Вечер длинного дня. Еду в метро, никого не трогаю, листаю ленту. Вдруг вижу пост Ксении Перетрухиной: в следующие выходные последние показы в Москве нашего «Джека Потрошителя», что, конечно, очень жалко, но что поделаешь, приходите, кто не видел, и приводите друзей, в честь закрытия будем всем наливать шампанское. Сначала не верю своим глазам, потом думаю, что «Театр взаимных действий» когда-то уже закрывал «Музей инопланетного вторжения», после чего он благополучно прожил еще сезона полтора, не меньше. В надежде, что она меня разубедит, спрашиваю продюсера спектакля Сашу Мун, в чем дело, как помочь и т.д. и т.п. Саша честно отвечает, что «спектакль не продается, и каждый раз это экстрим». Выразив сочувствие, начинаю судорожно вспоминать, кто из моих еще не видел «Джека» и писать им в личку, чтоб обязательно купили билеты.
Параллельно размышляю, как могло случиться, что один из лучших московских спектаклей прошлого сезона закрывается, не прожив и года. Почему те, кто занимается театром профессионально, на него сходили (разумеется за бесплатно или по френдли-тикету), но не смогли убедить своих интересующихся театром друзей и знакомых, что это must see. Почему ироничное и в то же время серьезное высказывание о смерти и природе насилия, искусстве и фальши, подлинном и поддельном не нужно в современной Москве, хотя оно актуально и по содержанию, и по необыкновенной, местами иммерсивной, местами просто игровой форме. Почему у нас не работает сарафанное радио, нет доверия к прессе, в которой «Джека» вроде как хвалили, а количество лайков в фейсбуке совершенно не пропорционально уровню продаж. Или загвоздка в самой теме серийных убийц, про которых у нас до сих пор не принято говорить из-за какого почти суеверного страха?
А, может, дело в том, что зрителю проще пойти в обычный и понятный репертуарный театр, который он знает и любит, и где уже бывал? Там все стабильно и более или менее предсказуемо, а тут – полная неизвестность. Там популярные актеры и давным-давно зарекомендовавший себя бренд, а здесь какая-то странная горизонтальная структура без режиссера. Там буфет и выход в свет, тут театр с кулером и вешалкой без номерков. Там все поставлено на поток, налажены продажи и коммуникация с публикой, которая привыкла к такому постоянству и радуется ему, тут каждый раз риск и экстрим. Вот и получается, что малоформатные независимые постановки, если не продвигать их с удвоенной силой и не проводить громких рекламных кампаний (на которые часто просто не хватает бюджета и человеческих ресурсов), сходят со сцены куда быстрее – иногда, как в случае с «Джеком», через год после премьеры, а иногда и раньше.
Кстати, а какие еще спектакли вам кажутся закрытыми раньше времени? Что вы можете вспомнить такого, что нравилось вам, но так и не стало зрительским? Что оказалось невостребованно, хотя было ново и актуально? Расскажите нам о таких спектаклях, и мы обязательно напишем о них в ближайшем – «зрительском» – номере журнала.