Спектакль-променад «Тихий час» в театре «На Литейном» идёт двумя маршрутами, и на двух языках – русском и русском жестовом. Полгода он рождался в лаборатории глухих и слышащих артистов, с которыми работали режиссеры Борис Павлович и Екатерина Мигицко. Как это происходило, наблюдала Дарья Алексеева. В чем ценность этой работы, они разбирались вместе с Еленой Ковальской.
5 февраля 2025
В театральном фойе по стенам висят портреты. Народная артистка РФ Татьяна Ткач, служит в театре более пятидесяти лет. Заслуженная артистка РФ Ольга Самошина, служит в театре почти сорок лет. Заслуженный артист РСФСР Сергей Заморев… Витрина с тремя «Золотыми масками» и тремя «Золотыми софитами». Это – театр «На Литейном».
В портретном фойе вокруг мужчины в очках кругом столпились артисты. Рядом с ним переводчик на русский жестовый язык.
– Вы идите в буфет, а вы идите в зал, – говорит мужчина в очках. – Даю вам пятнадцать минут на самостоятельную репетицию этюдов.
Это режиссёр Борис Павлович. У него есть жестовое имя: пальцем вздернуть воображаемые очки на носу. Жест означает «Борис».
Лаборатория, которую Борис уже полгода ведет в театре «На Литейном», называется «Гап» – этот жест означает «Я буду».
Меня зовут Даша. У меня нет жестового имени. Среди артистов я узнаю глухих и слабослышащих ребят – они самые молодые. Я видела их на фестивале «Особый взгляд» в Екатеринбурге.
19 мая 2023
Два года назад они, тогда еще студенты РГСАИ, играли на «Особом взгляде» свою дипломную работу – документальный спектакль «Как это сказать». Через месяц они выпускались из специализированной академии искусств.
Некоторые выпускники актерского факультета – профессиональные глухие и слабослышащие артисты – вливаются в труппы московского Театра мимики и жеста или театра «Недослов». Большинство возвращается домой в регионы и растворяется в среде слабослышащих. Профессиональные глухие и слабослышащие артисты никогда не получают работу в театре слышащих. И даже не делают попытки получить: между театром глухих и театром слышащих – стена. Пятая стена.
Первые три стены театральной сцены – это натуральные стены из кирпича и бетона. Условная четвертая была легализована Станиславским: он придумал, что артист должен играть на сцене так, будто между ним и зрителями непроницаемая стена. Экспериментальный, поисковый, настоящий театр сто лет эту четвертую стену игнорировал. Но есть и пятая стена – тоже условная, и её существование негласно поддерживается и глухими, и слышащими: это стена между субкультурой глухих и культурой слышащих. Попытки игнорировать эту стену предпринимаются время от времени. Но воображаемые стены крепче бетона.
Для государственного театра инклюзивные проекты подобные «Гапу» – это необычно и хлопотно. Не хватает слов для описания этих проектов для публики. А главным образом, нет понимания, что инклюзивный проект – это источник новых художественных средств. Какие там художественные средства, если даже ввести в спектакль переводчика на РЖЯ оказывается проблемой. Не всегда готовы ко встрече с глухими и зрители. Люди худо-бедно согласны на встречу с другим, чужим в театре – при условии, что его изображает обычный артист. Между тем, реальная встреча с другим может напугать. И такое случается не только в регионах: на последнем «Особом взгляде» в Москве группа фанатов драматических спектаклей Павловича пришла на его инклюзивное драг-шоу, созданное в казанском MŌN – и фанаты были в шоке. На обсуждении они вышли из себя и кричали в голос: «Что это было?» Похоже было на то, что они кричат от страха.
По документальному спектаклю студентов РГСАИ на фестивале «Особый взгляд» было понятно: родился новый театр. А еще было понятно, что глухие профессиональные актёры претендуют на место в большой культуре. Они выходили на подиум, разделяющий зрителей на две группы – глухие и слышащие. Они рассказывали, как с детства им запрещали говорить на родном жестовом и обучали (порой, и принуждали) изучать язык слышащих – таково условие интеграции в общество. Их обращение было к слышащим: «Мы сделали шаг вам навстречу». Глухие по другую сторону подиума были как бы их группой поддержки.
Скоро они вместе с их мастером Екатериной Мигицко решились на следующий шаг. Переехали в Питер и создали «У театр». Местный «ВОГ» поддержал их, взяв на зарплату. Тогда же родилась идея: а что если помыслить театр, в котором между глухими и слышащими нет стены, если их языки равноценны? А что, если помыслить такой театр, а потом поселить эту мысль в воображении зрителей?
Для такой цели нужен был большой, многолюдный и открытый театр. В качестве такого был избран театр «На Литейном». Он не только популярен у петербуржцев и жителей области. Им руководит режиссер Сергей Морозов, а он понимает, что социальная ответственность театра – это больше чем бесплатные билеты для малоимущих. Как и многие, кто делает или поддерживает социальный театр, Морозов прошел через «Школу театрального лидера» в московском ЦИМе. Морозова можно было заразить идеей. Так и получилось.
6 февраля 2025
Сцену захватила группа мужчин в футболках и худи с логотипом театра. Они тащат по сцене бутафорскую стену. Стена означает видавшую виды квартиру.
«Аркадий, береги жопу!», – кричит кому-то кто-то. Голос перекрывает звук дрели. Вечером на сцене будут играть «Сон в белую ночь».
Репетиция идёт в зрительном зале. В центральном проходе стоит Лера, в руке надувной шарик. Когда Лера опускает шарик – говорит она, когда Лера поднимает шарик – говорят остальные. Лера говорит на жестовом языке. Переводчик озвучивает её речь.
Лере снится, что она маленькая девочка в неизвестном месте, где детям быть не положено – там необычно и ощущение, что там ночь. Там много красивых людей и много денег. Настоящих денег.
Два «охранника» — глухой и слышащий – обсуждают между собой, как ребёнок мог попасть в казино. И придумывают: девочка с мамой приходят в казино в поисках отца.
Лера говорит:
– Здесь звук монет.
«Охранники» импровизируют:
– Тебе нравится звук монет?
– Я глухой.
– Да нормально!
Те, кто наблюдают за ними – артисты и Павлович – заливаются смехом. Лера тоже смеётся. Она говорит: «смешно», и прикладывает указательный и средний пальцы к подбородку под губой.
Вообще-то Лера – слабослышащая. Она может говорить голосом, может говорить на жестовом, а может – на двух языках разом. Когда я впервые увидела, как она говорит на двух языках, то была поражена: так бывает?!
Я повторяю жест за Лерой.
Борис предлагает закрепить сцену в спектакле.
4 сентября 2024
В этот день они встретились впервые. Шесть артистов «У театра». Их мастер Екатерина Мигицко. Двенадцать артистов театра «На Литейном». Переводчики на РЖЯ Виталий Новохатский и Елена Голубева. Борис Павлович.
Они собрались в репетиционном зале на тренинг – первый из десятка тренингов, физических и актёрских, которые шли почти полгода: артисты и режиссёры, говорящие на разных языках, искали взаимопонимания и общую тему для спектакля, делали этюды, составляли из них композицию.
Ещё в эти полгода слышащие артисты учили РЖЯ (лучше всех им овладел Сергей Якушев). Капельдинеры научились приветствовать глухих артистов и зрителей на жестовом языке.
Артисты смотрели спектакли друг друга. Осенью «У театр» играл в Александринке свой студенческий хит «Как это сказать», и артисты театра «На Литейном» ходили смотреть на коллег в деле. А в театр «На Литейном» для ребят приглашали на спектакли переводчика, и он стоял в зале в луче света и переводил речь героев на русский жестовый.
После каждого такого спектакля было обсуждение с участием слышащих и глухих артистов и зрителей. Как всегда в таких встречах, спектакль оказывался поводом для знакомства людей, которые иначе никогда бы не пересеклись. Ещё глухих зрителей водили на экскурсии по театру и за кулисы. Экскурсии вели глухие артисты.
Иными словами, полгода в театре учились взаимодействовать глухие и слышащие артисты, но также готовилась почва для встречи глухих и слышащих зрителей.
На фото – сцена из спектакля “Тихий час” / фото предоставлено пресс-службой театра “На Литейном”
9 февраля 2025 года
Сегодня приехала из Москвы и присоединяется к репетиции Екатерина Мигицко. У неё мало времени – выпустив ребят, она набрала новый курс в РГСАИ. У неё есть жестовое имя: надо сжать обе руки в кулаки и покрутить ими в районе груди. Двадцать лет назад, когда Мигицко только начала работать в РГСАИ, она преподавала танец и обозначала его этим жестом. Теперь этот жест означает «Катя».
На сцене монтируют белые фанерные листы с нарисованной упряжкой и огромным деревом – вечером дают «Поминальную молитву». Этюд, как и прежде, репетируют прямо в зал. Те, кто не заняты, сидят перед сценой. Таня Напалкина (жестовое имя «Напа») под грохот и жужжанье дрели невозмутимо читает книгу. На сцене что-то падает. «Давайте пересядем от греха подальше», – говорит Мигицко.
Вика играет свой сон: она уборщица, которая находит под креслом красивые туфли, надевает их – и превращается в Одри Хепберн из «Завтрака у Тиффани». Из телефона Вики звучит саундтрек фильма – песня «Moon river».
– Не забывайте подсвечивать для неслышащих, о чем вы говорите, – комментирует Мигицко. Оборачивается назад. – Ваня, ты понимаешь, что в этой сцене Вика слушает музыку?
– Нет.
– Вика, приложи телефон к уху. Вот. Теперь понимаю.
До выпуска Мигицко вела физические тренинги. Её ученикам они надоели ещё в академии – зато они очень вдохновили артистов театра «На Литейном».
– Катя в своих тренингах создавала из группы артистов единое коллективное тело, – говорит Борис, поправляя на носу очки.
Павлович признается, что физические тренинги работали на сближение лучше, чем его этюды. И что был момент, когда он не знал, что делать.
– В самом начале мы решили не задавать тему, а нащупать её в ходе этюдов, – говорит Павлович. – Такую тему, на которую участники могли бы высказаться от собственного лица. Но оказалось, у артистов театра «На Литейном» и «У театра» разные представление о том, что такое этюд. Я видел в том же спектакле «Как это сказать», что глухие артисты существуют очень подробно. Что они как актеры играют с нюансировкой, а этюды делают – топорные. И я видел, что они просто не понимают, чего я от них хочу. И как это непонимание преодолеть было непонятно.
Я не могу сказать, что именно помогло мне. Возможно, количество нашего общения вышло на качественный уровень и произошло накопление понимания. Возможно, сработал этюд, который я однажды предложил – придумать видеоряд для клипа на любимую песню. Тут быстро установилось понимание того, что такое этюд. Вскоре появилась и тема для спектакля – сновидения.
12 февраля 2025
Сегодня репетируют в театральном кафе. Таня и Оля играют официанток.
Оля рассказывает свой сон: «Я живу в большой стране, где есть много возможностей, а сама я – маленькая, всё у меня маленькое, квартира, роли, даже фамилия у меня – Тележкина, а не Телегина. И я вот, знаешь, что: я мечтаю быть королевой».
Тане приснился сон, в котором все люди говорили «сапа-сапа-сапа» – так глухие слышат вербальную речь. Во сне Таня говорила: «сапа-сапа-сапа» – и её понимали. Ей отвечали: «сапа-сапа-сапа», и она понимала, что имеется в виду. Восторг!
Лера, которую я обычно видела в худи, сегодня – в шелковом золотистом платье до пят на тонких бретелях.
Таня тоже прежде ходила в черном худи, сегодня на ней платье из серого шелка, оно красиво подчеркивает фигуру.
Вика на репетициях обычно в широких свитерах, а сегодня – в облегающем платье с открытой спиной и разрезами по бокам.
Мужчины в светлых пиджаках и брюках.
Сегодня костюмная репетиция. Актеры прохаживаются перед режиссёрами – потом надевают поверх шелка свитера и худи: в помещении холодно.
За окном минус два.
Я уже неделю хожу на репетиции. Мне очень интересно. Временами смешно. Я выучила несколько жестов. Но мне не верится, что из всего этого может сложиться спектакль.
Тем временем, он не за горами. Почему никто не паникует!?
22 февраля 2025
По портретному фойе фланируют нарядные люди – дамы в шелковых платьях с жемчужными нитями на шее, мужчины в светлых костюмах. Это премьера: артисты встречаются со зрителями и вместе отправляются в приключение.
Зрителей объединяют в две группы.
Первая идёт в гардероб, чтобы услышать, почему артисты, подвешенные на вешалку за капюшоны своих курток, спят.
Вторая группа отправляется в зал – там зрители становится свидетелями чужих снов. Я иду вместе с ними. Зрительный зал превращается в море, артисты ныряют между волнами рядов, проплывает экзотическая рыба, русалка взмахом хвоста топит корабль.
Потом зал превращается в казино.
– Тебе нравится звук монет?
– Я глухой!
– Да нормально!
Сны вытекают один из другого, алогично, и при этом совершенно естественно. Вот трое друзей общаются только при помощи звуков. Вот дочь встречается с умершей мамой. Уборщица находит туфли, надевает их – и превращается в Одри Хепберн.
В театральном буфете столы ломятся от бутафорских деликатесов. Официантка Оля ищет общий язык с глухой официанткой Таней. И это кажется совершенно безнадежным делом. Но только поначалу. У пары влюбленных – свидание, их сменяет другая пара, третья, у каждого своя история и свои сны.
В финале две группы собираются в фойе. Здесь к зрителям обращают вопросы: «Как вы сегодня спали?», «Вам снятся кошмары?». Актеры сновидчески двигаются, застывают, срываются с места, кружат, чтобы в конце концов замереть и вместе спеть «Moon river» – каждый на своём родном языке.
По жанру это спектакль-променад, или «бродилка». Его стоит смотреть дважды: сперва пройти одним маршрутом, потом другим. И тогда он соберется как паззл – такова специфика классических променадов.
Назвали спектакль «Тихим часом». Потому что играют в три часа, когда артисты обычно отдыхают между репетицией и спектаклем. Потому что спектакль негромкий. И потому что это коллективное сочинение – про сны.
Сам спектакль тоже похож на сон – в нём случается то, чего нет в обыденной действительности. И если превращение зрительного зала в море – обыкновенное чудо, то другое чудо – небывалое: глухие и слышащие люди совместно действуют, созерцают, говорят на разных языках и… понимают друг друга. Сапа-сапа-сапа.
После спектакля, на фуршете, глухие признавались, что не представляли себе, что их ждёт в театре. И по-настоящему почувствовали себя здесь своими, когда на выпуске им предоставили место в гримерках.
Слышащие говорили, что они всегда произносят со сцены чужие, выдуманные слова – а благодаря проекту впервые в жизни заговорили своими словами о себе. ,
Я помалкиваю, но думаю, что в проекте «Гап» театр пошел на включение в свою работу глухих, но ещё неизвестно, кто тут кого включал: театр – глухих, или глухие – театр. По мне, тут налицо обратная инклюзия.
Уже уходя, подхожу к худруку Театра «На Литейном» Сергею Морозову. Похоже, он счастлив. Он поправляет на шее красный шарф и разводит руками: «Знаете, мы думали так: социальный театр – это больше про нашу ответственность, про инклюзию. А получился просто классный спектакль».
На выходе из театра вижу те же портреты на стенах: Екатерина Кулеш, Ольга Тележкина, Сергей Якушев. Воображаю, что рядом висят портреты участников «Гапа»: Ангелины Варгановой, Ивана Захарова, Константина Котерева, Татьяны Напалкиной, Валерии Паршаковой.
Ближайший показ спектакля “Тихий час” – 27 апреля.