30.11.2011, Коммерсант
Татьяна Кузнецова
Не будите солдат
В Цехе белого на «Винзаводе» прошла премьера «Истории солдата» — копродукции проекта «Платформа», центра «ЦЕХ» и израильской танцевальной компании Club Guy and Roni. Татьяна Кузнецова полагает, что у мультидисциплинарного спектакля оказалось слишком много родителей.
«История солдата» появилась благодаря Кириллу Серебренникову: худрук «Платформы» раздает всем участникам проекта (в том числе «цеховикам», отвечающим за танцевальное направление) задание на каждый месяц. Темой ноябрьских опытов стала «Травма». Куратор «цеховиков» Елена Тупысева обнаружила подходящий материал в Голландии: спектакль «История солдата», поставленный израильтянином Гаем Вайцманом на одноименную музыку Стравинского.
При переносе на российскую почву эта история сильно трансформировалась. <…> Драматург Екатерина Бондаренко, опросив реальных «участников боевых действий», превратила их воспоминания в документальный монолог — жесткий, горький, с ненормативной лексикой, основанный на реальных эпизодах воинской жизни — омерзительных, циничных и страшных, и разбавленный лирическими отступлениями про детство собирательного героя, выполненными в стиле Гришковца. Новый текст потребовал новой музыки: композитор Алексей Сысоев создал партитуру для четырех ударных установок, дополненных электроникой, звуками столярных инструментов и всяких приспособлений вроде мягких толстых шлангов, издающих мерзкое зудение, похожее на свист пуль. <…>
Однако слияние составных частей спектакля оказывается сугубо формальным <…>.
Хореография достаточно изобретательна, а временами — как, например, в квинтете, многофигурные поддержки которого перекатываются словно волны, чередуя горизонталь и вертикаль, — так и просто хороша. Однако ее патетическая истовость оборачивается неловкой фальшью рядом с гиперреалистическим текстом про то, как выглядит человеческое сердце внутри разорванного тела, — «оно бьется, оно коричневое». Про то, как вываливаются кишки из приятеля, накрытого по ошибке российской гранатой. Про то, как трудно ножом отпиливать головы. Про агрессивных пацанов, которые рвутся в армию, чтобы испытать себя, и возвращаются домой, навсегда отравленные войной. Тут даже не важно, насколько искренне все сказано: просто как ни заламывай руки и ноги, просоответствовать телом такому слову просто невозможно.
29.11.2011, Труд
Майя Крылова
Сквозь слезы и мат
<…> Работая над постановкой, ее создатели, хореографы из Голландии Гай Вайцман и Рони Хавер, создали новый текст и новую музыку. От Стравинского осталась структура: чтец задает тему, музыканты и танцовщики — через физическое усилие — ее развертывают. <…>
Музыка Алексея Сысоева возникает не из скрипок и флейт. Ее играют на железных спинках кроватей, краях жестяных листов и в недрах дребезжащих предметов. Да, это некомфортно для слуха — напоминает автоматную очередь или взрыв гранаты, а иной раз как металлом по асфальту. Но кто сказал, что война — это комфорт? Такой же «дребезжащий» и «жестяной» танец возникает в зале, где сцены как таковой нет, «предбанник» заставлен ржавыми автомобилями без колес, а подмостки обходятся без кулис. Артистам некуда спрятаться, и не возьмешь паузу для передышки. Вот и крутится мрачный хоровод тел, извиваясь на черных, воткнутых в пол шестах. <…>»
29.11.2011, Московские новости
Анна Гордеева
Кому война
<…>
Копродукция проекта «Платформа» (детище Кирилла Серебренникова), центра современного танца «Цех» и голландской компании Club Guy and Roni (хореографы Гай Вайцман и Рони Хавер) представляет собой череду монологов, прослоенных фрагментами танцев. Монологи произносит актриса Виктория Исакова, одетая подчеркнуто женственно (высокие каблуки, роскошное черное вечернее платье), но речи эти — от лица мужчины. Того самого солдата, что добровольно отправился в военкомат (потому что «каждый мужик должен отслужить»).
<…> когда что-то подобное — про потерянность, про то, что «и сейчас готов их всех убивать», про то, что на хорошую работу в мирной жизни не берут (боятся эксцессов), — слышишь в магазине или от водителя раздолбанной «пятерки», что подбрасывает тебя до дома, сердце сжимается и болит. А в театре смотришь и раздражаешься: во всем этом чувствуется какая-то невероятная фальшь. И дело даже не в том, что произносит это все дама в вечернем платье, а в том, что выдаваемый ею надрыв искусственный до невозможности <…>
Одетые в черное танцовщики Роман Андрейкин, Илья Шабуров, Станислав Шмелин, что принадлежат к лучшей десятке исполнителей контемпорари в России, вьются вокруг трех стриптизерских шестов, взлетают вверх по ним, почти не касаясь опоры (прямо как ниндзя). Обозначение ярости поствоенного существования этого солдата перемежается с обозначением его растерянности — когда одному из танцовщиков надевают повязку на глаза и движения его становятся медленными и неуверенными. Но этого простого (хотя и достаточно эффектного) контраста недостаточно, чтобы перебить неприятное впечатление от монологов, которые выглядят просто спекуляцией на больную тему.
06.12.2011, Театрал
Екатерина Васенина
Мимо улицы Кадырова
<…> Одним словом, девушки не вытянули тему. Осмелились — молодцы. Но пока не возникает подлинного понимания в них, его не возникает в зрителях. Екатерина Бондаренко честно говорит: «Я, как и многие, знала о войне в Чечне поверхностно. Мои вербатим-доноры (бойцы «Альфа», например), люди, у которых я брала интервью для спектакля, заставили думать об этих событиях.
<…> Однако все, что касается хореографии, по-настоящему вытягивает спектакль и, собственно, делает его спектаклем. Одетые в черное танцовщики с чулками на головах (это не балаклавы и ориентация в пространстве сохраняется) создают именно ту атмосферу, которая заставляет людей заниматься войной, думать о войне, изучать войну. <…>