Журнал ТЕАТР. – о спектакле Марфы Горвиц по пьесе Константина Стешика.
Апокалиптическая поэтика «Гражданской обороны» заинтересовала российский театр: в «Сиянии» Филиппа Григорьяна актриса Алиса Хазанова на кабаретный лад поет 12 песен Егора Летова и Янки Дягилевой; герой пьесы Стешика – в прошлом фанат «ГрОБ», а в настоящем – 35-летний «поствампиловский» мужчина. Вспоминая Летова (три его портрета в рембрандтовском свете висят на боковой стене), белорусский драматург Стешик, а вслед за ним – и создатели спектакля в «Практике» изучают границу между двумя «временами». В том были Летов, радикальный протест и драйв, в этом – онемение под парализующим влиянием духа эпохи.
Марфа Горвиц сделала спектакль, в котором четко очерченные роли (в «Качелях» – звездный каст, от Антона Кузнецова из «Сатирикона» до Ольги Лапшиной и Артема Смолы) помещены в концептуальную, нереалистичную звуковую и пространственную среду. Художники Ксения Перетрухина, Шифра Каждан, композитор Дмитрий Власик, художник по свету Сергей Васильев обустроили лаконичное, «выставочное» место действия, придумав экономный и эффектный способ переключения планов и монтажа сцен. Но внутри каждого из эпизодов, написанных Стешиком как новые и новые точки кризисного пути героя, актеры «проживают жизни».
Ольга Лапшина, играющая сразу несколько ролей – официантку из кафе «Весна», сиделку в больнице и мать покончившей с собой 16-летней девочки, изображает своих героинь, используя минимальные, точные жесты, интонации, оценки. Внятно, смешно и трагично.
Антон Кузнецов в роли Стаса – харизматик, цедящий слова через намертво прилипшую к губе сигарету. Артем Смола в роли отца-«овоща» – пример выразительного молчания, говорящего больше, чем слова. Сергей Каплунов из театра «Около» мягко и в настоящем продолженном времени играет друга Стаса, фаната «ГрОБ», выпивоху, сошедшего с ума. Отчетливость актерского присутствия, законченность каждого эпизода – заслуга Горвиц, подробно и настойчиво, как это и бывает в драматическом театре, добивающейся «правды». Но сам разряженный воздух спектакля – из другого вещества, что-то похожее было в спектаклях Жоэля Помра (сама Горвиц ставила его «Золушку») на сцене той же «Практики». Думается, эти «качели» – в природе дарования режиссера, ученицы Сергея Женовача, работающей в ситуации нового театра, убегающего от ясности и яркости.
Пьеса Стешика по сути своей – монодрама; все происходящее, случайное или нет, мы видим глазами героя. Его интонация, его отношение к миру и к себе, его отказ от любого действия диктуют характер сюжета. В истории есть начало и конец: встреча с 16-летней Dark Moon (Надежда Лумпова) и ее добровольная смерть. Между завязкой и финалом потерянный герой блуждает от квартиры к квартире, от жены к больному отцу, которому он предъявляет счет за испорченное детство, от друга до случайно встреченного собутыльника, оказавшегося фантасмагорическим дьяволом. Держит эту историю настроение, расслабленное и депрессивное – такое обещает плохой финал. Но после того, как 16-летняя подружка Стаса покончила с собой, приняв за догму стихи Летова и решив быть честной по отношению к себе, что-то меняется: если не мир, то отношение к нему. «Овощ» отец как будто начинает реагировать на происходящее, а Стас, по просьбе ошеломленной горем матери девочки, одними губами поет песню «Гражданской обороны».
Стешик – имморалист, и это точно характеризует состояние человека, которому, как говорится, «по хрену мороз», потому что все в его жизни уже пошло не так и наладиться не может. Встреча с чуткой и честной девочкой – не просто счастливый случай; именно что Стас, «рыхлый» мужчина в кризисе, должен был ее встретить – потому что сам из породы тех, кто верен себе, как бы дорого не обходилась эта верность. Он – из более или менее ясного прошлого, где честность приравнивалась к радикальности, хоть и сопровождалась красивой позой. Она – из анемичного настоящего, где доверчивые и злые дети хотят, чтобы слова не расходились с делом. В этом смысле Летов сработал как мощный триггер для того, чтобы в пустом времени взорвалась никому не нужная, но бомба.