Реакция на «Пунтилу» в Маяковке меня не удивляет. Точнее, удивляет только своей массивностью. Коллеги дружным хором рассказывают, чего спектаклю не хватает. Это вообще богатый прием: понятно, что у любого предмета внутри всегда гораздо меньше, чем осталось снаружи. Но хотелось бы для полноты картины как-то зафиксировать то, что в спектакле есть. А не только то, чего в нем нет.
Я смотрела не премьеру, а второй открытый прогон. К этому времени спектакль напоминал мне меня же саму, сразу после автошколы севшую за руль. Все маневры совершаешь правильно, машина едет, поворотники включаешь-выключаешь, из пункта А в пункт Б добираешься. Просто все на скорости 30 километров в час. Потому что быстрее пока не получается. Как человек, сидящий в зале, я хочу, чтобы спектакль стал минут на 20-30 короче — исключительно за счет скорости. Но как более-менее тренированный зритель я вижу, что это (пока) невозможно. И может быть не нужно вовсе.
Потому что первая сильная сторона спектакля Карбаускиса заключается в нежелании сокращать и пропускать — повороты, мелочи, подробности. В моих глазах — глазах брехтомана — это выдающаяся заслуга, видимо, прежде всего, режиссера. Сохранившего текст, характеры, изгибы сюжета, переходы между состояниями. То есть всю эту начинку пружин в матрасе они не стали выковыривать, чтобы матрас стало легче тащить с первого этажа на пятый.
Теперь о втором центральном обстоятельстве. Главную тему у Карбаускиса разыгрывают правильно. Я имею в виду саму тему, не обязательно манеру, в которой ее исполняют.
Очень искренне возмутился в соседнем посте Максим Чуклинов: «Пьеса … о финском помещике-самодуре, страдающем своеобразным раздвоением личности, в постановке Карбаускиса превратилась в длинную историю о том, как водка (много водки) делает человека лучше».
(Короткое отступление: этот же самый «финский помещик-самодур» повстречался мне и в рецензии Николая Бермана в Газете.ру. Дорогие мои, скажите, а вы вот так железно и бесповоротно уверены в том, что это пьеса про финского помещика-самодура? Да? Вы ее поэтому и пришли смотреть? Вы возмущены тем, что у Карбаускиса НЕ про финского помещика-самодура? Просто интересно.)
Возвращаясь к теме. Дорогой коллега! Длинная история о том, что водка (много водки) делает человека лучше — это и есть прекрасный точный пересказ пьесы Брехта. И пусть вас не смущает, что звучит он так банально, пошло и похабно. Нужно вставить одно-единственное слово, которое добавляет этому пересказу недостающее измерение. ТОЛЬКО водка (много водки) делает человека лучше. Классик не слишком высоко ценил, что окружающую его жизнь, что населяющих ее людей, прошлых, настоящих и будущих, то есть в том числе и нас с вами. И это одна из центральных его тем: такое свинское мироздание как наше от падения в адскую бесчеловечность спасает только лень, пьянь и коррупция. Можете назвать это оправданием, а можете приговором, как хотите. Когда Пунтила напивается, он в действии повторяет то, что имеет в виду мамаша Кураж, рассуждающая о судах — пока существует продажность «судьи нет-нет да будут выносить мягкие приговоры и даже невиновного могут, глядишь, оправдать».
Конечно, все это можно сформулировать более пафосно. Что, кстати, в свое время сделал великий и ужасный Теодор В. Адорно. Самый цитируемый афоризм его философской системы — «нельзя правильно жить в неправильной жизни». Это я немножко вольно перевожу, но по смыслу, честное слово, точно. Es gibt kein richtiges Leben im Falschen — буквально, «нет правильной (настоящей) жизни в фальшивой». Невиновного можно оправдать, только если судья продажен. Пунтила похож на человека, только если утопить его в алкоголе.
И вот это в спектакле Маяковки есть. Есть ощущение того, что, пока не открыта хотя бы одна бутылка, или даже пузырек, все механизмы скрипят и прокручиваются на месте. Жизнь выглядит ужасно — тоскливо, безрадостно, натужно. Любовь, похоть, дружба, даже богатство — все мертво.
До той поры, пока в мотор не попадет капля спирта. И люди становятся похожи на людей, а не на деревянных солдатов Урфина Джюса. Это, кстати, вовсе не означает, что они становятся хоть в какой-то мере хорошими или симпатичными. Скорее наоборот. Но с ними можно иметь дело. Можно иметь претензии к Михаилу Филипову, играющему Пунтилу, но вот это он передает внятно — и через весь спектакль: переходы и переливы состояния человека, с которым можно и нельзя иметь дело.
Плоха неправильная жизнь, и плох порок. Но выжить удается только тогда, когда они соединяются, вступая в реакцию и аннигилируя друг друга. Это и есть политическая актуальность пьесы, увы и ах. А не в том, что у главного героя фамилия начинается на «Пу».
Под занавес: мне многое мешало в этом спектакле, особенно то, что связано с манерой игры — разницу школ никто не отменял, и то, что демонстрируют актеры, хочется иногда назвать смесью Островского и Венички Ерофеева. Меня в общем не поразили декорация и пространство, в них было что-то дежурное. Но, честное слово, если спектакль действительно вернется весною, я схожу еще раз, хотя бы для того, чтобы узнать, разгонится ли это авто до 60 км/ч.