В Большом выступила балетная труппа Парижской оперы с балетом «Пахита» Пьера Лакотта на музыку балетных композиторов XIX века Эдуар-Мари-Эрнеста Дельдеве и обязательного Людвига Минкуса.
Лакотт представляет свой балет как возобновление романтической версии, о которой известно лишь то, что она была создана для Парижской оперы Жозефом Мазилье в 1846 году. До постановки Лакотта полнометражная «Пахита», как и поставленная им для Большого театра «Дочь фараона», относилась к историям, о которых можно было прочесть у Сирила Бомонта в Complete book of ballets без всякой надежды увидеть станцованными. «Пахита» известна, главным образом, по сохранившемуся в качестве отдельного спектакля Гран-па свадебного акта в постановке Мариуса Петипа 1881 года. И Лакотт апеллирует к версии Петипа, сохранившейся в легендарных «гарвардских записях» Константина Сергеева. Но Петипа романтические балеты не ставил. И Гран-па давно стало sommum академического балета с графичной и прозрачной архитектурой, четкой иерархией протагонистов во главе с прима-балериной, сложнейшей и объемной хореографией, восходящей в небо, агоном солистов и детской мазуркой.
И все же Лакотт поставил именно романтический балет с обязательным для него напряжением между высоким и низким, интересом к этнографии и пасторальным фоном для действия. Он сохранил оригинальный сюжет, в котором испанская цыганочка Пахита влюбляется во французского офицера Люсьена д’Эрвиля и, к счастью для хореографа, открывает, благодаря хранящемуся медальону, что она благородных кровей, а цыгане ее лишь украли, и свадебный акт с Люсьеном может состояться.
При этом Лакотт, сохранил структуру хореографии Петипа, хоть и убрал соревнование солисток (которое перевернуло не одну иерархию в истории балета). Он исключил вмешательство сверхъестественных сил, которое является содержательной основой романтического балета (в «Жизели», «Сильфиде»). Силы зла и добра в «Пахите» реальные, они разделены социально и политически, но не вырываются в потусторонние области. И вновь, как и в других своих восстановлениях, Лакотт полностью отказался от народно-характерной обуви, смазав тем самым конфликт земного и неземного.
Лакотт, по сути, переизобретает романтический балет. Он лишает его метфизической остроты и переселяет основной конфликт в поле стилистическое. Это конфликт между романтической суетой «природных сцен» и неколебимым спокойствием свадебного акта. Между толкотней табора, в котором социальные различия персонажей едва различимы, а комбинации строятся на плие по второй (отсылка к Бурнонвилю) и адски быстрых sauts de basque – и пустынностью свадьбы, где солисты, кажется, танцуют в полоном одиночестве, вариации солисток исключены, а разряженные гости подглядывают за этим праздником из-за прозрачного занавеса у задника.
Хореография Лакотта отнюдь не выглядит вторичной по отношению к вечным ценностям Петипа. Она изобретательна, органична, телесна, сложна, она создает хаотичное пространство пленэра. Лакотт сбалансировал женскую и мужскую части, введя танцы для мужского кордебалета, которые в исполнении калиброванных французских танцовщиков стали чуть ли не самым главным впечатлением. И тем самым исключил метафизические обобщения.
Дизайн первой сцены, отсылающий к сфумато и распадающейся композиции Антуана Ватто, тут же перенастраивает с романтизма на галантную клоунаду. Клоунскую жанровость усиливает жеманность Люсьена, на все пожимающая плечиками Пахита и потрясающий кулаками главный злодей – чем не персонажи «Петрушки». Они комичны, суетливы, они не могут олицетворять противостояние природных или, тем более, надприродных сил. Лакотт неприкрыто усмехается и над главными героями, выстраивая в сцене признания Пахиты окружением ее жениха склонившуюся Пахиту, коленопреклоненного Люсьена и его мать в веселенькую горку. Или позволив танцовщикам в финале свадебного акта дружный перекидной в поддержке на зрителя, вскрывающий прекрасные цветы подъюбников.
«Пахита» была станцована двумя составами солистов. Главной парой стали этуали Людмила Пальеро и Матиас Эман. Второй состав — первые танцовщики Алис Ренаван и Флориан Маньене. Парижская опера привезла молодую труппу без священных коров. И в ее танце было то наслаждение для глаз, которым славится французская школа. Но в стилистическом единстве, в чистоте исполнения не хватало того агона, который все равно необходим для такого телесного искусства, как балет. «Пахита» Лакотта, предоставляя труппу во всем блеске, выравнивает исполнителей и не дает поля для соревнования. Балет Парижской оперы показал себя обновленным, не растерявшим традиции и полным спокойствия и беззаботности. Показал себя и свое представление о жанре.