«Театральная весна — 2023»: лучшие драматические спектакли Красноярского края

В Красноярске проходит ежегодный фестиваль-смотр лучших спектаклей края «Театральная весна», который продлится до 3 апреля.

Прежде всего стоит сказать, что это – краевой фестиваль федерального значения, поскольку край этот в театральном смысле – локация уникальная. Такого количества театральных городов нет больше ни в одной театрально-административной единице страны. Даже в огромной соседней Якутии профессиональные театры работают всего в четырех городах, а в Красноярском крае – в девяти (точнее, в восьми городах и одном поселке городского типа Мотыгино, в котором постоянно живет менее 5000 жителей). Но самое важное – не количество, а удельный вес этих театров на карте России. Практически все они демонстрируют стабильный и серьезный художественный потенциал – развиваются, потрясают, удивляют. Словом, как это принято писать в соцсетях, «находятся в активном поиске» – что на театральном языке означает: ищут новых актеров (текучки тут не избежать, артисты рвутся из малых городов в крупные), новый театральный язык. Почти каждый театр, хотя и с разной степенью регулярности, освоил формат театральной лаборатории, сильно облегчающий поиск современных текстов и режиссеров, одной с театрами группы крови. Это уже не говоря о том, что сам Красноярск давно стал одной из культурных столиц России, не в последнюю очередь благодаря работе здесь Фонда Михаила Прохорова с его масштабными проектами, как «КРЯКК – Красноярская ярмарка книжной культуры» и «Театральный синдром». Ну и чиновники сферы культуры здесь, что называется, с человеческим лицом. Это как минимум. Здешнему министру культуры Аркадию Зинову – он, в недавном прошлом, успешный артист балета – не надо ничего объяснять, к примеру, про авангардистскую оперу Пуленка, он сам кому угодно всё про неё объяснит. Это я к тому, что уровень театров по всему краю и уровень образованности чиновников, управляющих культурой, находятся в прямой, а не в обратной зависимости, как кажется некоторым влиятельным лицам.

Как природный магнит для туристов Красноярский край хорошо известен. В заповедник «Столбы» устремляются многие, заезжая попутно в гости к великому Астафьеву в его «родовое гнездо» Овсянки или к Сурикову, чья усадьба находится практически в центре нынешнего Красноярска. Но вот, впервые проехав по всем театральным городам Красноярского края (за исключением Минусинска) в качестве эксперта «Театральной весны», я осознала, что прочертить театральный маршрут по краю – отличный план на отпуск внутри страны. В этом гиде спектакли расположены по номинациям, но их элементарно распределить по карте и отправиться в путь, проводя вечера в театрах, а днем посещая краеведческие музеи и выпытывая у экскурсоводов замечательные детали истории этого свободного гордого края, куда, как шутят здесь до сих пор, «плохих людей не ссылали». В шутке, как это обычно бывает, смешного – только доля, остальное – всерьез. Каждый город чтит память выдающихся сидельцев – ученых, писателей, людей театра. В изумительно красивом, отреставрированном к недавнему 400-летню Енисейске, куда всего час езды от Лесосибирска, есть мемориальная доска Николаю Эрдману, который, будучи арестован за политические пародии и выслан из столицы в Сибирь, играл здесь на любительской сцене в 1933-34 годах. В Мотыгино вспоминают белорусского писателя Бориса Микулича, арестованного, как и Эрдман, по ложному доносу, но чуть позже, в 1936-м, и всего полгода не дожившего до реабилитации в июне 1956-го. В Ачинске сотрудники музея взахлеб рассказывают про Георгия Авраменко, выдающегося геолога, археолога, краеведа, который, прежде чем стать первооткрывателем ачинской палеонтологической стоянки, был арестован в Москве, в самом начале блестящей карьеры (в 26 лет, в 1937-м), обвинен в подготовке мятежа против Советской власти и 18 лет провел в лагерях на Чукотке, в Находке, в Норильске.

Ну а уж побывать на Норильской Голгофе – суровом памятнике, собранном из мемориалов разных стран: Польши, Израиля, Латвии, Литвы, Эстонии, даже Японии – это, по-моему, долг каждого гражданина. Эта заполярная Голгофа расположена на месте бывшего кладбища Норильлага, где с 1935 по 1956 годы умерших и расстрелянных заключенных (а это не одна сотня тысяч людей – немыслимая цифра) хоронили в общих могилах в вечной мерзлоте. Тут всегда дует лютый ветер, а спрятаться ненадолго можно только в крошечной часовне, где богослужение проходит раз в год – в День памяти жертв политических репрессий 30 октября. Весь комплекс выдержан в стиле здешних угрюмых мест – и мемориальные бараки рифмуются с подлинными столбами линий электропередач, теперь покосившихся и с оборванными проводами, свидетелями чудовищных преступлений власти. Всё это пространство у подножия горы Шмидта выглядит скорбной и очень стильной декорацией к национальной трагедии, и у него есть голос. Если со стороны гор комплекс ограничен инсталляцией «Последние врата», которые выглядят порогом ада из фентези-хоррора, то врата подлинные, через которые посетители попадают в мемориал, – это колокольня: каждый, входя и уходя, может взять в руки толстый канат, прилагая немалые усилия, раскачать тяжелый язык, и извлечь звон, который будет долго расплываться по окрестностях, усиливаясь эхом, и будоражить память, имеющую столь досадную и опасную тенденцию погружаться в безмятежный сон.

Сами норильчане, понятно, стремятся всячески преодолеть это историческое прошлое, но делают это благородно и гуманно. Поэтому, например, в краеведческом музее нет постоянной экспозиции, посвященной ГУЛАГу, а есть проект сменяющих одна другую выставок, сюжет которых – победа воли и таланта над смертью. Юмор на них присутствует в полной мере. Например, один из экспонатов действовавшей в ноябре 2022 года экспозиции – шуточная лекция «История отпадения Нидерландов от Испании», которую Лев Гумилев написал по просьбе своего сокамерника, будущего известного писателя-фантаста Сергея Снегова с целью создаиия словаря лагерного жаргона. Это изумительно смешной текст, готовая монопьеса.

Вообще, за одну эту месячную поездку по Красноярскому краю я услышала десятки историй нонфикшн, с которыми никакой фикшн не посоревнуется: бери и ставь в театре, и снимай кино. И еще не поверят, скажут: ну насочиняли! В них во всех обычные люди, жившие в этой стране в XX веке, выглядят примерно как богатыри из легенд. И тот же замечательный гуманизм объединяет спектакли афиши «Театральной весны» 2023 года, которые я на правах эксперта по драматическим театрам рекомендую к просмотру все без исключения. И не только зрителям Красноярска. Но если вы, дорогие соотечественники, решитесь на событийный театральный туризм, стоит поторопиться. Спектакли в малых городах по причине ограниченного количества зрителей, к сожалению, редко живут долго.

Прежде чем рассказать подробно о спектаклях двух ключевых номинаций – лучших премьерах большой и малой формы – напишу короткой строкой о других спектаклях афиши, которые тоже замечательно хороши. Так, в номинации «Лучшие спектакли для детей и подростков» нынче – три работы. «Садко. Небылицы», поставленные в Норильском Заполярном театре драмы Тимуром Файрузовым, имеют мало общего с канонической сказкой  – это хороводное действо с замечательно изобретательной и насыщенной образами сценографией из подручных средств авторства Фемистокла Атмадзаса и простым сюжетом об опасном хождении за три моря и отрадном возвращении домой.

«Невидимый мальчик» появился в крошечном лесосибирском театре «Поиск», прославившемся двумя театральными хитами по гоголевским «Мертвым душам» режиссера Олега Липовецкого, где вся галерея неизживаемых русских типов (десятки ролей) виртуозно и в спринтерском ритме разыгрывается тремя актерами. Начинающий режиссер Анастасия Лаптинская взяла сюжет из книги писательницы-психолога из Портленда Труди Людвиг, которая всю жизнь занимается решением проблем детской агрессии, и поставила спектакль, предназначенный для семейного просмотра. С помощью простых интерьерных кукол и разных театральных форматов – от театра теней до вребатима – люди и куклы рассказывают о буллинге и о том, кто в нем виноват (не дети, конечно же) и как ему противостоять.

А «Самые добрые в мире» петербургского режиссера Юлии Каландаришвили – родившаяся в красноярском ТЮЗе обаятельная камерная приключенческая история о смерти, не травмирующая психику ребенка, а вызывающая естественный познавательный интерес. Ее герои – трое предоставленных самим себе детей, в числе которых – ярко-выраженный лидер Эстер Анны Проскуриной. Эстер и приходит в голову идея организовать похоронную службу, чтобы торжественно хоронить умерших животных.

Лучшими премьерами в номинации «Эксперимент» эксперты назвали иммерсивный променад-спектакль «Побег в зоопарк» Красноярского парка флоры и фауны «Роев ручей» в постановке Юрия Квятковского и спектакль красноярского ТЮЗа «Расцветает самая красная из роз». Второй – замечательная молодежная история по графическому комиксу известной шведской феминистки Лив Стрёмквист: начинающий, но, несомненно, талантливый и осмысленный режиссер Ксения Пещик с командой из трех молодых тюзовских артистов легко втягивает зрителей в интерактивную игру с целью разобраться, что нынче происходит с любовью, почему она расцветает во всей красе всё реже, и отчего самый завидный мужчина Голливуда Леонардо ли Каприо меняет дам с периодичностью раз в год, много – в два. Очевидную удачу спектаклю и доверие зрителей обеспечивают, прежде всего, его сегодняшний ритм и стиль, а также азарт молодых артистов Салмана Джумагазиева, Анны Проскуриной и Татьяны Скрябиной, которым, как и режиссеру, эти разборки с любовью, как кажется, насущно необходимы.

В спектакле Квятковского актеров нет совсем, кроме изумительного четвероногого существа – альпаки Джульетты. Зрители перемещаются в наушниках по наружным и внутренним пространствам зоопарка, которые постепенно переосмысляются как территория реализованной мечты создательницы живого уголка в заповеднике «Столбы» (из него впоследствии и вырос «Роев ручей») Елены Крутовской и её верности себе. Начинается история в кровавые 30-е, когда дед Крутовской, известный врач, был арестован и погиб в лагерях, а она вернулась в Красноярск, спасаясь от репрессий в отношении членов семьей врага народа, и занялась сохранением редких животных. На ее мемориальной доске на одном из столбов написано: «Елена Александровна Крутовская (1914 – 1984). Основатель живого уголка, борец за лучшие традиции столбистов, не отделявшая любовь к природе от любви к человеку».

Номинация «Лучшая премьера сезона в драматическом театре (большая форма)»

В этой номинации доминирует русская классика, и эффект узнавания текстов и ситуаций, сочиненных век, а то и два назад, сильно впечатляет, особенно, с учетом остросатирического характера произведений.

Декорация спектакля Олега Рыбкина «Горе от ума» – превращенный художником Никитой Сазоновым в жилище Фамусовых центральный холл знаменитой столичной высотки на Котельнической, первые квартиры в которой раздавал еще Лаврентий Берия. Но действие спектакля происходит на пару десятилетий позже, в застойные 70-е, а сюжетом истории становится очередной консервативный поворот, которые в нашем отечестве, как мы все имели возможность убедиться, происходят молниеносно. Трех лет, которые красивый и остроумный Чацкий – Никита Косачев провел, очевидно, на стажировке в одной из европейских соцстран, оказалось вполне достаточно не только чтобы повзрослевшая Софья – Ася Малеванова полюбила другого, но и чтобы родные люди, с которыми можно было общаться по-свойски и свободно на любые темы, обернулись, в соответствии с новыми социальными запросами, пугливыми лицемерами, а обязательными гостями на каждом «балу» стали «люди в штатском». На сцене – половина труппы, и яркая талантливая молодежь не уступает корифеям. Абсолютно аутентичны и до боли узнаваемы Фамусов – Борис Плоских и другие представители советской номенклатурной «элиты», над которыми возвышается «деревянный» остолоп Скалозуб в роскошном исполнении артиста исполинского роста Георгия Дмитриева. Все они не только со вкусом играют и импровизируют, но еще и танцуют и поют под живую музыку. Причем, репертуар нарочито сложен из эстрадных хитов 70-80-х на зимние темы (оттепель безвозвратно прошла), которые ловко вплетены Рыбкиным в драматургическую канву и которым не дает прозвучать излишне сентиментально отменная ирония Станислава Линецкого.

«Самоубийца» того же Рыбкина, в котором занята практически вся труппа Театра им. Пушкина – чистейший образец мейерхольдовской трагической буффонады. Вообще эту парадоксальную черную комедию Эрдмана 1928 года о безработном и незаметном неудачнике Подсекальникове, который, как только объявляет о желании покончить с собой, становится всеобщим героем по той простой причине, что в России «то, что может подумать живой, может высказать только мертвый», – почти никому не удается поставить смешно. Когда-то Станиславскому запретил ее репетировать лично Сталин, не разделив восторги основоположника режиссерского театра в России перед «новым Гоголем». Да и судьба исключительного остроумца Эрдмана, как уже упоминалось, оказалась не из веселых. А вот спектакль Рыбкина получился смешным в буквальном смысле до жути. Обнаружилось, что текст Эрдмана сегодня звучит так, словно написан вчера. А Владимира Пузанова играющего Подсекальникова, так и хочется сравнить с Эрастом Гариным. В начальных сценах в длинной ночной рубахе и с синими кругами под глазами он смотрится безумным Пьеро, которого по ходу действия обступают социальные монстры, претендующие на его посмертную записку: представитель интеллигенции – Александр Истратьков, писатель – Данил Коновалов (которые выглядят как злобные белый и рыжий клоуны), мясник с окровавленным ртом – Александр Хряков, гигантский батюшка с пугачевской бородой (еще одна феерическая роль Георгия Дмитриева), который так орудует колоколом, что никакая народная дубина ему не страшна. И внутри этого «цирка макабр» вызревает постепенно, но звучит всё отчетливей совершенно мандельштамовская тема беспомощности человека перед системой, но при этом – вопреки всему – его (человека) неотъемлемой и неистребимой «радости тихой дышать и жить».

«Отцы и дети», родившиеся в Красноярском ТЮЗе (чей бурный ренессанс последнего десятилетия связан с именем Романа Феодори) – едва ли не лучшее в карьере создание московского режиссера, ученика Петра Фоменко Кирилла Вытоптова, спектакль-высказывание, спектакль-позиция. Вытоптов сам осуществил инсценировку романа, перенеся действие в наши дни. Его Базаров – Александр Дьяконов, исключенный из университета за политические убеждения, о чем сам герой сообщает в видеоролике в прологе спектакля, испытывает теорию нигилизма и ставит циничные опыты на всех, включая и себя. Его идейного антагониста, сторонника «традиционных ценностей» Павла Петровича Савва Ревич виртуозно и безжалостно-остроумно играет весьма распространенным ныне социальным типом: скудоумным существом с двойными стандартами. Тургеневские герои у Вытоптова выступают в телестудиях на актуальные темы, и снимают «сторисы» для соцсетей, старший Кирсанов разводит грибы на собственной ферме, стильная умница Анна Одинцова – Кристина Баженова на собственные средства восстанавливает старинное имение Никольское. Все будто бы при делах и многое понимают про Россию и про ее главную проблему – абсолютное невежество народа, – но удивительным образом оказывается, что как раз этому самому народу в его беспросветном состоянии только и подходит тотальный цинизм: милая крестьянка-барышня Фенечка умудряется родить ребенка крепкому деревенскому парню Петру, но выйти при этом замуж за своего босса Николая Кирсанова, а попутно одарить лаской Базарова – и чувствовать себя при этом абсолютно счастливой. А вот для человека с умом и талантом, путь, лишенный созидания и подлинной любви, оказывается дорогой к смерти. В финале декорация-карусель, придуманная Наной Абдрашитовой, поворачивается к залу комнатой Базарова, превратившейся в склеп. И эта смерть оказывается настоящей трагедией только для двух людей – Василия Ивановича и Арины Власьевны Базаровых в исполнении двух артистов, для которых практически нет невозможного в профессии: Владимира Мясникова и сибирской Мерил Стрип Елены Половинкиной. На протяжении всего действия они через своих персонажей дают урок идеальных человеческих отношений, в мельчайших подробностях воссоздавая на сцене обыкновенное чудо родительской, супружеской и христианской любви.

На фото – сцена из спектакля “Отцы и дети” © социальные сети Красноярского ТЮЗа

«Элиза» Норильского заполярного театра драмы на сюжет «Пигмалиона» Шоу и мюзикла Фредерика Лоу – нестареющий хит о чудесном перерождении цветочницы в принцессу благодаря научному подходу к человеку – остался бы просто «хорошо сделанным спектаклем», на какие мастак петербургский режиссер Александр Исаков, не раз демонстрировавший способность развлекать зрителя в театрах страны. Но на сей раз уникальная актерская команда во главе с Сергеем Ребрием обогатила эту старую, старую сказку сегодняшними смыслами, сделав доминирующим сюжет о том, как стареющий интеллектуал, отгородившийся от мира броней из непрошибаемой смеси иронии и снобизма и обрекший себя на экзистенциальное одиночество, неожиданно пережил опыт, который считал совершенно для себя невозможным и ненужным – опыт невербального (что для профессора фонетики особенно значимо) и бескорыстного взаимодействия с другим человеком. Анастасия Черкасова – Элиза Дулиттл, Николай Каверин – полковник Пикеринг, Александр Глушков – Альфред Дулиттл, Нина Валенская – миссис Хиггинс отказываются от оперетточного, номерного существования в пользу драматической дотошности в самом хорошем смысле и узнаваемых и точных психологических деталей – от инфантильной паники Хиггинса при встрече с человеческим, слишком человеческим в себе до невозможной искренности Луизы, лишающей героиню глянцевой эффектности, но добавляющей подлинности. В результате подлинный сюжет прорастает не в музыке и танцах, а в паузах между ними.

На фото – сцена из спектакля “Элиза” © социальные сети Норильского Заполярного театра драмы

«Тихий шорох уходящих шагов» Ачинского драматического театра – единственный в этой номинации спектакль по современной пьесе, но без которого номинация выглядела бы куце. Современные тексты для театров – незаменимый опыт непосредственного контакта с реальностью, в котором актеры раскрываются так, как не раскрываются больше нигде. Белорусский драматург Дмитрий Богославский – один из самых талантливых и востребованных на сегодняшний день создателей текстов для театра – обладает ярко выраженным «комплексом Гамлета», любит приоткрывать завесу иной реальности. В «Тихом шорохе» Саша (младший ребенок и единственный сын в многодетной семье) пытается после смерти отца наладить с ним связь, а попутно спасти родительский дом от трех старших сестер, твердо решивших его продать. Спектакль режиссера Тимура Файрузова (второй на этом фестивале) – импрессионистская графика, изящная и нежная. Сцена тут укутана белым полотном, на котором, как на фотопластине нашей памяти, проявляются важные для человека образы. Художник Николай Чернышов превратил обычную видеопроекцию в чародейство, и такой же невыразимой в слове магией выглядит тут любовь людей – отца и сына, младших в семье сестры и брата, двух стариков, героев и отдельных предметов, которые сохраняют для них свою сакральность. Спектакль вообще очень конкретный при всей своей мистичности: глубокая, содержательная работа актеров Сергея Сумина (отец), Михаила Вергунова (сын Александр), Галины Трегубовой (младшая сестра Анна), Михаила Телепова (Юрасик, друг отца), актрис Ольги Бойко (Людмида), Ольги Чекменевой (Наташа) и Роксаны Мальцевой (Зины), играющих трех очень разных сестер, женщин, что называется, «с судьбой», Владимира Иноземцева (бесхарактерный Людмилин муж атлетического телосложения) обеспечивают абсолютное узнавание до осязаемости персонажей и ситуаций, но не отменяют снов «о чем-то большем», которые выглядят не менее, а то и более реальными, чем повседневность.

На фото – сцена из спектакля “Тихий шорох уходящих шагов” © Официальный сайт Ачинского драматического театра

Номинация «Лучшая премьера сезона в драматическом театре (малая форма)»

Номинация малой формы нынче оказалась тематической, хотя никто специально ничего подобного не планировал. Все театральные истории тут связаны с мощным противостоянием человека и общества, и, несмотря на предрешенность исхода подобного столкновения, одинокий голос человека звучит бесстрашно, прекрасно (в плане красоты человеческого проявления) и жизнеутверждающе.

Самым лайтовым сюжетом тут выглядит драма взросления по сценарию к фильму «Выпускник», поставленная режиссером Дмитрием Лимбосом в Канском театре в жанре ситкома. Дебютную роль Дастина Хофмана, сыгранную им в одноименном фильме 1967 года по роману Чарльза Уэбба, исполняет молодой актер Виталий Шумилов. Артист ныряет в непростую роль, как герой – во взрослую жизнь, со страхом, трепетом и куражом, и, видимо, от этого совпадения и случается актерская удача. Публика сидит прямо на сцене, по обе стороны длинного пространства, которое ограничено с одной стороны эстрадкой, с другой будуарным зеркалом в лампочках – это и есть путь, который придется пройти молодому человеку, превратившись из зажатого девственного юнца в самоуверенного молодого мужчину, но в финале все же умудриться набраться отваги, отыскать в себе достаточно внутренней честности и сделать правильный выбор. Отдельных аплодисментов заслуживает характерная актриса Елена Губарева, ради этого спектакля превратившаяся в светскую львицу-соблазнительницу, в которой поровну шарма и отборного цинизма.

На фото – сцена из спектакля “Выпускник” © Официальный сайт Канского драматического театра

Спектакль, который главреж Шарыповского театр Снежанна Лобастова поставила в Мотыгино, – тоже связан с кино: он называется «Калина красная» и находится в прямом диалоге с фильмом Василия Шукшина. Наверное, правильно будет сказать, что это воспоминания о фильме, взгляд на него из нынешних времен с фиксацией печальных перемен и еще более печальных неизменностей. Фильм 1973 года, несмотря на трагический финал, давал надежду на возможное лучшее будущее: неистовый герой Шукшина с очень крепкой личностной сердцевиной менял мир вокруг, и мир к финалу ощутимо здоровел. В спектакле Снежанны Лобастовой все герои появляются в прологе в лагерных телогрейках и с номерами, и все робкие ростки живого, подлинного, какого-то замечательного чистого и открытого – а у героев Дениса Коновалова (Егор), Анастасии Лалетиной (Люба), Сергея Еремеева (Петр) этой открытости и искренности с лихвой – обречены. А символом спектакля становится медленно падающий ярко оранжевый осенний листок на заднике (анимация Ольги Горячевой) и бесконечно тянущаяся песня на стихотворение Визбора «А зима будет большая».

На фото – сцена из спектакля “Калина красная” © социальные сети Мотыгинского театра драмы

В обоих номинированных спектаклях Шарыповского театра – «Рассекая волны» по сценарию Ларса фон Триера и «Ифигения в Авлиде» по тексту Еврипида в переводе Иннокентия Анненского и адаптации Элины Петровой – главные роли неистово и очень отважно играет удивительно-самоотверженная и сильная актерски Таисья Иванова. Спектаклю «Рассекая волны» предшествует обращение режиссера Галины Зальцман, призывающей людей «не торопиться оскорбляться», если чьи-то поступки не соответствуют их представлениям о норме. А зрителей рассаживают на жесткие церковные скамейки в протестантской церкви, прямо на сцене, рядом с героями-прихожанами, оставляя актерам для игры крошечную полоску у задника. Замысел режиссера Галины Зальцман и художника Кати Никитиной понятен: погрузить публику в аскетичные жизнь и мироощущение обитателей северной шотландской деревушки, притулившейся на берегу холодного моря, грозный шум которого то и дело слышится за спиной, там, где расположен пустой зрительный зал. Игровое пространство, над которым возвышается распятие, поначалу тоже пусто – ничто не тормозит полетов безоглядно влюбленной в своего мужа, приезжего рабочего с буровой Яна – Валерия Курченкова новобрачной Бесс Макнил. Безудержная и нескрываемая чувственность этой любви смущает людей, заставляя их жаться к стенам, оскорбляет их веру, требует наказания. Но, как мы все помним, Ларс фон Триер докручивает это и без того непримиримое сюжетное противостояние до предельного напряжения: отправившийся на буровую Ян возвращается полностью парализованным – и прямо под распятием появляется кровать и множество медицинских приборов, обеспечивающих существование его неподвижного теперь тела. И тогда Бесс, поняв по-своему слова Яна о том, что ей стоит завести любовника, решает возбудить жизнь в теле любимого с помощью жестокой по отношению к самой себе магии: она отдается всем подряд, ощущая на их месте только Яна, и рассказывает мужу об этом. Ненависть человеческой стаи при этом переходит на физический план. Бесс уже не может пройти по проходу, чтобы не услышать «шлюха» или не получить пинок, и зрителям приходится играть при этом невыносимую роль соучастников. Экзекуции происходят при молчаливом и убежденном согласии пастора, которого грандиозный Хольгер Мюнценмайер играет совершенным Великим инквизитором Достоевского. У Триера в фильме 1996 года мы ни разу не видим Бесс мертвой, камера намеренно скрывает её от наших глаз, а Галина Зальцман помещает каталку с умирающей Бесс в центральный проход, так что окровавленное тело молодой женщины оказывается на расстоянии вытянутой руки от каждого из присутствующих. Фактически Зальцман ставит историю о коллективном убийстве, но не только. Артисты крошечного сибирского театра работают так мастерски, что сомнению не подвергается и второй – параллельный сюжет: о любви, побеждающей смерть. Ян в итоге встает на ноги, а потрясенный доктор – Сергей Юнгман в официальных показаниях заменяет медицинское определение «человек с неустойчивой психикой» на более, по его мнению, точное: святая.

На фото – сцена из спектакля “Рассекая волны” © социальные сети Шарыповского драматического театра

В «Ифигении в Авлиде» заняты те же актеры (труппа здесь состоит из 15 человек, так что все играют всё). Режиссёр Никита Кобелев, выступив также и художником, сочинил предельно простую и емкую сценографию, состоящую из помоста и задника-пазла с изображением жертвенной лани на алтаре, собирающегося по ходу действия (последним встает на место фрагмент с окровавленной шеей животного). Сюжет мифа известен: микенский царь Агамемнон, предводитель греческого войска, повинуясь воле богов, вынужден принести в жертву свою старшую дочь Ифигению, чтобы море успокоилось и войско могло отплыть к Трое. Но вызывая дочь и жену в Авлиду, Агамемнон уверяет их, что Ифигению просватал сам Ахилл и свадьба должны случится прямо здесь, в Авлиде. В спектакле есть масса деталей, которые делают его абсолютно сегодняшним: бандитского вида с пистолетом подмышкой братец Агамемнона Менелай – Андрей Глебов, который не готов переживать по поводу человеческих жизней, две дамы, названные в программке «голосом богов» – Татьяна Кухтина и Анастасия Михайлова, которые используют лексику и риторику «духоподъемной» государственной пропаганды, доверенное лицо Агамемнона – скромный полковник Хольгера Мюнценмайера, единственный по-настоящему честный и преданный царю человек, достойным советам которого царь, встав на путь войны, уже не может следовать, полный лютой ненависти взгляд на мужа красавицы Клитемнестры – Ксении Коваленко, предрешающий его страшную гибель после войны в собственном доме, сам Агамемнон – Сергей Юнгман, очень живой, терзающийся, разрываемый на части любовью к дочери и предательством любви, но делающий тот выбор, которого от него ждет войско.

На фото – сцена из спектакля “Ифигения в Авлиде” © социальные сети Шарыповского драматического театра

Но прежде всего – это сама Ифигения Таисьи Ивановой, которая оставляет за собой право принять собственное решение, продиктованное ее чувствами и ее любовью к отцу. Произнеся с трибуны прописанные ей слова из красной папки, она, оставшись одна, выходит с аккордеоном к морю (тут срабатывает замечательное световой решение – луч падает на золоте платье девушки так, что выглядит, точно лунная дорожка на волнах) и читает свой собственный, никем не продиктованный монолог, умудряясь за несколько минут прожить всю свою женскую судьбу, включая и страдания роженицы и счастье материнства. Ради этого монолога, уверяю вас, не жаль проехать полстраны