на фото: Марина Полицеймако
23 апреля исполняется 52 года тому театру, который был создан Юрием Любимовым. Легендарная ученица Любимова рассказала, что она думает о нынешних проектах «Таганки».
В Театре на Таганке весь сезон продолжаются «лабораторные работы». Завершена шестая сессия проекта «Репетиции» — режиссерской лаборатории, в которой ежемесячно 4 молодых режиссера создают за неделю и показывают 4 эскиза спектаклей. Сыграли уже две настоящие премьеры, выросшие из этих эскизов: «Золотой дракон» Р.Шиммельпфеннига, режиссер Лера Суркова, и «Кориолан» У. Шекспира в постановке Анны Потаповой.
Мнения о проекте «Репетиции» различные. Есть негативное — мол, ничего нового в лабораториях нет, и это мелко для такого театра, как «Таганка» с ее легендарной историей. Есть позитивное — новые пьесы, творческий поиск, работа артистов с новыми режиссерами — интенсивный труд, который бесспорно всегда идет на пользу.
Медные трубы — испытание непростое. Но, пожалуй, еще труднее — слава былая. И именно история этого театра — театра одного режиссера, театра авторского, с мировой известностью, который сегодня окунулся в непривычный для него, пестрый репетиционный калейдоскоп, подогревает интерес к «Репетициям» на Таганке.
Мы решили узнать, что думает о нынешнем положении родного театра одна из его самых верных и любимых зрителем актрис, ученица Юрия Любимова Марина Витальевна Полицеймако.
— Марина Витальевна, как вы относитесь к проекту «Репетиции»?
— Как солдат. Я считаю, что назначение актера — действовать. Когда ему что-то предлагают, надо действовать, свое предлагать, если есть идеи. И, конечно, слушаться режиссера. Все, что можешь показать — покажи, подсказать — подскажи, но главный все равно режиссер. Что бы ни происходило, главное — режиссер. Я очень переживаю за театр: мы пока не видим того, кто мог бы его повести. И, может быть, никогда не увидим. Великие режиссеры, поэты, художники — явление редкое, родится один на эпоху — спасибо. Мог и не родиться. А другой, может быть, еще в пеленках лежит или в школу ходит. Такого режиссера, способного определить, что с нами будет дальше, у нас нет. И потом, в наш театр с его историей — кто рискнет прийти? Все боятся. Боятся провалиться. И я их понимаю. Так что надо просто работать и ждать. Что мы и делаем.
— «Репетиции», как я понимаю, и есть попытка поиска своего режиссера путем многократных проб. Есть ли шанс таким образом его найти?
— Я думаю, шанс мал, но я не знаю другого пути. Кто не делает ничего, тот ничего не делает. Процесс такой интенсивной работы дает артистам силы. Им интересно. Они с большим энтузиазмом участвуют, их это увлекает — работают не в полноги, кое-как, а по-настоящему. Будем надеяться на результат — на настоящий хороший спектакль.
— А сам формат работы: всего неделя репетиций, потом показ работы зрителям — не смущает?
— Это, наверное, полезно для артистов, но вы даже представить себе не можете, как это трудно! И какое это напряжение — уже одно то, что нужно выучить весь текст, а его надо выучить, с партитурой в руке — это не работа. И это только начало! Большой труд, и мне обидно за артистов, когда после показа говорят — это плохо, то плохо. И потом, это называется эскиз, набросок. Но на деле на нас — полная ответственность. Зрители судят то, что мы показываем.
— Однако оба эскиза, в которых вы принимали участия, приняты к постановке. Премьера «Земли Эльзы» Ярославы Пулинович планируется уже в мае. А «Иллюзии» Ивана Вырыпаева должны выйти в первой половине следующего сезона. Значит, кое-что вам за эти сжатые сроки репетиций сделать удалось.
— Мне очень было приятно работать с моими дорогими партнерами — с Юрой Смирновым, Любой Селютиной, Аллой Смирдан, и с совсем молодыми ребятами, которые старались.
В первой работе — «Земля Эльзы» молодого драматурга Ярославы Пулинович — мне понравилась тема. В пьесе есть вещи, которые берут человека за сердце. Это глубокая пьеса, и тема очень актуальная: история взрослых людей, которые хотят жить, и молодежи, которая их не понимает, и понимать не желает. Мы предложили автору, которая приезжала к нам в театр, кое-какие изменения, основанные на нашем жизненном и профессиональном опыте. И Ярослава сделала для «Таганки» новый вариант текста. А вот с режиссером Семеном Серзиным у нас не все сложилось. Наш эскиз очень хорошо приняли зрители, но, если говорить честно, все, что там было сделано, было сделано самими артистами. Режиссер, на мой взгляд оказался несколько меланхоличным. Возможно, он просто растерялся.
— Премьеру будет выпускать другой режиссер — Юлия Ауг, которая тоже участвовала в «Репетициях» и нашла общий язык с актерами. Вам хочется продолжить работу над этой пьесой?
— Хочется. Там колоритные образы, все разные. Кто-то скажет — бытовая история, но в ней есть человечность, это самое важное, по-моему. Надо, чтобы пронзало вот тут, в груди, а остальное — от лукавого. Пьеса о людях. Раньше, когда Юрий Петрович ставил спектакли, каждый из нас чувствовал: это все — лично про тебя, про нас, и зритель чувствовал то же. Так и должно быть. Если пьеса будет доработана и хорошо поставлена, она займет свое место в нашем репертуаре. Вторая работа — «Иллюзии» — тоже меня увлекла. Иван Вырыпаев — фигура, вряд ли он нуждается в чьем-то мнении, но на мой взгляд, в пьесе очень много текста, который повторяется, особенно в первой части. Не надо бояться его сокращать. А заверчена она очень интересно. Очень. Да и мне режиссер Алексей Золотовицкий показался более готовым.
— Как вы, работавшие с великими режиссерами и авторами, чувствуете себя с молодыми и начинающими?
— Я могу говорить только о тех репетициях, в которых принимала участие. Повторюсь, мне было интересно. Если бы я прочитала эти пьесы до начала работы, и меня спросили — стоит ли пробовать их ставить, я бы сказала — да, стоит. Что касается прежних моих работ, я не хочу сравнивать. Если думать о том, что было… это как гора. Надо работать, пробовать. А какой другой путь? Я нынешнему директору Ирине Апексимовой очень благодарна, потому что она все-таки сдвинула махину. Великие люди, преклонявшиеся перед Юрием Петровичем, пальцем не пошевелили для того, чтоб нам помочь. Все. Начиная от театральных деятелей до всех министров, которые говорили — ах, ах, такой театр! такая история! Никто, когда стало трудно, слова не сказал в защиту, ничем не помог, ничего не сделал. Так бы и закрылся театр. А Апексимова все-таки пробила стену. Она — человек действия. И сделали ремонт, и играем премьеры, а это, поверьте, уже очень много. Может быть, еще не все так, как нам бы хотелось. Например,”Кориолан” мне не понравился, показался скучным, однотонным. Но развитие нашей театральной истории происходит.
— Что бы вы посоветовали, чтобы дело шло лучше?
— Мне кажется, важно послушать людей «Таганки», которые пока еще живы — «кирпичи», так нас когда-то называли. Собраться, спросить: как вы считаете, что неправильно, что трудно, какие есть предложения? Умный всегда спросит, дурак уверен в себе на все сто. Если корни вырвать, ничего не будет. Или снова сажать и долго ждать, вырастет ли другой цветок на этой земле? А можно очень осторожно и умеючи привить к этому, еще живому — и прирастет, даст побеги. У нас ведь потрясающая слаженность в работе, друг в друге, необычайная. Все цеха — без исключения. И результат всегда очень хороший. Хорошее надо сохранять, поддерживать. Строить новое лучше на совпадении, чем на сопротивлении. Попадать в ноту.
— Может быть «Репетиции» и есть хорошая попытка что-то привить, подсадить?
— Да, наверное. Театр оживился, все работают. Просто эта деятельность для нас непривычна. Мы привыкли, что руководит один человек, и делает все, как он хочет и как умеет. Но при этом умеет! Вот к этому мы привыкли.
— Артистам, привычным к одной руке, тяжело подстраиваться под разных режиссеров?
— Я могу сказать про себя. Мне нетрудно. Потому что я заранее знаю, что я очень многое должна придумать и сделать сама. И у Юрия Петровича это можно было делать — и я многое придумывала сама. Всегда. Предлагаешь, он говорит — это хорошо, это оставим. А артистам, я думаю, полезно поработать с разными режиссерами, жанрами, пьесами.
— Молодые режиссеры рассчитывают на сотворчество артистов?
— Конечно! И потом, знаете, я заметила, молодым немного страшновато работать с нашими артистами. Но это поначалу. Потом, когда их никто не обижает, они довольны. Труппа к ним очень доброжелательна.
— Если Вам предложат участвовать в следующей лаборатории — согласитесь?
— С удовольствием. Мне интересно. И новую пьесу, и нового режиссера узнать — интересно.
— Чего бы вы хотели для театра в идеале?
— Чтоб встретился хороший человек, режиссер. Талантливый. Небезразличный. Чтобы случай такой произошел. Как в любви: рраз — и все. И этот человек взял бы и повел всех за собой. И он бы помнил историю этого театра. Такой великий театр. Такой верный. Своему зрителю верный. Сколько прекрасного сделавший для людей…