В декабре в Израиле прошел смотр современного танца «International Exposure-22». О нём рассказывает Дина Годер.
После двух лет онлайна, что для театральных смотров совсем уж неадекватный формат, танцевальный International Exposure Израиля, представляющий собой компактную подборку самого важного в национальном контемпорари данс за последний год, вернулся к традиционному фестивальному виду. Снова центр Suzanne Dellal был полон хореографов, фестивальных программеров и отборщиков со всего мира, приехавших на израильскую ярмарку современного танца. За два года, которые прошли со времен прошлой «живой» «Международной Выставки», многое изменилось: руководить центром и фестивалем стала Наоми Перлов (хореограф, педагог, фестивальный директор и многолетний ассистент Анжелена Прельжокажа), пришли новые отборщики программы и появились новые фестивальные форматы: подкасты с хореографами с места событий, кинопоказы записей танцевальных спектаклей местных артистов и, что особенно важно, питчинги новых проектов – для танца вещь очень необычная.
У меня в этот раз не получилось быть с начала до конца на всех событиях International Exposure, но по тому, что мне удалось увидеть, показалось, что ярких хитов, которые бы захватили фестивальных программеров, было меньше обычного, зато было много того, что провоцирует обсуждение, заставляет взглянуть на танец по-новому, требует размышления, дискуссии и даже соучастия.
Один из первых спектаклей, которые я видела, был «Come lay down» хореографов Noa Dar и Michal Samama для танцевальной группы Ноа Дар. «Заходи, ложись» — это болезненное исследование самочувствия человека, и прежде всего женщины, в кабинете врача. Раздеться, лечь, встать так и сяк, наклониться, раздвинуть ноги, позволить заглянуть туда и сюда, трогать тут и там, чувствуя уязвимость и беспомощность. Ноа Дар – зрелая женщина, не скрывающая своего возраста, своей седины, принимает позы, которые воспринимаются как унизительные, лежа на столе, свисая со стола, под столом. Михаль Самама, как равнодушный врач, глядя в компьютер, задает вопросы, на которые надо отвечать, не меняя унизительной позиции. Собственно, ответов мы не слышим, но нам хватает вопросов, которые касаются все более интимных тем, лезут в личное еще грубее и откровеннее, чем в тело, дают беспардонные советы. Мять, крутить и тискать тело, причиняя боль и так же мять, крутить и обсуждать все, что ты считал приватным – тут лечение становится похоже на пытку. Текст, как и движение в этом спектакле чрезмерны, гротескны, не пытаются выглядеть документально, но тем более напоминают женщине обо всех ее походах к гинекологу, маммологу и многим другим врачам. Интимное, частное выходит на всеобщее обозрение, болезненное, спрятанное ворошит равнодушный врач, составляя бюрократическую анкету. Ноа Дар выступает в этом спектакле с большой человеческой смелостью и открытостью, отдавая себя, свою медицинскую карту, свою физиологию, свою жизнь – на всеобщее обозрение.
На фото – спектакль “Emergency Routine” / ©Richard Estay. Фото предоставлено пресс-службой фестиваля
Еще один очень важный и яркий проект показала группа «Public Movement» во дворе центра Сюзан Деллаль: спектакль «Emergency Routine» в постановке Dana Yahalomi соединял критически настроенное искусство с гражданским жестом. Группа «Общественное движение» существует уже больше десяти лет, это перформативный и исследовательский проект, занимающийся изучением и инсценировкой политических акций в общественных местах, а представление «Рутины чрезвычайных ситуаций», сделанное по заказу шведской Public Art Agency касается движения людей в случае опасности и бедствия, прежде всего это разные варианты эвакуации. Пятеро участников группы, одетые в белые костюмы, организованные и четкие, как военные, втягивают людей из толпы зрителей, стоящей вокруг игровой площадки, в строго регламентированное и как будто ритуальное движение. Людей выводят и выносят, осторожно кладут и переворачивают, отодвигают и соединяют в группы. Как сказано в описании: «исполняют хореографию сострадания, охраны правопорядка, заботы и эвакуации, таким образом пересматривая различные способы, которыми государство прикасается к своим гражданам и перемещает их».
Из спектаклей провоцирующих, требующих обсуждения, в программе был «Whom of a kind» хореографа Maayan Cohen Marciano, давно занимающейся исследованием обнаженного тела, – это дуэт обнаженных танцоров-мужчин, двигающихся супермедленно, здесь каждый создает пластические скульптуры из своего тела и стула. Мааян – не только хореограф, но и исследователь, она учится в междисциплинарной магистратуре Тель-Авивского университета, и ее спектакль – повод для разговора о мужском теле, как материале для игры, о том, каким образом в танце формируется представление о его мужественности, о стереотипах восприятия мужского тела и так далее. Все это звучит весьма актуально и свежо в контексте более привычного обсуждения восприятия обнаженного женского тела, а Мааян называет свой спектакль «визуальной дискуссией, в которой можно увидеть новые возможности мужского тела и тем самым расширить свою точку зрения на гендер и вообще тело человека».
Спектакль «Chapters of Joy» в хореографии Roni Chadash, где пятеро танцоров на маленькой сцене, окруженной рядами зрителей, резвились под звуки «Английской сюиты» Баха, тоже выглядел дискуссионно. Это было похоже на детскую площадку, где пятилетки самозабвенно танцевали то вместе, то по одному, то подначивая друг друга, то забывая обо всех, то обольщая улыбками зрителей, то обиженно прерывая музыку, под которую имеет успех другой и включая себе новую. В этом было ощущение сырого и беспорядочного действия, иногда чрезмерно педалирующего «детскость», но при этом было ясно, что задача – именно в свободе и радости от движения, без оглядки на правила.
Конечно, спектакли зрительские, за которыми в первую очередь и приехали продюсеры и фестивальные программеры, тоже были. Уверена, что после показов на IE будут новые гастрольные туры у одного из самых знаменитых танцевальных театров Израиля – Vertigo Dance Company, его создательница и постоянный хореограф Noa Wertheim показала самую свежую премьеру – «MAKOM» (в переводе с иврита «место»). Впечатлял мощный завораживающий ритм музыки, большей частью построенной на перкуссии, и прекрасные танцоры, поначалу все в бесформенных комбинезонах, скрывающих тело, как скорлупа. Они играли с бревнами, сосредотачивая свой танец вокруг них, и казалось, что речь идет о чем-то архаическом, о людях, близких природе, чьи отношения основаны на труде. Это, впрочем, характерно для ансамбля «Вертиго», верного экологическим идеям Вертхайм.
Dafi Altabeb, известная своими обаятельными камерными и лирическими спектаклями, в этот раз показала нежный дуэт о любви очень молодой пары «It All Comes Down To Me». История почти подростковых отношений разыгрывается танцорами пластически и артистически, с разговорами, юноша и девушка сходятся и расходятся, играют и ссорятся, оплетают друг друга и отталкиваются, разбегаются и не могут разлепиться, постоянно задавая вопросы и пытаясь на них отвечать, сердясь, предъявляя претензии и смеша друг друга. И, похоже, эти отношения должны закончиться расставанием. Дафи Альтабеб говорит, что ее работа автобиографична, и сама выходит к актерам в финале, но так или иначе, в этом спектакле нет ничего по-настоящему интимного, болезненного и, я думаю, он должен радовать зрителей и иметь у них успех.
На фото – фрагмент питчинга / ©Asya Skorik. Фото предоставлено пресс-службой фестиваля
И все же для меня, пожалуй, самым неожиданным и новым на нынешнем IE, явно развернувшемся от шоу к интеллектуальной, дискуссионной стороне контемпорари данс, был питчинг, о котором я упоминала в начале, очень непривычный формат для танцевального форума. Я говорила с арт-директором центра Сюзанн Деллаль Наоми Перлов и она призналась, что идею питчинга взяла из кино – её отец Давид Перлов был знаменитым израильским документалистом. Впервые сделать хореографический питчинг попробовали в прошлом году, но тогда все происходило онлайн и вот, наконец, его провели вживую, на сцене, открыв для зрителей, как спектакль. И оказалось, что это чрезвычайно интересно, поскольку именно в таком формате мы можем узнать не только замысел, но и его происхождение, что именно движет хореографами и танцорами, а это важно, особенно сейчас, когда танец все более проявляет себя как интеллектуальное современное искусство. Поскольку большинству профессионалов, работающих с движением, нелегко формулировать свои мысли и выходить с речью перед публикой, участников питчинга полтора месяца готовили к этому выступлению, на котором каждому давалось 5 минут для доклада и 5 минут для ответов на вопросы. Тринадцать проектов оценивало жюри из шести профессионалов, представляющих европейские танцевальные фестивали и театры, а их решение выглядело не как награды лучшим, а как предложение возможностей для профессионалов, что гораздо ценнее: копродукция и грант на постановку, резиденции, время на исследование, приглашение на гастроли и фестивали. Собственно, то же могли предложить понравившимся проектам гости IE, продюсеры и фестивальные программеры, сидевшие как зрители в зале.
В самих проектах было два явных тренда: пластическое исследование острых социальным тем и взаимодействие со зрителями в общественном пространстве. Например, Stav Struz Boutrous, имеющая грузинские корни, хотела продолжить работу над исследованием кавказской и советской танцевальной традиции, соединить фольклор с современным танцем, а сюжет строился на истории о возвращении мужчины с войны, куда, естественно, вплеталась тема сегодняшней СВО в Украине. Палестинка Sahar Damoni, исследующая проблемы женщин в палестинском обществе, в своем новом спектакле-инсталляции хочет говорить о двойственности удовольствия и боли, а центром проекта станут темы сексуальной свободы и стигмы аборта у арабских женщин. Moran Yitzhaky Abergel рассказала, что несколько лет назад у неё родился мёртвый ребенок, это потрясло её, и в будущем танцевальном спектакле речь пойдет об одинокой скорби и стыде потери, о замалчивании и табу, и о ценности поддержки женщинами друг друга. А вот второй тренд: Tali Zavilevich сочиняет свои спектакли для общественных пространств. И её проект – танец на автобусной остановке. Зрители смотрят спектакль с другой стороны улицы, а танцоры включают в представление всех тех, кто ждет автобуса: стариков, детей и собак, работают со всеми событиями, происходящими в этом месте ожидания. Ori Lenkinski – хореограф, танцовщица и журналистка планирует продолжать свой проект, связанный с Джеки Кеннеди, сравнивая себя с первой леди, которая тоже писала для журналов. В уже существующих двух представлениях о своей героине, Ори превращается в Джеки. В театральном спектакле «Костюм», она воспроизводит экскурсию для журналистов, которую в 1962 году провела Кеннеди, демонстрируя реконструкцию в Белом доме. Представление «Встретимся на рынке» проходит на иерусалимском рынке Махане Иегуда, где Ори в роли Джеки проводит экскурсию. Идея Ленкински в том, чтобы продолжить эту линию соединения танца, театра и экскурсии в образе Джеки Кеннеди, а в следующем представлении ее героиня встретится со зрителями на отдыхе. Niv Sheinfeld и Oren Laor планируют шоу на тему дискотеки 70-х, в котором будут танцевать профессионалы, приглашая к танцу зрителей. По мнению хореографов, диско — это не просто развлечение, это освобождение, площадка расового и гендерного равенства и прав ЛГБТК. Шоу задумано как спектакль, интегрированный в знаменитый Bal Moderne, для которого известные хореографы сочиняют короткие и простые танцевальные эпизоды, а их потом в течение вечера разучивает и танцует непрофессиональная публика. Для примера Нив и Орен показывали небольшое видео, где публика на открытом воздухе танцует под диско-хиты после спектакля и видно было, какое это удовольствие для всех. И этот проект, как и весь фестиваль, демонстрировал как развиваясь в сторону интеллектуальности, танец по-прежнему остается радостью.