Автор фото: Клавдия Касихина.
В Москве показали испанский иммерсивный спектакль Habitaculum группы Kamchatka
В прошлом году испанский театр Kamchatka показывал в Москве первую часть своей трилогии о мигрантах «Побег». Тогда зрители вместе с актерами носились по улицам и скрывались от полиции за мусорными баками, чтобы на своей шкуре прочувствовать незавидную судьбу мигрантов в чужом городе. Герои нового спектакля Habitaculum («Убежище») обрели временный приют в пустующем корпусе бывшей кондитерской фабрики «Большевик». Когда-то отсюда на весь Ленинградский проспект разносились головокружительные запахи выпечки. Теперь комплекс краснокирпичных зданий превратился в офисный центр, и только один сиротливый, пока не освоенный новыми хозяевами корпус напоминает о былом.
Собственно, весь спектакль «Камчатки» — воспоминание о другой жизни, которая осталась где-то далеко в пространстве и во времени. В потускневших фотокарточках, старых вещах, поношенных ботинках и чемоданах, детских игрушках, чашках с ангелочками и ключах к несуществующим уже дверям. А еще в улыбках и взглядах актеров, которые ведут себя вызывающе несовременно — заглядывают тебе в глаза, берут за руку, предлагают разуться.
В нашем суетном городе, где даже в давке метро мы стараемся сохранять личное пространство и как бы не замечать окружающих, неожиданное внимание, эмоции и прикосновения чужих тебе людей поначалу кажутся чем-то странным и неестественным. Тебя встречают запросто, как дорогого, но хорошо знакомого гостя: угощают лимончелло, просят помыть посуду, полить грядки, устроенные на голом бетонном полу, или покормить живых кур. А потом приглашают потанцевать под звуки старинного патефона или зайти в шкаф, где тебя «уложат спать» и на ночь покажут сказку о расставании двух кукол с картофельными головами, одна из которых явно собирается в далекий путь.
Нехватку тактильных, сенсорных ощущений можно восполнить, побродив босиком по песку или валяясь на ароматном сене в окружении сохнущих простыней, как в деревне у бабушки. Но настоящую эйфорию у зрителей вызывает комната, заполненная пенопластовыми шариками: тут взрослые люди окончательно превращаются в детей, зарываются с головой в белую воздушную массу или начинают забрасывать друг друга искусственным снегом.
И тут ты начинаешь сомневаться, для кого это убежище: для мигрантов, привезших из своей теплой южной страны нехитрый быт, собственные обычаи и гостеприимство, или для нас, лишенных в джунглях мегаполиса простейших вещей — душевного тепла и участия, да просто времени, чтобы побыть здесь и сейчас, почувствовать колкость сена или прохладу песка под ногами, побродить и подумать о своем? Ко второму варианту окончательно склоняешься на выходе, когда тебя одевают в одно из старых пальто, вручают потрепанный чемодан и на прощание так обнимают, словно прощаются навсегда. И тут ты чувствуешь себя той самой куклой-картофелиной, изгнанной из рая, причем, навечно. Ведь это «Убежище» эфемерно и недолговечно, оно просуществовало в Москве всего три дня и растворилось, перенеслось в другую страну в чемоданах странников.
Так что это было? Думаю, у каждого будет свой ответ на этот вопрос. Для одних — это история об одиночестве в большом городе, для других — о потерянном доме и сохранении национальной идентичности, для третьих — о принятии чужих, об открытости и доверии. Для кого-то это просто забавное приключение, игра в большой песочнице для взрослых, что тоже неплохо.
Главное и важное отличие «Камчатки» от прочих иммерсивных театров: здесь зрителя делают не просто созерцателем, свидетелем событий, прячущим свое лицо за серой маской, а их активным участником. Собственно, каждый тут создает свой собственный спектакль, выбирая не только траекторию движения по этой тотальной инсталляции, но и способ взаимодействия с ней. Можно быстро обежать все этажи, не вступая ни с кем в контакт, можно выполнять все адресованные тебе просьбы или отказаться, можно зависнуть на одном месте и медитировать или попытаться без слов понять и почувствовать другого. Глубина погружения зависит только от вашего желания. И сила впечатлений — тоже.