Журнал ТЕАТР. о премьере Кирилла Вытоптова в Театре имени Ермоловой.
В караоке-баре громко поют попсовые песни о любви. Под хрюканье, всхлипывание, похрапывание и жужжание магических фей – двух женщин в блестящих платьях – премьер-министр (Владимир Зайцев), потрясая портфельчиком, требует ввести Просвещение – обратить государство к свету истины, образования, капитализации процентов, статистики посещаемости, нормы часов и правил дорожного движения. Все сверхъестественное поставить на службу обществу или, при проявлении непокорности, изгнать. Этот монолог о рациональном использовании человеческих ресурсов должен, вероятно, вызывать у зрителей неприязнь, но длинные фальшивые песни волшебных существ звучат еще хуже.
Местный глава государства – Великий Князь (Антон Колесников) – безразличен к вопросам управления: Просвещение так Просвещение. Он торжественно открывает образовательный центр, где планируют читать лекции и возвышать души искусством. Оставшаяся не у дел фея Роза (Ирина Савина, в другом составе – Роза Хайруллина и, говорят, она играет в совсем иной эстетике), скорее от безделья и скуки, чем из мести наделяет случайного разносчика пиццы Цахеса причудливым даром. Некрасивый, неумный и незнатный Цахес отныне всем будет казаться талантливым, мудрым и благородным. Потрясающую новость он воспринимает инертно, не радуется, не благодарит, и даже дар свой использует как будто нехотя, без особого интереса.
Гротеск Гофмана сложносочинен и загадочен, но в спектакле недоговоренность становится невнятностью. Персонажей много, но известно о них крайне мало, и, лишенные характеров, они все превращаются в действующую массу: амебная Кандида (Вера Колесникова) нужна лишь затем, чтобы выйти замуж не за возлюбленного поэта, а за очаровавшего ее украденными рифмами Цахеса; отец Кандиды – стереотипный профессор (Дмитрий Павленко), пишущий заумные трактаты на вроде всем понятные темы; реалист Фабиан (Ярослав Рось) – руководитель центра Просвещения – деловой и практичный человек, отрицающий фей; поэт Бальтазар (Александр Кудин) – немножко неудачник, неуклюжий романтик, цитирующий свое одно-единственное стихотворение.
Цахеса играет Вася Березин – enfant terrible русского театра, режиссер и персонаж. Хотя “играет” тут слово неподходящее. Здесь вообще не играют, здесь говорят текст и совершают действия, переходя с места на место в постоянно трансформирующемся пространстве (оно, кстати, явный плюс спектакля), где открываются новые декорации (сценограф Нана Абдрашитова) и возникают видеопроекции (авторы – Анастасия Низяева, Давид Зарипов). Этот неустойчивый мир не хочет быть описанным, он ускользает и растворяется так же, как вибрируют смыслы текста – весь этот зыбкий сюжет в конце концов лопается мыльным пузырем.
Волшебник, он же фотограф, Просперити (Артем Цуканов), замаскированный под диван, сумбурно и невразумительно пытается уговорить Розу лишить Цахеса дара. Они с феей постоянно обзывают друг друга (и других персонажей тоже) злыми тварями – и несмотря на то, что это словосочетание произносится за полтора часа спектакля слишком много раз, как раз злых тварей на сцене нет. Все герои более или менее обыкновенные люди, кое-как балансирующие в мире страшной дисгармонии света, цвета, звука.
Все “остро-политические” реплики в спектакле звучат безобидно – не потому, что лишены остроумия, а потому, что представление фей как врагов человечества и их изгнание теряется как тема еще в самом начале. А щуплый Князь, который едва дотягивается до микрофона, слова Просперити о том, что все мы живем под лупой и заявление Розы, что в стране “полный Цахес” – это скорее наметки, швы сатиры, чем полноправное высказывание.
Узнавший как лишить Цахеса волшебного дара Бальтазар отрывает у Крошки микрофон. Фея рассказывает, что после этого он, растоптанный и оплеванный, захлебнулся в ночном горшке. Профессор дает экспертный комментарий для телевидения, облекая правду в псевдонаучную оболочку. Потому что даже после разоблачения, никто особенно не негодует и не проклинает умершего. Конечно, Цахес не умер: великие литературные герои бессмертны.
Спектакль режиссера Кирилла Вытоптова – бесконечное караоке, где все поют мимо нот и не попадают в слова. Персонажи мучительно не талантливы, поэтому “воровство” здесь не выглядит чем-то ужасным и не вызывает праведного гнева – все выглядят одинаково жалкими и переоцененными. Можно сколько угодно фантазировать, что современный Цахес – это тролль из социальных сетей, порождение массовой культуры, фальшивый идол в образе инстаграм-блогера, персонаж из телевизора, политик-популист. Но правда в том, что Цахес – пустая поверхность, ничтожество в самом буквальном смысле этого слова. Зеркало мира. В финале он стоит перед занавесом с пластмассовыми цветами в руках и смотрит в зал, как бы говоря – а вы что, лучше? талантливее? умнее? И это уже совсем не Гофман, это, скорее, Гоголь.