Эскизы современных немецких и российских пьес в Новосибирске (театральная лаборатория «Герой 21») читали на последнем этаже бизнес-центра, а в Самаре, на фестивале современной «поволжской» драматургии «Левановка» — в местном музее Алексея Толстого. Новосибирская инициатива спродюсирована выпускницей «Школы театрального лидера» Юлией Чуриловой в паре с режиссером Сергеем Чеховым и при поддержке местного отделения Гете-Института. «Кадровой» базой стал новосибирский Театр п/р Афанасьева, руководитель которого совсем неоднозначно относится к пресловутой «новой драме», делая исключение для одного автора — Ивана Вырыпаева. В Самаре инициатором фестиваля в память Вадима Леванова и в продолжение его культуртрегерской миссии стала театровед Мария Сизова, нашедшая партнеров в лице руководства маленького городского музея. Любопытно тут одно — оба события, сфокусированные на открытии новых текстов и новых режиссерских имен, прошли не на театральных площадках, а в нетрадиционных пространствах, которые диктуют свои собственные правила и определяют состав публики.
В Киеве яркий и полный энергии «Тиждень актуальної п’єси» вот уже третий год делают драматург Наталия Ворожбит (тоже отучившаяся в ШТЛ) и режиссер Андрей Май (выпускник ЦИМовской магистратуры) — на деньги частного фонда, при поддержке «Гете-института» и Херсонского театра драмы. Читки новых украинских пьес, прошедших сито конкурса, показы документальных кусочков, сделанных драматургами в соавторстве с актерами Черкасского театра, спектакли и открытые дискуссии шли на разных театральных площадках Киева и собирали большую аудиторию. В Киеве — ренессанс, и связан он с приходом молодых людей от драматургии и режиссуры. Эти же участники «Тыжденя» собирают сегодня материалы для документальной пьесы о «Евромайдане».
В Самаре свои тексты читали оба брата Дурненковы, Герман Греков, недавно потерявший-таки должность завлита в руководимой Вячеславом Гвоздковым Самарской драме, и Юрий Клавдиев, выступивший со своим новым детским «фэнтези» на острую тему протестных настроений в обществе «взрослых». Главная проблема «Левановки», если верить организаторам, заключается в том, что музею делать читки — не по профилю, а других государственных денег и площадок сыскать не получилось — СТД, замечательный «СамАрт», Драма идею не поддержали. В целом, это, конечно, странно: читки новых пьес идут валом по всей стране, и хотят их все больше сами театры, почувствовав тренд и поняв его перспективность. Правда, признать заслугу за своими, местными, по-прежнему непросто: вот и пьесы тольяттинцев, про «феномен» которых уже целые диссертации понаписаны, так и не идут в местных театрах. Но есть и несомненный плюс: в нетеатральное место придет нетеатральная публика — та самая, на понимание которой новая драма всегда рассчитывала.
Именно с открытием новой площадки, ее урбанистическим шармом, был во многом связан успех новосибирского «Героя 21»: в застекленном лофте, из которого виден весь город, читали Вырыпаева, Лукаса Бэрфуса, Филиппа Леле, Дмитрия Богославского и последний сценарий Алексея Балабанова. И это было, пожалуй, эффектнее, чем на сцене любого театра.
Режиссер Евгения Веснина сделала эскиз пьесы «Летние осы кусают нас даже в ноябре» — свежего текста Ивана Вырыпаева, впервые представленного на московской «Любимовке»-2013. Диван, квадрат гладкого пола, заклеенного геометрическими фигурками из цветного скотча (в лаборатории дебютировали три молодых художника — Светлана Струкова, Любовь Бойкова и Максим Красюк), трое актеров, разыгравших пьесу с должным чувством иронии и точным попаданием в ритм. Сергей Чехов вписал пьесу Бэрфуса об эвтаназии «Путешествие Алисы в Швейцарию» в широкое крыло лофта, задействовав балкон и проход к лифту, где разворачивалась часть сцен — вроде тяжелых раздумий доктора или попытки самоубийства его пациентки. Изощренная игра с пространством и стала главным открытием «Алисы», сюжетный центр которой невольно переместился на историю про врача, сыгранного Олегом Жуковским — соратником Антона Адасинского и Андрея Могучего по петербургскому андеграунду, вернувшемуся теперь в свой родной город. В этом присутствии Жуковского, его чувстве длительности времени был сфокусирован весь экзистенциальный пласт спектакля. У «Алисы» есть только одна проблема — этот спектакль жаль переносить на обычную театральную сцену.
Новосибирский «Герой 21» собрал неожиданно большую аудиторию: забравшись на последний этаж бизнес-центра, люди едва вмещались в несколько рядов кресел, менявших конфигурацию каждый раз в зависимости от выбранного места действия. Разговор вертелся вокруг острых тем, плавающих в пьесе Бэрфуса, в суровой причте Балабанова «Мой брат умер» и абсурдистской «По имени господин» Филиппа Леле, критически препарирующей современный капиталистический мир и лихо сыгранной артистами в эскизе Артура Яценко. Но к концу обнаружилось главное, так или иначе волновавшее разные поколения зрителей: где же тот обещанный герой и если он такой, каким его предлагает новая пьеса, то зачем жить? Те, кто заявляют, что герой был у Арбузова, Розова, а потом у Вампилова, категорически не видят его у сегодняшних Вырыпаевых и Богославских. Те, кто признают возможность «героизма» в пьесах Славкина, утверждают, что новодрамовские сюжеты априори имморальны. Аберрация, вызванная желанием идентифицироваться с героями «Утиной охоты», но не с героями «Летних ос», понятна — есть типология отношений, прочно завязанная на конкретном времени и приятии или неприятии его. Но вот современный Вампилову театр точно так же предъявлял драматургу претензии в «безгеройности», а Володину писали, что он «чернушник» и что таким неграмотным языком, как его «фабричные девчонки», говорить не принято. В этом смысле утешает одно — возможность молодого творческого менеджмента вовремя показать и разглядеть то, что написано про сегодня и для сегодня, хоть бы и вне сцен больших и малых театров.