Журнал ТЕАТР. о спектакле Ксении Зориной «Четвертая высота».
До начала карантина независимый театральный проект «Спектакли Ксении Зориной» (о другом ее спектакле см.текст “Вся эта колбаса”) успел сыграть на разных площадках Москвы «Четвертую высоту» по мотивам повести Елены Ильиной. Как говорит режиссер, «эта старая книга и сегодня является важным текстом из детства».
«Четвёртую высоту», написанную в 1946-м, сейчас мало кто знает. По крайней мере, у поколения режиссёра Ксении Зориной (см.о ней текст “Вся эта колб”) текст, посвященный героически погибшей в Великой отечественной войне Гуле Королевой, вряд ли был популярен в детстве. Впрочем, книжка Ильиной, сестры Самуила Маршака, хорошая. Мир детства с его каждодневными открытиями и упрямым «самостоянием» отражен в ней ярко и точно. Кроме того, она основана на реальных документах и воспоминаниях очевидцев. Да и судьба этой Гули необычна: в четыре года она уже снималась в кино, ее карьера продолжалась и далее, пока, уже, будучи студенткой (не театрального, что примечательно, вуза), девушка не ушла добровольцем на фронт и не погибла под Сталинградом.
Однако Ксению Зорину, похоже, зацепило в книжке Ильиной, не особенное, а, напротив, то обычное, что наличествует в раннем детстве практически любого человека: любопытство к окружающему миру, первые проявления характера, атмосфера семьи и тип взаимоотношений, адаптация к той территории, которая находится за пределами дома. «Позднее» знание о судьбе Гули, жизнь которой оборвется на взлете, заявлено лишь в программке к спектаклю. Сам же он основан на трех первых главах книги, где героиня совсем мала, только что пошла в детский сад и не давала там никому спуску; первый раз побывала в зоопарке и шагнула прямо в вольер к слону; вымолила у строгой матери покупку красивого голубого ведерка и подарила его милиционеру. Четыре молодые актрисы (Ольга Злодеева, Люсьена Любимова, Наталия Румянцева, Марика Шмуксте), одетые в одинаковые белые брюки и разноцветные майки, по очереди становятся на игровой площадке то упрямыми и плохо управляемыми гулями, то суровыми и непреклонными мамами. Зрителю, читавшему книжку и знающему хоть что-то об отраженном в ней времени строгого приказного тона и постоянной муштры, все эти мамины «когда будешь хорошей девочкой, тогда и получишь», возможно, говорят больше, чем остальным. Но адрес спектакля размыт, на него, в принципе, может прийти любая публика. И придуман спектакль так, что наше внимание сфокусировано на постоянных, только кажущихся мелкими конфликтах взрослого и детского миров, а материальные аксессуары далекого уже прошлого здесь весьма условны и скромны: полосатый мячик, синее ведерко, скакалка (художник Андрей Яшин).
Четыре женщины на площадке работают как некое «коллективное тело». Легко, в очевидном импровизационном режиме распределяют между собой функции детей и родителей. Язык здесь в основном пластический, текста совсем мало, участницы будто пробуют его на зуб. Детский наив или взрослое поучение, воплощенные в коротких отрывистых фразах, а то и просто в отдельных словах, варьируются в богатом спектре интонаций: можно сказать так, можно эдак, а можно еще и вот как. И вот вместе с историей первых лет жизни конкретной маленькой Гули возникает целая модель детского мира, крайне непростого и необыкновенно важного. Начинается он с момента рождения человека. «Мне темно» – фразу, которую в книжке маленькая девочка говорит, не желая засыпать в темной комнате, в спектакле поочередно выдавливают из себя актрисы, чьи тела сплетены и скованы в крайне неудобных позах (педагог по пластике Наталья Богомолова-Поляк). Они тяжело и упорно распутывают руки-ноги, отчаянно тянутся вверх, на свет, чтобы, в конце концов, встав в полный рост и удивленно оглядевшись, вокруг, произнести первое «гу» – Гуля!
Сценический текст создан из телесных композиций, интонационных и мимических вариаций, которых здесь многое множество. Мир взрослых стандартов все время сшибается с миром детской свободы: строевой шаг – с вольными, хаотичными пробежками, игра в яркие мячики – с поджатыми губами и приказными интонациями, групповая скученность – с размежеванием по углам, а драчливые взмахи кулачками – с внезапными нежными прикосновениями. Здесь по ходу дела можно изобразить и рыб в аквариуме, и слона в вольере. Спектакль, конечно, напоминает плод этюдных занятий, но в этих этюдах, к счастью, отсутствует привычная «концертность», нет в них этого лихого оформления в ловкий «номер». «Коллективное тело», внутри которого всякий раз интересно рассматривать индивидуальное и частное, почти невербально рассказывает историю маленького человека, в которой важны каждый шажок, каждый поворот головы, каждый извлеченный звук. «Папа», – кричат женщины по очереди и запрокидывают головы, чтобы увидеть в высоком небе едва ли не Бога. На сцене только женщины, составляющие вселенную ребенка, и в этой вселенной, несмотря на строгости и предрассудки, ощутимо много нежности. Мужчины же, как высшая авторитетная инстанция, находятся где-то высоко и занимаются там очень важными делами. Пока Гуля берет свои первые высоты, схема мироздания выглядит именно так. Однако, впереди всего лишь несколько ступеней – те, кто еще вчера казались богами, безжалостно ее разрушат.