Начиная с марта 2024 года в Москве появился необычный городской аттракцион – иммерсивный гастроспектакль «Рийстафель, техно и страна чудес». О нём рассказывает Анастасия Ильина.
Постановка режиссёра Габбилена Галычева создана специально для ресторана «Simach в Недальнем» в коллаборации с сервисом Яндекс Еда, где одну из ролей исполняет голосовой помощник – колонка с Алисой. Высокая кухня от шеф-повара ресторана здесь сочетается с весьма витиеватой и запутанной историй трех персонажей, рассказанной последовательно каждым из них в духе фильма Акира Куросавы «Расёмон», где любая последующая история опровергает предыдущую версию случившегося.
В сюжетную основу спектакля Галычева легли рассказы американских писателей-фантастов Роберта Шекли и Клиффорда Саймака. История трёх героев – хозяина и одновременно повара некой кафешки (Дмитрий Асташевич), молодого официанта, а по совместительству диджея, ставящего в заведении свои любимые пластинки (Роберт Захарян), постоянной – и единственной – посетительницы этого кафе (Мария Реннер) разыгрывается медленно, неспешно –подстраиваясь под ритм и вайб времяпрепровождения в ресторане. Никуда не торопясь, наслаждаясь и смакуя каждый кусочек в уютном уголке или за барной стойкой, медленно потягивая игристое в лучах приглушенного мягкого света… Ровно в этой же параллельной вселенной существует и зритель, сидящий за столиком и параллельно со «зрелищем», вкушающий и изысканный «хлеб».
Художник проекта – лауреат «Золотой Маски» Леша Лобанов помещает зрителя в очень уютное, камерное пространство, где на расстоянии вытянутой руки от тебя что-то происходит, однако твое право оставаться в тени, просто молча наслаждаясь вкусами и запахами одновременно с действием на импровизированной сцене, ставится в приоритет. На каждом столике, за которым сидят зрители, расположена хитрая композиция из специально подобранного реквизита, заставляющего поломать голову о принадлежности того или иного предмета к общей канве повествования: будь то шахматная доска с крышечками от бутылок с газировкой, заменяющими шашки; или композиция с вилкой, с загнутыми рокерской «козой» зубчиками, стоящая вместо букета в стеклянной вазочке. Или бутылка зеленого стекла, унизанная цветными оправами от очков, очень напоминающая наряженную новогоднюю елку.
Герои скользят вдоль столиков в лучах света, но никогда не смешиваются со зрителями, делят одно пространство, взаимопроникая физически, но четко разграничивая его символически: так, когда в самом начале герой Дмитрия Асташевича начинает свою историю, он стоит за барной стойкой, отделенный от зрителей. «Спрятанный» за этой естественной стеной, членящей пространство ресторана на рабочую зону (для бармена и повара) и пространство отдыха и наслаждения – для клиентов заведения. Авторский сет шеф-повара Андрея Каплунова из пяти блюд, среди ингредиентов которых значатся всякие экзотические продукты вроде икры морского ежа и трюфели, подается постепенно на протяжении всего спектакля официантами, бесшумно ступающими в темноте, когда на сцене перестановка, ровно в те же моменты и происходит перемена блюд, нарративная структура на сцене движется синхронно с подачей: от завязки истории/закуски – к развязке/десерту. Философия кулинарного релятивизма, где уж по истине конкретный человек и его вкусовые рецепторы, есть мера всех вещей, как нельзя лучше сочетается с концепцией субъективности мышления и вариативности восприятия действительности. Этот эффект, выведенный еще в рассказе Акутагавы «В чаще», который и лег в основу знаменитого фильма Куросавы, встроен в историю о клиентке, ежедневно приходящей в кафешку и всегда заказывавшей фирменное блюдо «Рийстафель», а однажды бесследно исчезнувшей. Что с ней произошло и почему, предстоит узнать зрителю на протяжении этого театрализованного ужина.
Самым любопытным элементом всей постановки, конечно же, является колонка с Алисой, исполняющая роль наравне с живыми актерами. Именно от неё зритель узнает финальную версию происходящего. Колонка стоит на баре вместе с другими предметами, вроде перечницы и стакана, её персонаж заявлен с самого начала спектакля – Повар перед началом выключает на ней музыку привычной фразой «Алиса, стоп». Версия Алисы – эта финальный монолог всего спектакля, который прерывается всё той же фразой, которую говорит чей-то голос из зала: «Алиса, стоп».
Казалось бы, чисто развлекательная деталь, призванная обеспечивать определенный технический функционал, здесь превращается в особый, то ли внутренний голос автора, слышимый зрителям, то ли в какую-то надавторскую структуру, как будто бы комментирующую в прямом эфире происходящее. Этакий голос бога, паралелльно с нами размышляющий о происходящем, и периодически выдающий сентенции, вроде бы странные и оторванные от сюжета, но поразительно контекстуально точные. А ещё – сыпящий репликами Фирса из «Вишнёвого сада» и другими цитатами Чехова.
В какой-то степени работа режиссёра Галычева с новыми технологиями развивается в том же концептуальном русле, что и подход Ивана Заславца к роботам в его спектаклях («Робот Костя» и «Каштанка»), где технический гаджет для режиссёра – не инструмент, а самоценное явление, вокруг размышления о природе которого и строится весь спектакль.
Известный факт, что всё давно уже придумано до нас, каждый раз подтверждается и опровергается личным примером. Режиссер Галычев в своем иммерсивном гастроспектакле предпринимает попытку добиться эффекта “5D” – одновременного задействования всех пяти чувств и рецепторов: зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса – вполне себе традиционными театральными способами. С ними, как мы помним, экспериментировали ещё французские натуралисты и символисты, опрыскивая зрительный зал ароматами хвои, чтобы зритель представил себя в лесу, или же вывешивая на сцену натуральные мясные туши, как делал это Андре Антуан в своем «Свободном театре». Тем не менее, в конце XIX века, когда Антуан проводил свои театральные эксперименты, ещё точно не было нас, зрителей века XXI -го, для которых поиск новых форм и синтез жанров хоть и является привычным форматом, однако не перестает удивлять в каждом конкретном удачном или не очень удачном случае.