В спектакле «Крюотэ» на сцене Центра им.Мейерхольда основатель московского театра А.Р.Т.О Николай Рощин проливает фонтаны крови в честь теоретика театра жестокости и раздает подзатыльники новейшим театральным течениям.
Парад аттракционов начинается с «учебного фильма», ставшего хитом последнего Театрального Альманаха: темой популярного вечера короткометражных работ тогда была сама природа театрального искусства. «Актёры должны быть подобны мученикам, сжигаемым на кострах», — говорит персонаж Дмитрия Волкова, прежде чем облить себя бензином. Преобразившись в огне, он ненадолго покидает сцену вместе с оператором, чтобы потом обязательно вернуться (как Глумов в знаменитом спектакле «Мудрец» Сергея Эйзенштейна) обратно. За его приключениями на экране мы следим как будто в режиме реального времени. Продолжая цитировать Арто, лохматый и чумазый человек разносит пародийную школу театрального лидера, семинар по вербатиму, под его колесами гибнет уличный театр. Под горячую руку попадает и буржуазная публика — мозги то и дело разлетаются каплями по стеклу.
Комический эффект строится на том, с какой легкостью этот маньяк возвращается к высокопарным рассуждениям о слове в западном театре, которое отучило его от непосредственного сильного действия (именно так Арто понимал жестокость). А ведь любой витийствующий авангардист выглядит немного сумасшедшим. От теоретических работ наш герой переходит к пьесам.
Во второй части спектакля можно узнать «Кровяной фонтан». В этом коротеньком тексте Антонен Арто также высмеивал своих современников Армана Салакру и Гийома Апполинера. В сюрреалистических сценах вроде прокусывания божьего запястья задействована вся машинерия, запрятанная в черной коробке ЦиМа: спускающиеся с колосников платформы, железная клетка, обнаруживающаяся за проекционным экраном. Попутно раздаются пинки различным модным спектаклям и режиссерам. Любите, чтобы в «Гамлете» все было усыпано настоящей сырой землей? Пожалуйста! Заставить драматических артистов произносить диалоги, балансируя в сложной акробатической позе? Да легко! Достается и пишущей братии — она атакует безумца в виде огромной ростовой куклы балийского театра теней.
Поэтический язык Арто через 75 лет трудно воспринимать всерьез. Как и все остальное, он присвоен поп-культурой, и любой фонтан крови сегодня принадлежит индустрии развлечений. Буквально прочитанная пьеса Арто — это настоящий слэшер, который тоже изначально не был комическим жанром. Однако с нужной иронической дистанцией (смех в зале всякий раз сопровождает патетические сентенции) этот язык вполне пригоден для критического анализа московского театрального ландшафта.
И тут очень важно, в какую точку поместить себя во всем этом болоте. Надо признать, что Николай Рощин в финале находит довольно элегантное решение.