30.03.2012, Коммерсант
Дмитрий Ренанский
«Охота на Снарка»
Очередную премьеру в рамках проекта «Платформа» на «Винзаводе» показывает «Седьмая студия» выпускники Школы-студии МХАТ, студенты режиссерско-актерского курса Кирилла Серебренникова. «Охота на Снарка» вполне может стать визитной карточкой «Платформы», делающей ставку на междисциплинарность и на стирание границ между видами искусства — представлению ниспослан подзаголовок «агония в восьми воплях по произведению Льюиса Кэрролла», а сами авторы никак не могут определиться с жанром своего творения, аттестуя его то оперой, то мюзиклом. История создания спектакля такова: один из студентов Кирилла Серебренникова Юрий Лобиков в свободное от учебы в мхатовских стенах время занимался вокалом и сочинением музыки. В какой-то момент возникла амбициозная идея постановки, в которой бы смогли запеть все его однокурсники — хоть и прошедшие школу известного театрального композитора Александра Маноцкова, но не являющиеся профессиональными вокалистами. Так появилась часовая партитура для голосов без инструментального сопровождения, режиссировать которую взялся лично мастер курса. <…>
01.05.2012, Афиша
Елена Ковальская
Охота на Снарка
<…> Мужчины выходят в концертных костюмах. Девушки в платьях. Бобер — в шкуре (бобер же), зато на каблуках. Один не в костюме, а в килте и с залихватскими усами — он главный. По крайней мере к нему прислушиваются: у него камертон. В какой-то момент из щели в стене на сцену вываливается гора надувных игрушек: начинается плавание. В поэме самого странного сказочника, если коротко, компания в поисках таинственного Снарка высаживается на остров, но по ходу поисков прозревает, что движется в никуда. Булочник опасается, что если вместо таинственного Снарка набредет на загадочного Буджума, будет худо: «Я без слуху и духу тогда пропаду, в природе встречаться не буду». В финале его пророчество сбывается. «Охоту на Снарка» как только ни трактовали: мол, это про Бога, про черную дыру небытия, про атомную бомбу; Кэрроллу нравилось, когда говорили, что это про поиски счастья. <…>
02.04.2012, РБК daily
Татьяна Филиппова
Кирилл Серебренников: “Концепция театра-дома трещит по швам, на смену идет театр-компания”
<…> руководитель «Седьмой студии» Кирилл Серебренников. Корреспонденту «РБК daily» Татьяне Филипповой он рассказал о том, как удалась попытка перенести абсурдистскую поэму на сцену.
ТФ: Все-таки кто же такой Снарк?
КС: Снарк — это загадка. Люди уже много лет пытаются ее разгадать, называя персонажа, придуманного Кэрроллом, то богом, то бытием. Есть версия, что это человечество ищет мирный атом, а потом платит за это, потому что у Снарка есть оборотная сторона — Буджум. Мне кажется, это сказка об амбивалентности добра и зла. Идея не оригинальная, но ребенку рассказанная вот таким необычным способом. Ведь дети так же, как и взрослые, любят все загадочное.
ТФ: Кому принадлежит идея постановки, вам или композитору Юрию Лобикову?
КС: Идея моя, я давно хотел сделать спектакль по этому тексту, с тех пор как прочитал «Охоту на Снарка» в переводе Григория Кружкова, который вышел в 1990-е годы.
ТФ: Да, у меня тоже есть эта книжка.
КС: Замечательная, правда? Я прочитал и подумал: вот это надо сделать. Прошло двадцать лет, многие из актеров, занятых в спектакле, еще не родились, когда книжка вышла. Я предложил Юре Лобикову взять этот текст, Юра написал яркую музыку, показал ее мне. Я сказал: «Ребята, но вы же это никогда не споете, это очень сложно». Они ответили, что будут учиться. И учились год. Видите, они действительно спели эту оперу.
ТФ: Вы уже играли этот спектакль на публике, продавали билеты на открытые репетиции. Зачем вам было нужно пускать зрителя в свою лабораторию?
КС: Проверить реакцию публики. Открытые репетиции вселили в нас некоторый энтузиазм. Потому что я сам не понимал, что это — детский спектакль или взрослый. <…>
06.04.2012, Независимая газета
Ольга Галахова
А есть ли змерь?
<…> Тревожных смыслов, которыми также наделяют толкователи эту поэму, как страх пустоты, смерти, несуществования, экзистенциальной агонии, в спектакле Серебренникова нет. Есть белый кабинет, из дверей которого появляются актеры, почти все одетые в черные костюмы, но у каждого в одежде ли, во внешнем ли виде есть какая-то особая характерная деталь, ломающая заявленный режиссером же выход леди и джентльменов. У кого-то яркой красной птичкой словно присела бабочка на белой рубашке, кто-то из путешественниц надел огромный кудрявый парик, бесполезно спрятанный под легким шелковым платком, кого-то одели в шотландский килт, Банкира Серебренников сделает похожим на Энди Уорхола, превратив в типаж моды 60-х. Выбивается из общего ряда Бобер, на которого наденут мохнатый костюм, который любят на детских елках, и заставят весь спектакль упражняться с лентой, как на тренировках по художественной гимнастике. Билетеру вставят в голову прозрачное перо, что придаст облику актрисы эксцентричный вид. То и дело будут по сцене цокать высокие женские каблуки, которые режиссер впишет в звуковую партитуру, как, впрочем, бить степ актеры будут в особо драматичных местах поэмы, когда дискуссия охотников о Снарке достигнет своего апогея.
<…>
Новое качество синтеза заявленной идеологии «Платформы» в данном случае заключается в том, что ставится маленькая опера а капелла. Слова пропеваются, как, собственно, и полагается поэзии. Диалоги, монологи — все превращено в вокальную условность. Музыкальная ирония слышится в том, как композитор играет с устойчивыми формами, используя то мелодии шлягеров, то церковных песнопений.
<…>
Однако как ни важны эстетические жесты, инновационные устремления, история театра доказывает одно: события случаются, когда авангардный посыл укореняется в смысле. Сейчас мы видим в «Охоте на Снарка» культурное зрелище. Но так можно было бы поставить и «Чукоккалу», и поэзию Хармса, и Маршака. Еще предстоит немало трудов, чтобы встреча стиля и смысла состоялась, но «Платформа» на верном пути, в том числе и в своем путешествии к Кэрроллу.