павлович
1) Наша самая существенная сложность связана с тем, что половина нашей труппы – это люди с аутизмом. Они очень тяжело переживают ситуацию самоизоляции. Я могу как-то сам себе сказать, что все пройдет и наладится, а они не могут. У них возникает паническое ощущение того, что это навсегда. Если говорить о каком-то позитивном опыте, мы вместе с Союзом театральных деятелей сделали проект «Алло» в рамках «Точки доступа» по пьесе Элины Петровой. Для меня это большая творческая и человеческая радость. Мне кажется, что удалось сделать настоящий спектакль.
2) Мы отправляли документы нашему питерскому СТД. Ну а что может быть в ответ? Заметили, и слава Богу. В театре же это очень важно, чтоб тебя видели. Тут же дело не в получении денег или какой-то практической пользе. Ощущение невидимости – оно вообще неприятное. А в театре оно просто трагическое. Так что само движение к тому, чтобы увидеть и услышать нас, мне представляется очень важным.
3) Все на низком старте, все ждут флажок, чтобы начать играть. 9 сентября мы должны играть на фестивале «Арлекин». Надеемся, что этот фестиваль, несмотря ни на что, состоится.
Камерный театр Малыщицкого. Художественный руководитель – Пётр Шерешевский
1) Мы делали проект «Читки в полночь», читали современную драматургию. Кроме того, артисты наши читали Шекспира, Чехова. В начале июня мы этим заниматься перестали. Все равно, театр – это дело живое. За эти четыре месяца мне удалось полуконтрабандно съездить в Петрозаводск и поставить там спектакль, который мы выпустили без зрителей.
2) Проблемы такие же, как у всех. Платить артистам нам нечем. Ждем с надеждою, что нам разрешат открыться. Как мы откроемся, тоже непонятно. Ведь говорят про пятидесятипроцентную заполняемость и социальную дистанцию. У нас в зале и так – максимум 80 человек влезает. Если нас останется сорок, то это совсем экономически не выгодно. Мы – некоммерческое партнерство. Со всеми независимыми театрами мы писали письма и в Комитет по культуре, и губернатору с просьбой поддержать нас в ситуации пандемии. С этой субсидией мы как раз в числе тех семи театров, которые поддержку получили, но получили мы где-то в два с половиной раза меньше, чем получали обычно.
У нас ушло три артиста. Когда мы будем открываться, нам предстоит огромное количество вводов, чуть ли ни в семь спектаклей. Теоретически у нас запланирована премьера по пьесе Светланы Баженовой «Герб города N» на конец календарного года, в конце августа мы собираемся приступить к репетициям.
Театр ТриЧетыре. Художественный руководитель – Тигран Сааков
1) За четыре месяца мы опубликовали некоторое количество постов. У нас должно было быть десятилетие театра и очень много мероприятий: встречи с авторами, мастер-классы, спектакли. Все, что смогли, мы перевели в онлайн-формат: показывали архивные записи спектаклей, делали мини-ролики, посвященные юбилею. После серии юбилейных мероприятий мы приостановили показ спектаклей онлайн. Театр все эти годы существовал за счет детской студии, поэтому онлайн-занятия в студии у нас продолжались. У нас порядка ста студийцев.
2) С финансовой точки зрения мы эти четыре месяца пережили непросто. У нас была коммерческая аренда. Сначала нас попросили сократить помещение вдвое, соответственно, и количество денег сократилось. Так бы мы пережили пандемию, но собственник из-за карантина стал быстро продавать помещения. Новый собственник решил, что на этом месте будет спорт и йога, а нам пришлось съехать. Сейчас все наши вещи, декорации, которые хранились в этом помещении, мы поместили в склад. Совершенно непонятно, где брать деньги на этот склад, а главное, как нам открываться в будущем сезоне. У нас было специальное пространство для малышковых спектаклей – где все это теперь играть? У нас почти все спектакли рассчитаны на то, что у нас есть стационар, и мы можем себе позволить всякие необычные сценографические решения. Я не понимаю, где будет существовать детская студия, которая обеспечивала нам возможность платить аренду и содержать административный аппарат театра. Короче, в терминологии шахмат – патовая ситуация.
Есть еще такая проблема. В самом начале пандемии мы подали на грант СТД наш новый спектакль по произведению Эфраима Севелы «Почему нет рая на Земле». По договоренности Вениамин Смехов записал для нас авторский текст. Мы получили грант и, я так понимаю, именно на Вениамина Борисовича. Сейчас мы уже получили деньги от СТД, уже записали авторский текст, и мы рассчитывали на субсидию Комитета, чтобы выпустить спектакль. Теперь мы должны выпустить спектакль или вернуть деньги СТД. Но Смехов-то уже выполнил свою работу. Но мы все еще надеемся на поддержку Комитета во втором этапе конкурса.
Комитет по культуре запрашивал с нас данные для реестра. В какой-то момент Министерство культуры через все доступные ему каналы стало узнавать о негосударственных театрах, потом подключился СТД и стал спрашивать все то же самое. Мы все данные отправили.
3) По-хорошему, любой человек, не связанный с театром, бизнес при таких раскладах просто закрывает. Сейчас я лично буду брать кредит, потому что НКО получить кредит не может. Многие руководители сейчас будут брать кредиты лично на себя. Никакой нормальный бизнесмен на это не пойдет.
Еще я бы хотел отметить такой момент. Мы об этом редко говорим. Мы раньше много работали с детьми-инвалидами, мы эту деятельность и не прекращали. Порядка двух тысяч детей из сложных семей все равно к нам ходят. Мы будем сохранять эту социальную деятельность, но она сейчас тоже сильно под угрозой.
Инженерный театр AXE. Создатели и руководители – художники Максим Исаев и Павел Семченко
Максим Исаев
1) Онлайн мы, именно как АХЕ, ничего не устраивали. Не было адекватной идеи по освоению интернет-пространства. Я как художник был просто счастлив, что наконец-то случился этот карантин и можно ничего не делать. Я просто смотрел в окно. Пробовал нарисовать этот свой восторг.
2) У нас проблема, как у всех. Нет основных выступлений, нет денег. Документы в реестр частных театров подавали, но никакой обратной связи не было.
3) Я сейчас спектакль выпускаю в одном независимом петербургском театре, и меня, естественно, волнует, что будет с этим спектаклем. С АХЕ организуем лабораторию, мы получили для этого грант Фонда Прохорова. Эта лаборатория будет и как школа, и как реалити-шоу.
Павел Семченко
1) На нашей площадке в это время мы сделали небольшой ремонт. Отдельно члены нашего коллектива чем-то занимались. Я репетировал спектакль по пьесе Бродского «Мрамор», вот 12 сентября должна быть премьера в театре «Особняк». Потом я принял участие в двух онлайн-проектах. Я делал виртуальное оформление для спектакля Сергея Азеева по пьесе Константина Фёдорова. Потом я вместе с Владимиром Варнавой и театром «Балет Москва» сделал онлайн-спектакль «Прощай, старый мир!». Это был самый интересный виртуальный опыт для меня. Сейчас я нахожусь во Владимирской области у Андрея Попова в резиденции. Мы тут делаем проект-лабораторию, будет уличный спектакль-перформанс.
Ещё я сделал декорации для спектакля Александра Созонова «Это всё она» в питерском «Приюте комедианта». Ещё один проект на заморозке стоит в Архангельске: спектакль «Шторм» в сотрудничестве с архангельским Молодёжным театром. Я жду, когда этот проект возобновится. В конце августа мы, АХЕ, поедем в Архангельск участвовать в фестивале уличных театров с нашим представлением и, скорее всего, – в Самару со спектаклем «Фауст». Потом у нас в сентябре в театре будет лаборатория, там будут работать молодые студенты, создавать объекты и перформансы.
«Кукольный дом». Художественный руководитель – Элина Агеева
1) Никаких онлайн-событий у нас не было, были только лично у меня как у педагога – разные театральные форумы.
2) Проблема – отсутствие работы, отсутствие спектаклей.
Мы ничего не заполняли и не отправляли документов.
3) Мы, как и все остальные, ждем, когда откроются театры, спадет социопатическое напряжение в обществе и когда можно будет работать.
Новый императорский театр. Директор – Мария Слоева
1) Мы полностью остановили деятельность и ничего не делали.
2) У нас не появилось никаких сверхновых проблем, кроме того, что мы не собираемся и не репетируем. Это в будущем скажется на нашей работе. Сейчас в целом нет проблем, но они все отложены.
Документы в реестр мы намеренно не подавали. Это бессмысленно.
3) Нас, конечно, всех волнует проблема работы. Но Новый императорский театр ведь никогда нам дохода не давал, поэтому нет жестких переживаний. Наша жизнь возможна только в офлайне, потому что онлайн-формат мы еще не нашли.
Театральная лаборатория Яны Туминой. Продюсер – Соня Дурова
Соня Дурова
1) Мы не очень показательный пример, потому что у нас проектная история с одним спектаклем. Помещение мы постоянно не арендуем, поэтому мы в гораздо в меньшей степени пострадали в пандемию, чем другие театры. Но тем не менее, мы не выпустили один крупный уличный спектакль совместно с «Золотой Маской». У нас планировались гастроли за рубеж, которые, естественно, отменились. Мы, конечно, писали заявки на всевозможные гранты, часть из них мы выиграли. Онлайн-общения со зрителями у нас не было. В рамках СТД был семинар с критиком по поводу нашего готовящегося проекта, но это было закрытое мероприятие.
2) Документы в реестр мы подавали. Вообще, столько раз просили информацию о частных театрах… Мне кажется, мы подались везде, где только можно.
Яна Тумина
1) Я провела онлайн-лабораторию с моими студентами курса РГИСИ. Это была лаборатория по визуализации текста, мы работали с текстом Гоголя. Естественно, придумываются спектакли, пишутся заявки. Сейчас я работаю над спектаклем с двумя художниками – Сашей Комаровой и Кирой Камалидиновой – и с актрисой Ириной Евдокимовой. Проект называется «Пандемический театр Кранаха», но пока что нет средств для его реализации.
2) Для меня проблема в том, что в принципе исчезают независимые театры в Петербурге.
Я начинаю думать, что надо уезжать из города, которому такой театр не нужен.
Мы-то выживем, но меня поражают тенденции. Дело не в субсидии, мы и без нее жили. Дело в том, что в принципе город не нуждается в нас. Я это вижу как постепенное выдавливание независимых театров. В этом для меня беда. Лично у меня как у независимого режиссера проблемы с работой нет. Но мы понимаем, что изменится зритель, изменится рассадка. Я очень переживаю за свои небольшие спектакли, потому что играть в минус мы не можем. Если нет поддержки, значит, мы закрываем проект. Значит, город не увидит больше «Колино сочинение» или «Деревню канатоходцев».
«Театр Тру». Художественный руководитель – Александр Артёмов
1) Актёр Евгений Сиротин выпустил премьеру онлайн – «Птицы рая». Потом мы с Настасьей Хрущёвой для проекта «THEATRUM» сделали фильм «Сага о белом цисгендерном мужчине и Розовой арке Новой Этики». Но вообще основная деятельность нашего театра во время пандемии – иммерсивные спектакли, связанные с рыбной ловлей – рыболовный трип с актером Театра Тру. В рамках БТДdigital я делал проект «Что слышно в БДТ?».
За исключением того, что мы не играли запланированные спектакли, в принципе, никаких проблем не было. Терять нам нечего, мы на спектаклях много не зарабатывали. Площадки своей у нас нет.
2) Директор театра Вероника Мелконян: В реестр в Москву подавали документы. Анкета приходила от СТД, мы ее заполнили. Мы совсем не преследуем коммерческих целей. Взаимодействие с Комитетом по культуре просто дало бы городу возможность чаще видеть нас в Питере, поддержки показов не хватает. Мы живем отчасти как фестивальная команда.
3) Александр Артёмов: Я для всего театрального сообщества вижу в пандемии положительное. Коммерческие театры потеряли многое, да. А маргинальные неформальные сообщества так и останутся маргинальными неформальными сообществами.
«Такой театр». Арт-директор – Игорь Сергеев
1) Мы открыли интернет-магазин, где продавали мерч, абонементы и разные эксклюзивные штуки вроде дизайнерской короны из снятого спектакля «Мария Стюарт». Запустили онлайн-показы спектаклей, на которые продавали билеты, и очень боялись, что на фоне бесплатных показов это неправильно воспримут. В итоге трансляции пользовались популярностью. Был даже спектакль, который онлайн принес больше денег, чем оффлайн. Мы бы хотели в будущем качественно снять наши спектакли и регулярно показывать их.
2) Интернет-магазином и онлайн-показами мы покрыли примерно 3 месяца всех зарплат в театре. Наш арендодатель пошел нам навстречу, и мы 4 месяца – до августа – не платили аренду. Еще мы платим за аренду склада, немного влезли в долги, очень надеялись на субсидию. Но объявлен второй конкурс: эта небольшая шумиха, которую мы все подняли, надеемся, сработает.
Мы подавали документы в реестр частных театров, но никакого толка от этого не было.
3) После пандемии у нас останется наш интернет-магазин. Понятно, что сейчас будет процесс стабилизации. В ситуации, когда можно заполнять только половину зала, мы, скорее всего, не сможем платить гонорары артистам на том уровне, который был до пандемии.
Театр «Лицедеи». Директор, художественный руководитель Виктор Соловьёв
1) Онлайн-общение со зрителями у нас было на сайте, но это почти ничего не решает. Театр сидит, денег у театра нет. Аренду платить надо, и никто не собирается помогать. Надо еще понимать, что наши арендодатели – это люди, с которыми мы судимся с момента открытия нашего театра. Они просто мечтают нас выселить.
2) Конечно, мы подавали документы в реестр частных театров. Все, что с нас просили, мы отправили. Никакого ответа нет.
Анвар Либабов, лицедей
1) Мы провели международный конкурс для детей «Я – клоун». У нас в театре есть благотворительный социальный проект с Филимонковским детским домом в Подмосковье. До пандемии мы выступали на их сцене. В конце марта должен был быть инклюзивный спектакль. Мы придумали онлайн-проект «Филимонковские чтения»: читали всякие литературные произведения для детей. Ко дню рождения Пушкина мы делали специальную программу. Я на набережной Невы прочитал «Люблю тебя, Петра творенье…». Этот проект продолжается до сих пор. Также я участвовал в «Живой классике», это был детский онлайн-фестиваль. Свои спектакли мы не выкладывали, потому что у нас давно не было профессиональной съемки.
«Плохой театр». Руководитель Дмитрий Крестьянкин
1) Так как «Плохой театр» существует в режиме свободного полета, мы не особо испытывали дискомфорт. Просто спектаклей не было. Онлайн-событий мы решили никаких не делать, подумали, что для нас это не так важно. Каждый из нас участвовал в каких-то событиях на стороне, многие участвовали в «Точке доступа». Мы всегда делаем репетиции и спектакли только тогда, когда все хотят и могут. Лично я сделал на «Точке доступа» вместе с режиссерами Константином Почтенным и Сергеем Тейфелем проект «Вавилонская прогулка». Это был международный онлайн-перформанс.
2) Так как у нас в театре отсутствует финансовая система, мы играем спектакли принципиально бесплатно, пандемия на нас никак не сказалась. Творчески, наоборот, удалось накопить какой-то материал и подготовить проекты. У нас сорвалось несколько гастролей и фестивалей. Документы в реестр частных театров мы не подавали.
Театр «ЦЕХЪ». Руководитель – Михаил Каргапольцев
1) Мы жили в легком режиме: размещали информацию, делали интересный детский проект «Азбука». Мы записали с профессиональной студией два спектакля, смонтировали их и сейчас, в этом месяце, будем пробовать показывать их онлайн. Поначалу мы еще делали онлайн-квартирники. Потом была коллаборация с «Корона-драмой», мы делали онлайн-читку.
2) Проблема одна. Театр закрыт. Нам помогли наши арендодатели, они сделали нам скидку 50 процентов, и все, что мы накопили за это время, мы расходуем.
Мы отправляли данные и в Министерство культуры, и в Комитет по культуре. Ну и мы ждем, конечно же, второй конкурс на субсидию.
3) Мы начали репетировать. Два спектакля мы точно сможем выпустить, как только снимут ограничения. Еще два – позднее. Артисты немножко рассредоточились, пытаются как-то заработать… Сейчас народ потихоньку стекается опять к театру. Конечно, чтобы негосударственные театры не исчезли, надо срочно открываться. Сейчас у нас уже начнется проект – экскурсии с нашими артистами по городу. Ну и хотелось бы, чтобы все поняли, что независимые театры – это бренд Санкт-Петербурга, а не какие-то люди из подворотни.
«Этюд-театр». Режиссер Владимир Антипов
1) Мы дважды провели онлайн «Кабаре современного искусства» и перформанс «Нога бомжа». Еще был онлайн-спектакль, который, скорее всего, перетечет в некое подобие фильма.
2) У нас нет как такового штата в театре, поэтому мы просто потеряли возможность играть спектакли и получать за это хоть какие-то деньги.
Документы в реестр мы подавали. Но связи никакой нет. Насколько я понимаю, это достаточно сложно регулируемый вопрос.
3) Нет никакой ясности. Государственные театры еще могут себе позволить на месяц открыться, а потом уйти в онлайн, а нам-то что делать? С проданными билетами и так далее. Но если будет субсидия от Комитета по культуре, будет возможность также спокойно перейти в онлайн.
Социально-художественный театр (СХТ). Главный режиссер – Евгения Богинская
1) Мы начали пандемический сезон с онлайн-читок. Мы их транслировали, пока сами еще могли встречаться внутри здания. Также были читки произведений для детей в рамках проекта СХТ «Театральные каникулы». Долгое время ничего не происходило, мы все самоизолировались, а потом просто начали репетировать онлайн. Мы завели с Михаилом Патласовым проект «Ведьма русского рока», который должен был быть на «Точке доступа». Но проект по разным причинам поставили на паузу. Параллельно сейчас репетируется несколько спектаклей. В первую очередь, «Оскар и Розовая Дама» – автор пьесы Олеся Лихачёва, шеф-драматург – Ася Волошина. С фотографом Натальей Кореновской мы делали фотоэтюды для моего спектакля «Идиот». Владимир Захаров поставил на паузу репетиции спектакля «Pro 90-е» по пьесе Ксении Драгунской.
2) Нам пришлось отказаться от зарплаты людям, которые в СХТ занимаются организационной деятельностью. Менеджеры, smm-щики, бухгалтеры. Хотя, smm-щики-то больше стали работать, а платить нечем. Накопили немножко долгов.
Мы подавали документы, заполняли бесконечные анкеты. Обратной связи никакой не было.
3) Мы готовим большой проект, который будет длиться весь сезон. Проект посвящен методологии педагогической работы с артистом создателя СХТ Ларисы Грачёвой, которая недавно ушла из жизни. Весь пятый юбилейный сезон СХТ станет сезоном-посвящением ей. Еще готовится проект «Видеокнига». Совместно с Институтом мозга человека имени Бехтеревой мы будем весь сезон снимать видео о том, как работает мозг артиста, почему надо делать те или иные тренинги.
Молодежный камерный «Ерундопель-театр». Художественный руководитель – Наталья Уполовникова
1) Мы сначала сидели по домам, потом стали репетировать онлайн, затем проводили совместно с Арт-центром «Пушкинская-10», на территории которого мы работаем, онлайн-трансляции.
2) Самая большая проблема, которая возникла в этой ситуации у нашего театра, – это невозможность жить и работать. Без спектаклей и репетиций выжить театру невозможно. Нас просто поставили в ситуацию: умри и всё. Выжили только благодаря Арт-центру «Пушкинская-10» и собственной упертости, немного сил придал грант от СТД.
В реестр мы документы подавали, обратной связи пока не было. На субсидию тоже подавали, но, как и большинство, остались ни с чем.
МОСКВА
Театр.doc. Драматург Александр Родионов
1) Мы открыли онлайн-лаборатории по документальному театру. Для нас это оказалось какой-то основной и в то же время очень интересной формой и жить, и выживать до самого последнего времени. Одна лаборатория была сфокусирована на веб-театре, ее делал Александр Кудряшов с моей небольшой помощью как драматурга. В августе будут показы на наших площадках вещей, которые люди из разных городов делали в онлайн-мастерских у Полины Бородиной, Анастасии Патлай, Дмитрия Данилова.
Очень важным событием для наших артистов оказалась акция, которую организовал журнал ТЕАТР., – #помогиврачам. Это был вдохновляющий и сплачивающий опыт документального вербатима всероссийского масштаба.
2) С 1 августа мы уже имеем разрешение снова работать для зрителей. Это стресс. Мы заведомо ограничены и должны принимать зрителей с пятидесятипроцентной заполняемостью зала. Ну и главная сложность – аренда. У нас две площадки. Наши арендодатели не имели возможности дать нам арендные каникулы. У нас и до эпидемии была уже сформирована какая-то стрессоустойчивость к внезапным приостановкам деятельности. Знаю, что товарищам приходило приглашение участвовать в реестре частных театров – что было дальше, честно говоря, не знаю.
3) Вся история с карантином очень поучительна, это способ задуматься, нужна ли вообще театру площадка или это инерция привычного способа жить и работать традиционным способом. Пандемия оказалась парадоксальным отбором, в котором выжить прежде всего может театр экспериментальный. Театр, который может существовать, не нуждаясь в постоянном помещении. Для меня это была странная возможность заметить, что наш Театр.doc в текущий момент истории – театр традиционный. Мы не смогли отказаться от площадок. Может, этот выбор связан с нашими травмами. В нашей судьбе площадка была – с самого начала, и чем дальше, тем больше – какой-то сверхценностью. Посмотрим, как долго этот традиционный способ жизни будет продолжаться. Ждут ли нас какие-то новые испытания, которые насильственно заставят стать более экспериментальными.
Театр взаимных действий. Продюсер – Александра Мун
1) Четыре месяца мы общались онлайн, дистанционно. Показов у нас не было, потому что мы еще до пандемии прекратили играть спектакли. Последний показ был в январе, и мы планировали выпускать новый спектакль. То есть, на показах пандемия не отразилась, она отразилась на выпусках. Мы получили грант СТД уже во время пандемии. У нас из расходов – складское помещение, где мы храним декорации. Его мы сейчас оплачиваем, не получая доход, но это не очень большая сумма.
2) Нам пришло письмо от СТД, там нужно было заполнить гугл-форму. Обратной связи не было. Но мы и не рассчитывали на какую-то быструю реакцию, это же Министерство культуры. Но раз они создают какой-то реестр, есть надежда, что мы хотя бы войдем в поле зрения государства.
3) Мы планируем полноценную деятельность только на февраль. До этого неопределенность. Ждем вторую волну. По гранту нам тоже нужно отчитываться, но там есть какие-то послабления, можно онлайн это сделать.
«Антикварный цирк». Художественный руководитель – Елена Польди
1) Эти месяцы были необходимой теоретической подготовкой к новым проектам и спектаклям: сценарии, обсуждения, встречи. В онлайн-режиме шла работа со студентами кафедры режиссуры цирка ГИТИСа, а также обсуждение зимних планов по спектаклям на площадках наших постоянных партнеров: ЦИМа и Московской филармонии. Это наш нормальный режим – начиная с октября и вплоть до февраля мы вступаем в нашу активную рабочую фазу: деньги, заработанные в этот период, мы распределяем на выплату аренды помещений (у нас их несколько: для репетиций, хранения декораций, костюмов), налоговые и другие выплаты на весь следующий год. Деньги, заработанные в летний период, мы обычно вкладываем в создание новых проектов, но так как пандемия подзатянулась и разрешения на проведение массовых мероприятий (в том числе в парках) до сих пор нет, то для создания нового спектакля мы сейчас стараемся найти другие источники. 5 лет назад мы, почувствовав изменения экономического характера, приняли решение распустить труппу, освободив друг друга от разного рода обязательств, и перешли на проектный режим существования.
2) Мы получили письмо от Союза театральных деятелей с предложением заполнить анкету. Обратной связи пока не было.
3) В планах – приступить к офлайн-работе и плановым репетициям в надежде, что зимняя кампания, несмотря на карантинные ограничения, состоится.
«Театр Снарк». Художественный руководитель – Юрий Алесин
1) Наш театр не имеет жесткой организационной структуры, у нас ни с кем нет таких отношений, что мы должны платить зарплату. Мы просто перестали играть спектакли в самые зрительские, хорошие месяцы. Меня как режиссера онлайн не заинтересовал. Мы записали цикл из семи видеосказок, назвали их «Маленькие карантинки». Это был онлайн-опыт в жанре домашнего театра.
2) Из затрат у нас – склад, со складом удалось договориться платить пока половину, чтобы потом, когда начнется сезон, вернуть вторую половину.
Мы подавали документы в реестр частных театров, который собирал Евгений Худяков. Обратной связи не было.
«Трикстер». Художественный руководитель – Мария Литвинова
1) Мы решили, что не будем делать никакие онлайн-мероприятия и общаться со зрителями, и посвятили эту затяжную паузу проектам, на которые никогда не хватало времени. Мы разработали порядка шести проектов довольно подробно, четыре из которых сейчас запущены уже с финансированием.
2) Конечно, как и у всех, возникли финансовые проблемы, потому что у нас сорвалось довольно большое количество спектаклей.
Мы подавали документы в реестр частных театров, обратной связи не было. Мы довольно плотно общались с Евгением Худяковым, который этим занимался. У нас было несколько конференц-коллов с руководителями частных детских театров. Мы думали, какие могли бы быть параметры для внесения в реестр частных театров, чего бы мы хотели, как государство могло бы нас поддержать. Например, отмена налогов за третий квартал – так же как и за второй. На мой взгляд, это была бы основная помощь государства. Не надо ничего давать, просто не берите!
3) Мы сейчас получили грант от Российского фонда культуры, и мы в любом случае реализуем оперный проект «Орфей и Эвридика» – совместный проект с фестивалем «Территория». Сейчас мы в ТЮЗе репетируем спектакль «Маугли» к столетию театра. Ещё мы сейчас совместно с Росгосцирком готовим новую программу «Русалочка», которая тоже должна выйти до конца этого года. Я считаю, что, если в ближайшее время совсем все не будет плохо и артисты будут продолжать выходить на работу, то сейчас – золотое время для выпуска спектаклей. Их можно не играть на зрителей, но репетировать и сдавать руководству – идеально.
«Домик Фанни Белл». Директор – Андрей Поздняков
1) Мы запустили онлайн-программы, проводили занятия с детьми – это и развитие речи, и даже сами театральные студии, чтобы на какое-то время ребенка можно было оставить у компьютера с нашими актерами. Все это было хоть какой-то возможностью для наших актеров зарабатывать. Потом у нас была премьера онлайн-спектакля. Я думаю, что все это мы продлим и после карантина, будем двигать как отдельный продукт.
2) Проблемы как у всех – отсутствие денег. У нас нет людей в штате, от этого немного легче. Кредиты, которые мы брали, в том числе и на создание спектаклей, приходится выплачивать, далеко не все банки пошли нам навстречу. Что касается реестра негосударственных театров, мы собирали эту информацию вместе с Евгением Худяковым. Но дальше никакого ответа не было.
«Учёный медведь». Художественный руководитель – Андрей Пронькин
1) Мы выпустили один музыкальный онлайн-спектакль «Бегемот и компот» для детей сотрудников интернет-магазина. У нас там были и рисовальные загадки, и интерактивный мультфильм. Получилось здорово, но такой формат мне все-таки не очень близок. Меня расстраивает тот факт, что дети должны сидеть у экранов компьютеров. Ведь в наших спектаклях вообще очень важен тактильный момент.
2) У нас театр семейный. Конечно, отсутствие выступлений коснулось нас, мы очень экономили. Сбережения уже потихоньку подходят к концу. Мы боимся второй волны, и я думаю о том, что придется пойти поискать какую-то другую работу.
Документы в реестр частных театров мы не подавали. У нас нет ИП, мы как самозанятые, а там было условие, что должен быть формат ИП.
КАЗАНЬ
«Угол». Продюсер, учредитель фонда «Живой город» – Инна Яркова
1) Мы, как и все, перевели свою деятельность в онлайн. Проводили лекции, мастер-классы, пытались осмыслить эту реальность.
2) Про реестр мы слышали, мы туда себя внесли. Мы отсылали документы и в наше Управление культуры, и в Министерство культуры. Но каких-то видимых от этого результатов не было. Никакой поддержки от регионального или федерального Министерств культуры мы не получали. Только в рамках тех мер, которые распространяются на все НКО и ООО.
3) В данной ситуации существенное преимущество нашего театра в том, что у нас нет труппы. Прогнозировать что-то сложно, мы планируем открыться, когда это будет возможно, и пытаться работать.
Центр современной драматургии и режиссуры «Центр. Первый». PR-директор, драматург – Зоя Антонова
1) Мы как проект фонда «Живой город» ушли на карантин 16 марта. В этом году мы были вынуждены сдвинуть даты проекта. В декабре пройдет лаборатория «Театр горожан». Горожане будут писать эти тексты, мы их потом будем читать и делать эскизы. «Центр. Первый» работает вот в таком формате, один раз в год.
2) Документы в реестр мы не подавали. «Центр. Первый» – все же не совсем театр. Это образовательный проект, направленный на развитие драматургии.
3) У «Центра. Первого» в связи с пандемией есть план, но нет никакой уверенности в том, что все случится. Пандемия расставили все на свои места, у многих как-то поменялись приоритеты.
Молодёжный театр «На Булаке». Директор Виктор Степанцов
1) Онлайн-общение со зрителями у нас было на страничке в инстаграме. Онлайн спектакли показывать, на мой взгляд, бесполезно.
2) Нам надо платить аренду, сумма достаточно большая. Никакой поддержки мы не получили, кроме федеральной, которую два раза выдали по минималке.
Мы подавали документы в Минкульт. Но где-то на какой-то точке все это, видимо, затормозилось.
3) На сегодняшний день мы планируем открыться 3 сентября. Но вопросов больше, чем ответов. Мы написали письмо с просьбой о снижении аренды, но, к сожалению, у арендодателя тоже долг.
Камерный «Театр.Акт». Руководители – Родион Сабиров и Ангелина Мигранова
1) Со зрителями связи не было. Поддержки тоже. Мы осваивали для себя новые профессии. В данной ситуации мы задумались, нужны ли мы вообще и нужен ли наш театр городу. Мы занялись фотографией, кино.
2) Конечно, у нас серьезная финансовая проблема. Нам повезло, что у нас еще были деньги, отложенные на премьеру. На эти финансы мы были вынуждены жить как раз эти месяцы.
Документы в реестр мы подавали. От управления культуры нам приходило письмо, где предлагались кредиты, но мы, естественно, этим не воспользовались, кредиты нам нечем выплачивать.
3) Эта пандемия – полезный опыт. Мы теперь до конца понимаем, что предоставлены только самим себе. У нас в планах – музейный проект: арт-инсталляция о предметах, связанных с темой травмы человека. Мы сейчас собираем определенные интервью по всей России, у нас уже есть 12 историй. Еще мы победили во всероссийском конкурсе «Nespresso», на эти деньги приобрели камеру и стали снимать этюды, короткометражки, авторские фильмы. Театр для нас теперь будет, видимо, только хобби.
Камерный театр SDVIG. Художественный руководитель – Александр Фельдман
1) Никаких онлайн-событий не было. Мы себе как-то очень слабо представляем онлайн-театр. Это другой вид искусства. Я не считаю, что пандемия или какие-то другие условия должны определять театр.
2) Труппа нашего театра в принципе не получает зарплат. Это – их личная добрая воля. Поэтому для артистов ничего, кроме отсутствия спектаклей, не изменилось. Беда в том, что рухнула вся индустрия. У ребят проблемы и в других местах работы по творческой линии.
Я впервые слышу от вас про некий реестр частных театров. С нами выходило на связь региональное отделение СТД и говорило о какой-то помощи. Мы собрали все документы, потом все это по каким-то причинам тормознулось.
3) К сожалению, в данный момент мы не развиваемся, а находимся в ситуации выживания. Непонятно, как платить за аренду. Если мы в ближайшее время не запустимся, помещение придется покинуть.
Театр-мультитаскер «Пакет». Художественный руководитель – Регина Саттарова
1) В самом начале карантина в нашем театре случилось большое горе. Не стало актера и драматурга Павла Полякова, с которого начинался наш театр. Следующие месяцы карантина прошли для нас довольно тяжело, потому что у нас не было возможности собраться всем вместе. Когда мы немного отошли, мы стали составлять архив спектаклей, в которых Паша играл, и текстов, которые он написал. После этого мы сделали две онлайн-читки по Пашиным пьесам. Потом нам пришла идея онлайн-тренингов. Я давала артистам некие задания, и они снимали их на видео.
2) Главная проблема – мы не могли встретиться и обнять друг друга.
Документы в реестр частных театров мы не подавали. Мы – независимое творческое объединение. У нас нет никаких официальных положений и документов.
РОСТОВ-НА-ДОНУ
Театр «18+». Создатель – Юрий Муравицкий. Театр закрыт
Пандемия в ситуации с закрытием нашего театра просто сработала как лакмусовая бумажка. Все жизнеспособное или нежизнеспособное сразу показало себя таковым. Важно и то, что сейчас происходит в Питере с независимыми театрами.
Наше государство существует по принципу «Слабого толкни», оно антисоциально по своей сути.
И это становится абсолютно очевидно. И от этого страшно. Но я везде пытаюсь искать плюсы. Ситуация с коронавирусом вдруг всё проявила – насколько частные театры нужны государству, насколько Театр 18+ был нужен Ростову… Я думаю, что это не последнее открытие, которое мы сможем сделать благодаря всей этой страшной ситуации.
Творческое и финансовое ведь очень связано. Говорят же: «Зритель голосует рублём»… Если он не голосует, значит, ему это просто не нужно. Например, стало очевидно, что пытаться заработать денег в онлайне, с помощью онлайн-показов или сборов – практически нереально, потому что тех донатов, которые зритель может себе позволить, явно недостаточно для того, чтобы какой-то независимый проект продолжал существовать. Как мы ни пытались вести онлайн-деятельность, выкладывать спектакли и просить о помощи, по большому счету, это ни к чему не привело. Мы собрали не больше ста тысяч за все эти четыре месяца. Эта сумма несопоставима с теми расходами, которые были у театра.
Дело не в том, что нам не оказали поддержку власти города. Да и вообще с какого перепуга они должны нам ее оказывать, если это частный бизнес? Печально то, что так устроена жизнь в нашей стране, что частные организации и частные инициативы системно не могут рассчитывать ни на какую поддержку. Они вынуждены ее выклянчивать, унижаясь. Вот вывод. Пандемия сделала это очевидным.
КРАСНОДАР
«Один театр». Художественный руководитель – Арсений Фогелев
1) Мы показывали наши спектакли онлайн за донаты. Мы пытались выходить в эфир, поддерживать связь. Мы репетировали по Zoom’у новые спектакли, они почти готовы к выпуску.
2) Арендодатель убрал нам аренду, мы платим только за коммунальные услуги. Тем людям, которые работают у нас, мы платили зарплату все четыре месяца. Сейчас у нас деньги закончились. У нас есть некоммерческая организация, и мы подавали запросы на поддержку со стороны государства и правительства, но мы не подходим ни под одну категорию помощи. Максимум, что мы получили, – это поддержку для нашего ИП. Сейчас денег нет, все запасы закончились, уже начали тратиться личные деньги создателей театра.
Самая большая тревога в том, что в такое сложное время уже многих поддерживают, но относительно независимых театров никакого инструмента не выработано.
Режиссер Алексей Мосолов: Нас просили разместиться в нескольких реестрах: по линии СТД и по линии Министерства культуры. Мы всю информацию подавали несколько раз. Недавно вышла программа по поддержке некоммерческих организаций, там тоже опубликован реестр, но в этом реестре мы почему-то не находимся. Мы пытались обращаться через Министерство культуры в Минэкономразвития. Для того, чтоб нас внесли в этот реестр, но пока что нам дают отказ по двум причинам. Первая: мы не получали ранее гранты. Вторая: мы якобы не являемся социально ориентированной организацией. Хотя мы все это время работали и считали, что мы социально ориентированная организация. Нам сказали, что в Министерстве труда ведут реестр, и мы туда не входим.
3) Мы ждем, чтобы можно было продавать билеты, потому что как только мы начнем продавать билеты, мы начнем получать деньги, мы сможем платить людям хотя бы зарплаты. Я не знаю, сможем ли мы с первого месяца сразу заплатить аренду. Я надеюсь, что арендодатель еще пойдет нам навстречу и еще продолжит эти каникулы. Но надо сказать большое спасибо арендодателю.
ЕКАТЕРИНБУРГ
Театральная платформа «Ельцин-Центра». Руководитель направления – Наталья Санникова
1) У нас было несколько тем, с которыми мы разбирались, и делали онлайн-интервью с деятелями театра. От темы «Школа выживания. Опыт есть» до темы, связанной с тем, какие нас ждут последствия после пандемии. Были интервью с Виктором Рыжаковым, Семёном Серзиным, Дмитрием Даниловым. Мы пытались что-то узнать, какие-то соображения услышать. С этими темами также работали другие направления «Ельцин-Центра». Сейчас мы готовимся к новому сезону, будем запускаться в сентябре. Понятно, что вернуться к репертуару будет сложно, потому что жизнь – лучший драматург, лучше нее никто ничего не придумал. Мы готовим проект «Драматург меняет профессию». Один драматург будет делать эскиз по недавно написанной пьесе другого драматурга.
2) Конечно, мы хватаемся за поддержку и ждем эту поддержку. От большей части налогов за второй квартал нас освободили, и нам остается заплатить НДФЛ, что мы сделаем в ближайшее время, потому что отсрочка дана только до сентября. Пришлось сократить зарплаты, но ненамного. Нам очень помогает Фонд Бориса Ельцина, зарплаты основного штата они нам сейчас обеспечивают. Все небольшие расходы мы по-прежнему оплачиваем из тех средств, которые у нас накопились перед пандемией. Но скоро эта денежка закончится. И вот здесь возникает еще одна проблема, связанная с ОКВЭДами.
Продюсер Вячеслав Белкин: Эта проблема не связана с пандемией, она была еще раньше. Есть такой пониженный тариф страховых взносов при начислении официальной заработной платы. Этот пониженный тариф составляет 20 процентов вместо тридцати. У независимых театров основным ОКВЭДом (Общероссийский классификатор видов экономической деятельности) стоит ОКВЭД 90.01 – «Деятельность в области исполнительских искусств» (общей). Налоговая пока отказывается применять пониженный тариф к ОКВЭДам 90.01. Она говорит, что на пониженный тариф имеют право театры. Это – ОКВЭД 90.04, в который входит «Деятельность театров и концертных залов». Налоговая мне указала, что ОКВЭД должен быть 90.04. Я с этим не согласился, собрал все уставные документы, в которых четко прописано, что мы – организация некоммерческая, социально ориентированная, финансирование получаем целевое. Это все – условия для пониженного тарифа. На данный момент мы ждем ответа.
Наталья Санникова: Мы подавали документы в реестр негосударственных театров через СТД. Обратной связи так и не получили.
Центр современной драматургии. Директор и главный режиссер – Антон Бутаков
1) Мы провели международный фестиваль «ФишФабрик онлайн»: провели во второй раз и впервые – онлайн. Участвовали театры из Казахстана, киношники из Молдовы. До этого у нас было более пятидесяти онлайнов: спектакли, эфиры с актерами, концерты.
2) Проблем много. Нет денег. Но мы зарабатываем очень разными способами. Нам помогают люди – донатами. Например, сегодня нам зритель аж из Самары перечислил большую сумму! Спасибо людям. Еще я получил стипендию от Свердловского СТД на постановку «Плахи» по Чингизу Айтматову. Но деньги были вложены в театр, естественно… Артисты получают у нас сейчас по 10 тысяч рублей в месяц… У нас копится большой долг за аренду, но хоть не выгоняют. Что будет дальше, мы не знаем. Самое главное – это поддержка людей и зрителей. Это единственная надежда России – человеческие добрые сердца.
Мы честно все документы подали на реестр, заполнили формы, все сделали, как полагается. Я очень надеюсь, что будет оказана поддержка. Возможно, это будет немного поздно, но будет.
«Коляда-театр». Художественный руководитель – Николай Коляда
1) Мы репетируем уже третий спектакль. Готов спектакль по моей пьесе. Сделали спектакли по текстам моих учеников: по пьесе Кати Гузёмы – «Мальчик мой», по пьесе Сергея Ермолина – «Нефритка», а также спектакль по пьесе Романа Козырчикова. Как только нам скажут, что можно работать, мы все это приведем в порядок и покажем.
2) Проблема одна – у нас нет денег. В театре работают 65 человек, надо было платить зарплаты, как-то выкручиваться. У нас не было никаких онлайн-спектаклей, онлайн-трансляций. Я это все не люблю. Мы только раз в неделю проводили встречи с актерами разных поколений и просили денег. Как говорится современным языком, «донатили», а по-русски – «христарадничали». Из этого мне удавалось платить небольшие зарплаты. Сейчас денег нет, а просить уже неловко, поэтому я объявил, что в августе никакой зарплаты не будет.
Кто-то из актеров устроился работать разносчиком еды, кто-то курьером.
Один парень уехал в Москву и работает в больнице. Поскольку почти нет никаких корпоративов, так артисты тоже не могут подзаработать. Мне очень жаль актеров, особенно актрис, у которых маленькие дети, и артисток старшего поколения.
Документы в реестр подавали. Ответа пока не было. Сбербанк выдал нам первый безвозвратный кредит. Я и еще пара человек в театре, у кого ИП, получали по 12 тысяч в месяц.
3) Мы надеемся, что нас откроют 1 сентября и разрешат играть спектакли хотя бы на 50 человек, как это было до начала пандемии. Мы 1 августа сыграли один детский спектакль на свежем воздухе в Центральном парке культуры и отдыха – бесплатно для тех, кто нам помогал. Потом у нас было возле театра открытие 17 театрального сезона. Сейчас снова будем играть спектакли в парке, теперь уже за деньги.
«Место». Художественный руководитель – Ольга Комлева
1) Театр «Место» возник в 2018 году. Мы организовали независимую площадку для того, чтобы оказывать поддержку локальным исполнительским инициативам и создавать междисциплинарные проекты на стыке современных художественных практик. Мы – театр без места. Театр – там, где мы. Во время пандемии мы не сильно пострадали, потому что у нас нет помещения в аренде. У меня нет как таковой труппы, которая регулярно участвовала бы в постановках. Вообще, площадки, где мы проводим наши проекты, очень часто заинтересованы в нас и в привлечении новой аудитории. Эти четыре месяца мы принципиально не стали уходить в онлайн, хотя у нас были видеозаписи всех наших проектов. Все же для меня театр – это, в первую очередь, коммуникация, диалог и обмен между зрителями и перформерами.
2) Да, я подала документы в реестр частных театров, никакой обратной связи не было. Причем я подавала документы два раза. Сначала это была частная инициатива, потом СТД присылал такую же анкету, и тоже никакой обратной связи не было.
3) 31 июля мы выпустили премьеру однодневной акции совместно с ГЦСИ. Мы делали институциональную ночь. Она была посвящена ироничному взгляду на тему институций вообще, тому, насколько сейчас важна роль институций, и так далее. Также мы планируем показы в летнем дворе ГЦСИ, и есть еще два новых проекта, которые мы запланировали к реализации в этом году.
КРАСНОЯРСК
«Театр на крыше». Художественный руководитель – Валерия Берёзкина
1) Онлайн мы делали воркшоп с разбором пьес, читку в Zoom’е и интервью с артистами.
2) Проблемы в том, что оборудование, реквизит, стулья, кресла хранятся на складе, а за склад надо платить. У людей зависли билеты, которые мы попросили не сдавать. Ничего нового мы не можем производить, никаких проектов, спектаклей.
3) У меня лично как у руководителя прогноз отсутствует, потому что нет прогноза от государства, от местных властей. Моя задача – отыграть те спектакли, на которые были проданы билеты до пандемии, а дальше, скорее всего, – перспектива грустная: либо закрытие, либо какое-то неожиданное событие в виде субсидий или грантов.
«Отдельный театр». Художественный руководитель – Андрей Пашнин
1) Эти четыре месяца мы не работаем, не существуем. Я, в частности, как руководитель театра. Ни под какие программы мы не попадаем в силу разных причин. Какое-то общение со зрителем у нас в сетях было. Была рубрика «В гостях у спектакля». Мы нарядились в персонажей спектаклей и немного пообщались на тему карантина.
2) У меня театр нетипичный, независимый, но у меня ИП. Я лично подавал стандартные заявления на какую-то компенсацию, но ничего не получил. Я не попадаю даже в реестр частных театров. У меня все артисты приглашенные, они параллельно работают в государственных театрах. По сути дела, этот театр – только моя проблема. Поэтому я не подхожу под привычное понимание частного театра: штат, актерский коллектив и так далее. Если бы я пытался под них подходить, то в условиях нашего города мы бы не смогли существовать.
ОМСК
Омский центр современной драматургии. Руководитель – драматург Светлана Баженова
1) Онлайн-общения у нас никакого не было. Мы живем только на билеты, поэтому денег у нас нет. Наши люди работают только в театре, половина ребят сейчас просто ушла работать на стройку. Тем не менее, мы сейчас собрались, делаем одновременно три премьеры. Но при этом актеры до шести часов вечера работают на стройке, к семи приходят в театр на репетицию и до одиннадцати репетируют. Мы арендуем площадку… Для этого девчонкам нашим приходится петь в каком-то кафе. Но, когда все откроется, у нас будут три прекрасные премьеры. Мне-то полегче немного, я хотя бы пьесы пишу, и в других городах открываются театры, которые мне что-то платят. Но эти деньги уходят в театр, который сейчас ничего не зарабатывает.
2) Я думаю, что поддержка может прийти, просто мы не умеем искать, не знаем этих ходов, ключей. Сейчас вот, например, надо платить налоги. Нет никакого дохода, но надо налоги платить.
В реестр частных театров мы подавали документы, и никакой обратной связи с нами не было.
3) Мы готовим премьеру по моей пьесе «Герб города N» с актерами драмы. Потом мы делаем «Человеческий голос» Кокто, из Москвы к нам приехал режиссер Сергей Старкин. Радион Букаев ставит у нас сейчас «Охоту на Снарка».
УЛЬЯНОВСК
Театр-студия «Enfant-Terrible». Художественный руководитель – Дмитрий Аксёнов
1) Онлайн-событий у нас никаких не было, потому что я противник всего этого. Мы выложили несколько записей старых спектаклей. Еще в инстаграме проводил небольшие трансляции об изучении русского языка.
2) Конечно, у нас проблемы с заработной платой, оплатой счетов за коммунальные услуги. У нас был маленький запас, но к концу лета надо бы начать играть, а пока разрешений нет. Непонятно, как жить нашим артистам, которые не работают параллельно в государственных театрах. Нам сейчас надо хотя бы отыграть то, что мы задолжали зрителям, потому что у нас практически никто не сдавал билеты.
Документы в реестр частных театров подавали, никакой обратной связи не было.
3) Пока нам разрешили открыть кассы и продажу билетов, начиная с сентября. Но только с оговоркой, что, в случае чего, мы сможем вернуть деньги за билеты. У нас зрители пока что бронируют билеты, но оплатят их, уже только когда спектакль состоится. Вообще, надо отметить, что нам очень помогают наши зрители. Хотелось бы даже назвать имена – Леонид и Александр. Эти два человека каждый месяц перечисляли нам по десять тысяч рублей.
ВОЛОГДА
Камерный драматический театр. Художественный руководитель – режиссёр Яков Рубин
1) Сначала мы пытались репетировать, но постепенно у нас как-то перестало получаться. Наверное, это связано с тем, что не было никаких понятных сроков, перспектив, когда всё это закончится. Мы стали просто жить, читать. Летом у нас возобновились репетиции.
2) Мы никого не увольняли, не закрывали театр, не распускали труппу. В те месяцы, когда не было возможности платить зарплаты, очень помогали друзья театра. Мы буквально развозили продукты нашим артистам. Срок оплаты аренды у нас немного отодвинулся, за коммунальные услуги висит долг. Совсем недавно мы чудом получили зарплатный кредит и смогли выплатить зарплаты нашим актёрам.
Документы в реестр частных театров подавали, никакой обратной связи не было.
3) Театр уже побывал на фестивале в Кинешме «Островский FEST» с моим спектаклем «В прекрасном и яростном мире», мы получили приз «За лучшую режиссуру». Этим же спектаклем 18 сентября откроется сезон. В ноябре нас ждут на фестивале «Диалоги» в театре «Человек», также мы поедем на гастроли в Магадан. Сейчас мы репетируем спектакль по «Братьям Карамазовым» Достоевского.
ЯРОСЛАВЛЬ
Ярославский Камерный театр под руководством Владимира Воронцова. Директор театра, актёр – Юрий Ваксман
1) Мы даже в пандемию умудрялись встречаться, обсуждать планы, кое-что репетировать. У нас своё помещение, к счастью, мы не вызывали никакого подозрения у Роспотребнадзора. Поэтому мы активно провели это время. Общение со зрителями онлайн было в формате маленьких пресс-конференций.
2) Мы – штатный репертуарный частный театр. Нам 21 год. Мы живём только за счёт того, что сами зарабатываем. Мы, конечно, верили в какое-то возмещение со стороны государства тем более, что оно анонсировалось президентом. К сожалению, нам так ничего и не дали, а у нас ведь в штате 35 человек. Мы умудрились выплачивать минимум зарплат.
Документы в реестр частных театров подавали. Департамент по культуре уверяет, что они всё получили.
3) 18 сентября мы открываем сезон, репертуар на октябрь-ноябрь у нас уже есть, готовим премьеры.