Фото: Дмитрий Лисин
В Центре имени Мейерхольда вышел «Средний возраст» Мастерской Дмитрия Брусникина — знаковая премьера по текстам Петрушевской, позволяющая сравнить разные театральные времена.
После успехов новейшего, выпущенного в этом году курса Брусникина, на общее дело решились брусникинцы среднего возраста — в честь памяти другого своего учителя, Романа Козака. И сделали спектакль по двум пьесам Людмилы Петрушевской — «Чинзано» и «День рождения Смирновой». Играют в двух местах ЦИМа: малый зал на 50 мест, украшенный тремя пирамидами из прозрачных стаканчиков, отдали женской истории — Ирине Петровой, Екатерине Соломатиной, Анастасии Скорик, написавшей инсценировку и режиссеру Сергею Щедрину. А комнату поменьше, зато с балконом, предоставили культовой мужской пьесе — актерам Илье Барабанову, Денису Ясику и Алексею Розину (он же режиссер спектакля). Оба режиссёра, Щедрин и Розин, преподают на курсе Брусникина в «Школе-студии» МХТ.
Женскую часть дилогии Петрушевская дописывала в 1977 году — уже после того, как стало очевидно, что написанное четырьмя годами раньше «Чинзано» невозможно пристроить ни в один театр СССР (кроме, правда, Эстонии). Подпольно «Чинзано» репетировал Олег Даль, но премьера в «Современнике» так и не вышла.
В 1986-м. Роман Козак, Игорь Золотовицкий, Сергей Земцов поставили в театре-студии «Человек» спектакль, который стал позднесоветским хитом и объехал почти полмира. В том, уже могущем называться классическом «Чинзано», вся троица играла джаз, но дело было не в песне Гребенщикова «Мочалкин блюз», исполненной Козаком, аккомпанирующим себе ударами собственного тела о проём двери. Там актёры по-особому чувствовали провалы, паузы, лакуны сгущённого сценического времени, каждое слово, мычание, междометие, шорох и скрип — все встраивалось в общий тон. Корявые, как бы случайные движения героев создавали особый ритм, состоящий из постукивания и позвякивания старой, помоечной мебели и посуды. Когда Золотовицкий и Козак затаскивали в свой питейный сарай выдранное из троллейбуса кресло, густейший дым отечества образца 1986 года окутывал зрителя. Последний раз этот, потом уже возобновленный спектакль сыграли 10 апреля 2002 года.
В нынешнем «Среднем возрасте» узнаваемых примет 86-го года нет, кроме исполнения троицей песенки The Final Countdown шведской группы The Europe. Всё остальное — манера произнесения слов, тон, жесты взяты из сегодняшней жизни.
В новом «Чинзано» есть отголоски «комеди-клабности» и вербатима То есть выуженные из собственной памяти актёров личные истории если и кажутся выдуманными, то только по сравнению со спектаклем театра-студии «Человек», в котором все фразы Петрушевской казались чистейшим вербатимом, хотя тогда такого слова ещё не было.
Сравнивая оба спектакля, понимаешь — прежняя подробность, плотность игры в нынешнем театре почти не достижима: тогда знаменитую фразу «Сейчас еще нигде пока уже опять» (ответ на вопрос «Где ты живешь?») минут пять катали на языке. А Козак пять минут кряду издавал на все лады слово «да», присаживаясь то на вертлявое сиденье велосипеда, то на кастрюльку. Золотовицкий заливисто гоготал после каждого слова — среди трёх друзей, осваивающих выпивку, всегда есть клоун-весельчак. Всё это цепляло зрителей намертво, хотя о комеди-клабе и стэндапе никто ещё не слышал. Веселило и ужасало узнавание, типичность персонажей.
Итак, в Центре Мейерхольда дают совсем другое представление, но иначе и быть не могло. Хотя именно та «густая» игра, что была в прежнем, культовом «Чинзано» и является идеалом для молодых брусникинцев. Для брусникинцев среднего возраста, выпускников курса Козака-Брусникина 2003 года, это тоже важно, школа-то одна. Задачу они себе поставили сложную — вплести в два текста Петрушевской свои воспоминания и размышления. Проблема в том, что текст Петрушевской написан разговорным языком, воспоминания лучше было не переводить” в слово, а оставить почти на уровне «мычания», как это блестяще делают новые брусникинцы в спектакле «Это тоже я».
Трудно, невозможно подмешивать в сторителлинг реальные личные вспоминания. Любой спектакль, где такое удаётся актёру неизбежно становится хитом.
Девочкам вообще и девочкам из «Среднего возраста» в частности это удается лучше, а вот мальчишки так и не становятся до конца откровенными.
Глубоко резонирующий со своим временем текст невозможно разбавить приметами другого времени — неизбежно приходится подстраиваться, менять тон. Подстраивание, в свою очередь, неизбежно меняет первоисточник.
Невзирая на вышесказанное, констатируем: старшие брусникинцы справились со «Средним возрастом». У некоторых зрителей, уверен, возник прорыв во тьму собственного, давно забытого. Только одно хорошо бы изменить в ЦИМе — зрителей-мальчиков, мужей и отцов семейств отправлять в «женский зал» на «День рождения Смирновой», а девочек — на брутальное «Чинзано». Пока же происходит наоборот.
Кстати, было бы интересно посмотреть, как запойные «чинзановцы» рассказывают женской аудитории теории о причинах старческой мутации в 35 лет, выдают личные вспоминания об отравлении кортизолом и потере сознания в процессе закупки лука для тёщи. И наоборот, смогут ли актрисы так же мелодраматично рассказывать «мужланам» о тончайших нюансах личных трагедий — разводов, раздраев, абортов, вожделения и ненависти ко всему мужскому.
На первых показал победил с большим перевесом именно «женский зал». Может, потому, что пели девочки среднего возраста захватывающе. Да и степень откровенности у них была другая. Почему так, с налёту не поймешь, тут надо долго разбираться в стихиях М и Ж. Впрочем, придите на «Средний возраст» и решите сами. Мне лично не хватало в этом спектакле песен Челентано, но то, что пели актрисы, работало на центральный вопрос спектакля — что же такое происходит с нами, бегущими от любви. «Ей наплевали в трепетную душу все четыре мужа» — из песни группы «Серебряная свадьба». Это ладно, на мужской половине экспонировали «Марш зюбликов» той же группы со словами «Всё про..ать и не сдаваться…»