Фото: Андрей Минаев
Корреспондент ТЕАТРА. в Красноярске — об одном из лучших спектаклей прошлого сезона – постановке Олега Рыбкина «Чик. Гудбай, Берлин!» в Красноярском театре имени Пушкина.
«Чик. Гудбай, Берлин!» — классическая история взросления подростка, который, вырвавшись из скучной обыденной жизни, переживает множество приключений. И вдруг открывает, что мир прекрасен и разнообразен, вопреки всем его несовершенствам и противоречиям. В 2017 году спектакль был признан лучшей премьерой малой формы на краевом фестивале «Театральная весна», вошел во внеконкурсную программу «Золотой маски» «Детский weekend», но имел все шансы оказаться и в конкурсе — это один из лучших российских спектаклей прошлого сезона для семейного просмотра. Непринужденный разговор со зрителями разных возрастов, в котором забавные откровения подростков о первой любви и вопросах пола уже соседствуют с серьезными размышлениями о мире взрослых. О мире, в который каждый из нас входит через боль и мучительные сомнения, чтобы осознать: по-настоящему важно лишь то, счастлив ты или нет. Так говорит мать Майка, одного из героев «Чика». И, собственно, постановка Олега Рыбкина — о пути к этому осознанию.
Роман немецкого писателя Вольфганга Херрндорфа «Чик» вышел в 2010 году и признан одним из важнейших подростковых произведений десятилетия. Вскоре Роберт Коаль написал по нему пьесу, которая уже множество раз ставилась в Европе. В 2015 году она была переведена на русский язык и издана в антологии «ШАГ 11+» (акроним из слов Швейцария, Австрия и Германия), собравшей лучшие образцы современной немецкоязычной драматургии для юношества. Осенью того же года театр имени Пушкина впервые сделал читку «Чика» на Красноярской ярмарке книжной культуры, которую проводит в городе Фонд Михаила Прохорова. Пьеса вызвала такой интерес, что в течение сезона артисты показывали ее в формате work-in-progress. Премьера состоялась весной 2016 года на фестивале современной драматургии «ДНК» («Драма. Новый код»).
Это камерный спектакль, в котором буквально только «актеры и коврик» — и большего для него действительно не требуется. Зрители сидят за партами, одна из них позже служит героям автомобилем, а все видеооформление, сопровождающее рассказ 14-летнего Майка о том, как он провел самое счастливое лето в своей жизни, проецируется на экран (школьную доску). Хотя вначале его публичная исповедь у этой доски не предвещает ничего радостного. Перед публикой предстает зажатый подросток (Никита Косачёв) в рубашке, наглухо застегнутой на все пуговицы, не знающий, что делать со своими руками, с сумбурной речью. Себя он воспринимает как скучного и нудного типа, у которого нет друзей, и самой красивой девчонке в классе он совершенно неинтересен. Дома тоже ничего хорошего: родителей переживания и комплексы сына не волнуют, каждый из них эгоистично живет своей жизнью.
Из этого удушливого мира действительно хочется сбежать куда угодно. Дальнейшие события, сюжетно решенные в жанре road-movie, и есть бегство на свободу. В компании такого же лузера, своего одноклассника Чика, на угнанной им раздолбанной «Ниве» Майк отправляется в путешествие. Сначала — просто покататься по Берлину, потом — все дальше и дальше из города, навстречу неизведанному. И вот уже с подростком происходит разительная перемена — ворот рубашки расстегнут, напряжение отступает, и зрителям тоже передается это ощущение полной свободы, когда можно делать все, что угодно, не беспокоясь о последствиях. И не важно, что эта радостная беспечность ненадолго.
По сюжету «Чик» близок другому знаменитому роману взросления — «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. Оба произведения роднит неудовлетворенность юных героев окружающим миром, его нормами и правилами, желание вырваться из него. Но Майку, в отличие от Холдена Колфилда, повезло больше. Он обретает друга, который помогает ему принять самого себя и увидеть, что жизнь, что бы о ней ни говорили взрослые, все же не так плоха. Встречает девушку Изу, с которой его, вероятно, ждет что-то хорошее. И он искренне любит свою мать — женщину, заливающую свои проблемы алкоголем, но именно она преподносит сыну самые ценные уроки.
Все события и персонажи в красноярском спектакле переданы глазами Майка, это его восприятие действительности. Андрей Чихачёв, он же Чик, в исполнении Станислава Линецкого — олицетворенное воплощение обывательских европейских стереотипов о «странных русских». Из семьи эмигрантов, угрюмый, нелюдимый — значит, наверняка связан с «русской мафией». К тому же выпивает, и, как к финалу выясняется, с криминальным прошлым, да еще и гей. К новому однокласснику поначалу настороженно относится и Майк. Но совместное путешествие так сближает мальчиков, что новость о сексуальной ориентации друга его не отталкивает — на секунду Майк даже задумывается, «не стать ли ему тоже геем». Но тут же признает, что девчонок он любит больше. В постановке Рыбкина тема половой самоидентификации, до сих пор ханжески отрицаемая на российской сцене почти повсеместно, показана с редкими юмором и естественностью.
Мир взрослых в спектакле в восприятии Майка имеет два абсолютно противоположных полюса, и эти полюсы показаны всего через двух актеров. Женский в исполнении Натальи Горячевой (мать Майка и женщина-«бегемот», нечаянно сломавшая Чику ногу) — добрый и положительный, хотя подчас и гротесково-анекдотичный. Мужской, переданный через Дмитрия Боркова (отец, старый полоумный нацист Фрикке и школьный учитель), — грубый и деспотичный. Можно, конечно, порассуждать об Эдиповом комплексе, попытаться объяснить эту ярко выраженную контрастность болезненной тягой мальчика-подростка к матери. Но мне кажется, речь здесь о другом. Такое впечатление, что мужской мир до сих пор еще не изжил комплексы и фобии, порожденные двумя мировыми войнами — и это свойственно не только Германии и России, но и многим другим странам.
Ощущение, что весь мир идет на тебя войной, все вокруг враги, от которых нужно постоянно обороняться — разве не это мы наблюдаем в современной действительности? В роли старика Фрикке, который чуть не убил путешественников, нечаянно забравшихся на его территорию, Борков изображает карикатурный осколок Рейха, в сознании которого события прошлого изрядно перепутаны. Сначала он называет себя коммунистом, вспоминает о любимой девушке, погибшей в газовой камере — и тут же хвастается, что был лучшим стрелком на фронте. Рассказ сопровождается кадрами нацисткой хроники — фото детей из гитлерюгенда, сожжение книг, марширующие юные солдаты. Смотришь на все это — и невольно отождествляешь происходящее с событиями другой империи, сталинской. И с ее поклонниками, которые, в отличие от Германии, вновь открыто обожествляют своего кумира и выходят с его портретами на демонстрации.
Женский мир в спектакле мягче и гибче, хотя и более остро подчас реагирует на несовершенства действительности. В обеих своих героинях Наталья Горячева показывает сильное материнское начало — заботу и любовь. Женщина-«бегемот», речевой терапевт, бросившаяся спасать подростков из перевернувшейся машины, болтает без умолку — но все равно она, по словам Майка, «до жути мила». Потому что беспокойство ее о подростках искреннее, и она не учит их жить.
Еще острее и зримее этот конфликт — мужской закомплексованной агрессии и женской самодостаточности — передан актерами на примере отца и матери Майка. «С самого детства отец учил, что мир плохой и нельзя никому верить, — говорит в финале Майк. — И, может, 99 процентов людей действительно плохие. Но за все время путешествия нам попался 1 процент хороших».
Мать же, которая пьет, сколько Майк ее помнит, в исполнении Натальи Горячевой — человек глубоко несчастный , осознающий, что ей уже не подняться. Но именно она произносит ключевые фразы в этом спектакле. «Я мало чему научила тебя, Майк. Но это ты запомни крепко. Во-первых, говорить можно обо всем. И, во-вторых — плевать, что подумают другие», — говорит она в самом начале. И заканчивает словами о важности научиться быть счастливым. Можно не сомневаться — ее уроки сын усвоит накрепко. Спектакль Олега Рыбкина дарит надежду на счастье.