В качестве опыта вульгаризации предлагаем вам небольшой словарь латурианских терминов, которыми мы собираемся жонглировать, а также контекст и примеры их использования у других авторов.
Антропоцен — «геоисторическая ситуация», «радикально-материалистическое событие», геологическая эпоха, отмеченная влиянием человека ни биосферу. Один из методов измерения геологических эпох — химический анализ состава геологических слоев. Примерно в 1950‑е годы в атмосфере и в почве впервые оказались продукты радиоактивного распада, пластик и другие химические соединения, которых в ней раньше не было. Ученые спорят о периодизации антропоцена, некоторые отсчитывают прямо от промышленной эксплуатации угля. Другие утверждают, про промышленная революция конца XVIII века практически не оставила геологических следов в Азии и в Африке. В недавнем спектакле Moving Earths Латур предлагает отсчитывать антропоцен от 1610 года — даты флорентийской публикации трудов Галилея об основах гелиоцентрической системы, имевшей огромное влияние на общественное устройство того времени. Примерно к этому же времени антрополог Филип Дескола, анализируя историю пейзажа, относит «изобретение природы». Латур и Дескола согласны в том, что современный экологический кризис — это кризис «рациональной концепции природы» и места человека в ней. В культурологии и социологии термин «антропоцен» синонимичен истории капитализма (Подробнее: Бруно Латур, цикл лекций «Перед лицом Гайи» / Face à Gaia, Édition La Découverte, Paris, 2015, chapitre 4).
«Заметьте, что, коль скоро о капиталоцене говорят на языке фундаменталистского марксизма со всеми ловушками Модерна, Прогресса и Истории, сам этот термин попадает под ту же или даже более жесткую критику. «Повествования» капиталоцена и антропоцена постоянно балансируют на грани того, чтобы стать Слишком Большими. Маркс, как и Дарвин, до такого не доходили. Мы можем перенять их мужество и способность рассказывать большие истории, не привлекая к этому детерминизм, телеологию и планирование». (Донна Харауэй, «Тентакулярное мышление». В сборнике «Опыты нечеловеческого гостеприимства», V — A — C, 2017.)
Гайа (Гея, критическая зона, Земное) — «гипотезу Геи», которой сегодня пользуются климатологи и культурологи, сформулировали в 1970‑е британский исследователь химического состава атмосферы Джеймс Лавлок и американский микробилог Линн Маргулис. Латур считает ее революционным открытием сродни неевклидовой геометрии и гелиоцентрической астрономии. Вокруг Земли существует тончайший слой связанных между собой живых существ, пригодный для жизни, Латур называет его «критической зоной». С помощью населяющих ее растений, животных и микрооорганизмов эта динамическая физиологическая система саморегулировалась на протяжении 3 млрд лет (фотосинтез, цепи питания), пока экономическая система, основанная на потреблении углеводородов, не ускорила обмен веществ. Сама идея о том, что Гайа (Латуру нравится называть это существо именем мстительной и вспыльчивой греческой богини) — нечеловеческая сущность, но при этом живое существо, обладающее волей, интересами и, главное, правами, которые она готова защищать, в некотором смысле переворот существующего миропорядка. В переводе на русский язык «Гайа» превратилась в «Земное». Возьмем на себя смелость сохранить женское имя
и некоторую фамильярность, во‑первых, потому что Латур называл свой цикл лекций, в котором предлагает посмотреть в лицо грядущим катастрофам Facing Gaia («Перед лицом Гайи»): у него есть целая теория о том, что беньяминовскому ангелу истории надо наконец взглянуть, куда он летит. Во-вторых, потому что в латиноязычных странах это имя часто дают человеческим детям, что придает обсуждаемому макроорганизму не только субъектность, но даже некоторую данную в ощущениях обыденность — Гайа пришла, Гайа сказала, Гайа сделала. Театральная компания, которую основал Латур вместе со своей дочерью Хлоэ и исследовательницей Фредерик Айт-Туати, называлась Gaia Global Circus. В лекциях Латур также предлагает заняться «Гайа-логией» и «Гайа-графией».
Изабель Стенгерс в работе «Во времена катастроф. Сопротивление грядущему варварству» (Isabelle Stengers, Au temps des catastrophes. Résister à la barbarie qui vient, La Découverte, 2009) концептуализирует климатические изменения как «вторжение Гайи».
С позиций эко-феминизма Донна Харауэй уточняет:
«Земля/Гея — созидательница и разрушительница, а не ресурс для эксплуатации, или подопечная для защиты, или кормящая мать, обещающая пропитание. Гея не личность, а совокупность комплексных всеохватывающих феноменов, образующих живую планету. Вторжение Геи в наши дела — радикально материалистическое событие, собирающее воедино разные множества. Это вторжение несет угрозу не собственно жизни на Земле — микробы, мягко говоря, приспособятся. Угроза в том, что Земля станет непригодна для жизни огромного количества типов, видов, сборок и индивидов. Речь о «событии», которое уже в ходе своего разворачивания получило название Шестого великого вымирания <…> Гея — это не история про список проблем, ждущих принятия рациональных мер; это вторгающееся событие, уничтожающее заведенный порядок мышления». («Тентакулярное мышление»).
Нечеловеки (не-люди, non-humains, политическое представительство нечеловеков). Бруно Латур оказал влияние и на возникшее около 30 лет назад новое направление философской антропологии — антропологию живого. Именно она настаивает на субъектности природы и предлагает различные способы коммуникации и налаживания дипломатических отношений с ее агентами — non-humans (в русском языке прижился перевод «нечеловеки», см. сборник «Опыт нечеловеческого гостеприимства»). Последнюю, восьмую, лекцию из эдинбургского цикла статей «Перед лицом Гайи» Латур начинает с описания «Театра переговоров» — гигансткой симуляции парижской международной климатической конференции, проведенную в театре Нантер-Амандье при участии двух сотен студентов из разных стран, но в основном из руководимой Латуром артистическо-политологической магистратуры Science Po (программа SPEAP), проходившей одновременно с настоящей конферецией COP21. Кроме делегаций национальных государств в театральной версии COP21 участвовали делегации лесов, затопляемых островов, коренных народов, атмосферы, океана и других нечеловеков. Моделируя переговоры и разрабатывая и подписывая конвенции, студенты показали, какими могут и должны быть международные соглашения. В конце концов, политическое представительство в случае народа, который представляют депутаты, такой же продукт общественного договора, как представительство лесов или рек: главное — соблюдать интересы представляемой стороны. Идеи Латура, первые публикации которого стали основой новой академической дисциплины STS — science and technology studies (социологии науки и техники), активно используются в менеджменте и в юриспруденции. Политическое представительство нечеловеков в конце 1980‑х стало развиваться в международном праве, возникло движение Earth law. Cегодня некоторые реки (Ганг в Индии и Колорадо в США) и горы (Таранака в Новой Зеландии) признаны субъектами права, от их имени можно подавать жалобы и взыскивать ущерб. Пионером в этой области был профессор права университета Калифорнии Кристфер Стоун, который в 1972 году опубликовал в уважаемом научном журнале статью Should trees have standing? против строительства девелоперами «Дисней» курорта в секвойном заповеднике Mineral King Valley. Что касается Латура, он один из немногих интеллектуалов, кто верит сегодня в силу театра: «Медиум более древний, чем философия, мне кажется, лишь театр способен исследовать всю палитру страстей, соответствующую современным политическим ставкам». Один из первых проектов Филиппа Кена на посту художественного руководителя театра Нантер-Амандье — «Театр переговоров» — оставил на западном фасаде здания, обращенном к парку, надпись Make It Work и показал возможность и необходимость такого многостороннего диалога.
Война и мир, политическая теология Карла Шмитта. Военное разрешение конфликта не понадобится в ситуации, когда можно вызвать полицию. Первый шаг к миру — признать своего врага и ситуацию конфликта. В концепции «земного» права Латур обращается к работам немецкого юриста Карла Шмитта, активного в том числе в 1930—1940‑е годы (Латур делает множество ремарок о чудовищном политическом контексте и о том, что яд в малых дозах бывает иногда целителен для излечения некоторых болезней). Шмитт в работе «Номос земли» называет землю «матерью права» и justissima tellus (лат. «наисправедливейшая земля» — выражение из «Георгиков» Вергилия, которые, будучи поэмой об агрикультуре, полны юридических терминов и подробностей отношений между землей, людьми и животными). «Мышлению и историям Латура нужны враги особого типа. Он опирается на «политическую теологию» Карла Шмитта, то есть на теорию мира, достигаемого посредством войны с врагом как hostis со всеми заложенными в этом слове смыслами — хозяина, заложника, гостя и достойного противника. Только в отношениях с таким врагом, считают Шмитт и Латур, есть уважение и шанс на менее, а не более смертоносный конфликт. Известно, что те, кто действует в рамках категорий Власти и Веры, склонны к истребительской и геноцидной бойне (это сложно отрицать!). Без заранее определенного арбитра они погибли». (Донна Харауэй, «Тентакулярное мышление»).
«Театр доказательств» — так называется одна из глав книги Бруно Латура «Пастер: война и мир микробов», в которой роль ученого в судьбоносном открытии сравнивается с толстовским видением личности в истории: «Пастер выступает здесь в роли Наполеона из политико-философского трактата, который Толстой опубликовал под заголовком “Война и мир”. В этой книге Толстой вызывает к жизни сотни персонажей, углубляя понимание основного вопроса: на что же способен человек?». Этот теоретический инструмент Латур использует и в других работах, разбирая, как именно научные теории получают распространение, на чем строится их наглядность и убедительность и каким образом одна теория преобладает над альтернативной. Исследуя исторический случай, Латур нередко реконструирует его в виде научных дебатов. Впервые он решился сам выйти на сцену в 1999 году по приглашению Ханса Ульриха Обриста, чтобы прочитать знаменитую лекцию Луи Пастера 1864 года, в которой тот развенчивал теорию самозарождения жизни своего противника Феликса Архимеда Пуше, продемонстрировав, что Пуше использовал недезинфицированные сосуды и не соблюдал то, что вскоре станет правилами гигиены. В 2007‑м Латур проводит в Кембридже реэнактмент знаменитого публичного спора 1903 года между Габриэлем Тардом и Эмилем Дюркгеймом о природе социологии и ее отношении к другим наукам (Латура чаще интересует проигравшая сторона, поэтому он сам выступал в роли Тарда, а его коллега Бруно Карсенти — в роли победителя Дюркгейма). В другом проекте Латура — в Центре Помпиду — двое ученых (Эли Дюринг из Университета Нантера и Химена Каналес из Гарварда) реконструировали не имевший места в действительности, но оставивший многочисленные следы в публикациях спор 1922 года между Альбертом Эйнштейном и Анри Бергсоном о природе времени. Эйнштейн утверждал, что Бергсон ничего не понимает в физике, а Бергсон видел в идеях Эйнштейна не очень хорошо развитую метафизику.
Латур активно использует театральные метафоры в своих текстах и вообще старается объяснить мир с помощью театра. Одна из глав книги «Пересобирая социальное» даже написана в форме диалога между профессором и аспирантом. Последний жалуется, что он ничего не понял в его «акторно-сетевой теории» и спрашивает, как бы получше применить ее к своему исследованию.
Акторно-сетевая теория и межвидовые ассоциации (асамбляж, сеть, актор,агент, ANT, многовидовые сообщества). Основы акторно-сетевой теории изложены Латуром в книге «Пересобирая социальное» (Reassembling the Social). С «акторами» более или менее ясно: Латур берет это понятие из экономической теории, уточняя, что артефакты, технические достижения, объекты, растения и животные (нечеловеки) — полноправные участники социальных отношений. С «сетью» все немного сложнее. Теоретический аппарат Лаутра и cвязанной с ним антропологии живого опирается на материализм Жиля Делёза и Феликса Гваттари, описанный в работе «Тысяча плато» — втором томе дилогии «Капитализм и шизофрения». «Сеть» в акторно-сетевой теории, как признает Латур, соответствуют делезианскому термину «ассамбляж» (agencement — Fr, assemblage — En). Например, пчела и орхидея. Орхидея выделяет феромоны, привлекая пчелу, пчела опыляет орхидею. Они вступают в симбиотические отношения. Между ними происходит обмен знаками. Делёз расширяет понятие знака и включает в него биологию. «Пусть ваша любовь будет как пчела и орхидея» (que vos amours encore soient comme la guêpe et l’orchidée, MP p. 36). Другой пример «межвидового ассамбляжа» — грибы и деревья. Деревья в лесу «общаются» друг с другом с помощью грибов. Грибницы связывают деревья, находящиеся на расстоянии. Старые деревья помогают молодым, например, предупреждают об опасности. Отсюда происходит термин «ризома» (буквально «корневище», по сути — модель пространственного, нелинейного мышления). «Сеть — это цепь ассоциаций, структурирующая другие ассоциации, — пишет Анна Цзин, — Мои ассамбляжи похожи на способы существования без обязательной структуры взаимодействия. Философ Жиль Делёз предложил термин «ассамбляж» и был у истоков разнообразных попыток открыть «социальное» (сблизить естественные и гуманитарные науки — К. М.)[1]». Задача исследователя — прослеживать ассоциации и отличать и фиксировать разветвленную «социологию ассоциаций». Вот, например, гребешки, рыбаки и ученые из исследования Майкла Каллона. По заказу рыболовной индустрии ученые исследуют размножение морских гребешков, но гребешки по итогам исследования меняют свои модели поведения и обесценивают разработанные на основе исследования рыболовные техники. Потому что исследователи не учли их субъектность и интересы. Книги и статьи Анны Цзин — настоящая сокровищница сетей, ассоциаций и межвидовых содружеств: самая известная сеть связывает грибы мацутаке, сосны ponderosa, бедные почвы и прекарное население собирателей (лаосских, камбоджийских и вьетнамских эмигрантов — этнических хмонгов и миаос), убежавшее от гражданской войны — социологу и антропологу важно знать имена, в том числе имена этносов и видов, чтобы не думать, что «все азиаты и все деревья в лесу похожи». Пихта, маслята и лесники:
«В той местности, где я сейчас живу, лесники прививают корни саженцев Дугласовой пихты маслятами (Suillus), что помогает естественному восстановлению лесов». Лисички, дубы и антропологи: «Часто мицелий, или грибница, которая плодоносит грибами, сохраняется на одном и том же месте из года в год. Кроме того, некоторые грибницы являются пожизненными компаньонами отдельных деревьев. Если вы отправляетесь за лисичками в центральной части Калифорнии, то стоит непременно искать их под дубами. Но растут они не под каждым дубом, а только под тем, что живет в симбиотическом содружестве с мицелием лисичек».
Донна Харауэй также пользуется термином «межвидовой ассамбляж». В книге «Оставаясь с бедой» она приводит пример калифорнийского PigeonBlog[2] Беатриц да Коста, объединившего почтовых голубей, технологии, университетских ученых, художников и эко-активистов. Датчики городской системы мониторинга чистоты воздуха в Лос-Анджелесе расположены выше слоев обитания людей, растений и животных, далеко от автотрасс и неблагополучных кварталов. Голубятни рабочих пригородов и их заботливо выращенные обитатели сотрудничают с университетом Южной Калифорнии, участвуют в лабораторных когнитивных тестах, они были не против, когда им на спины привязали специально разработанные датчики, легкие и учитывающие анатомию птицы. Передаваемые ими в режиме реального времени данные, опубликованные в университетском блоге, вызвали большой резонанс, потому что сильно отличались от официальных. Эту историю 2005 года во Франции вспоминали весной 2020‑го, когда в Париже и в Ницце большие бакланы стали нападать на полицейские дроны — непопулярное техническое новшество, призывавшее горожан соблюдать карантинный режим.
Еще один пример из книги Малкольма Фердинанда, развивавшего идеи Харауэй в русле деколонизации («межвидовые деколонизирующие альянсы»). Фердинанд рассказывает уникальный случай, когда комары, будучи разносчиками желтой лихорадки и малярии, покусали французские колониальные войска, присланные подавить революцию на Гаити. Комары стали союзниками гаитянских революционеров, у которых был иммунитет к местым болезням.
Для дальнейшего прояснения терминологии и философской традиции призываем вас обратиться к первоисточникам, а также к статье Оксаны Тимофеевой «От философии природы к новой материалистической политике», открывающей первый номер журнала «Стасис» за 2020 год.
Обращаясь к жанру словаря, трудно удержаться от искушения терминологией и не поддаться словотворчеству вместе с Донной Харауэй. Приведем несколько обаятельных концепций, которые могут послужить вводным материалом к ее текстам.
Making kin — межвидовые отношения заботы.
Виды-компаньоны — соавтор и со-мыслитель, живое существо, выбранное для совместной жизни и умирания (см. «Манифест видов-компаньонов: собаки, люди и значимый Другой» Донны Харауэй и статью Анны Цинг «Непослушные края. Грибы как виды-компаньоны»). С академической серьезностью Харауэй рассматривает историю эволюционной биологии с точки зрения одомашнивания и приручения: как только человек перестал эксплуатировать домашних животных и воспринимать их исключительно как источник труда, но стал ценить животное (и шире — живое существо) как собеседника, он сам перешел на новый уровень развития.
Хтулуцен — альтернативный термин, предложенный Харауэй вместо антропоцена Латура и подчеркивающий значимость сети взаимосвязей между живыми организмами и ризоматический характер знания и исторического процесса. Линейному нарративу Антропоса (человека, мужчины, охотника и захватчика) Харауэй пытается противопоставить «мириады имен хтонических существ», Медузу-горгону — Персею («Укушенная пауком Pimoa chthulhu в секвойных лесах Калифорнии, я хочу предложить в этом качестве змееволосую Медузу и множество <…> ее предшественников, спутников и потомков». Донна Харауэй, «Тентакулярное мышление»). Из всех горгон Харауэй особенно дорога терракотовая фигура Pothnia Theron. Эта крылатая и змееволосая владычица зверей, родительница тварей, присутствующая в мифах разных народов, связывает крито-микенскую культуру и, например, Индию и Ближний Восток. Постевропоцентричный анализ и отчетливо феминистский характер текстов Харауэй входновил новую волну эко-феминистских исследований во всем мире.
SF (сай-фай, феминистские спекуляции, спекулятивные фабуляции) — новый способ рассказывать истории (Цзин), феминистский взгляд на мир, историю науки и техники, взаимное влияние литературных и художественных практик и научных исследований. (Пример SF: исследовательница микроорганизмов Шарлот Брив пишет[3] об эпистемологическом факторе в изучении вирусов-бактериофагов и их потенциала в лечении различных инфекций — ее лаборатории удалось добиться существенных результатов при отказе от «мужского» нарратива: «вирус захватил», «вирус проник».)
Теория хозяйственной сумки — зонтичный термин, объединяющий художественные практики с феминистской оптикой, полезные, по мнению автора, в осмыслении мира и его научного описания. «Урсула Ле Гуин посвятила меня в литературную теорию «хозяйственной сумки» и природно-культурную историю. Ее теории и истории — это вместительные сумки для собирания и ношения материи жизни, а также рассказа о ней» (Донна Харауэй, «Тентакулярное мышление»). Образ хозяйственной сумки (авоськи) развивает мотив вязания (переплетение историй, добродетели Пенелопы и Арахны, чувствительные щупальца пауков и осьминогов) в текстах Харауэй.
Гумус, компост, гумуситарные науки. «Все эти истории — приманка, чтобы предложить хтулуцен в качестве необходимой нам третьей истории, третьей сумки-сетки для собирания того, что критически важно для продолжения существования, для того, чтобы оставаться с бедой. Хтонические существа не прикованы к исчезнувшему прошлому. Сейчас это кишащий, жалящий, сосущий рой, и люди находятся в той же самой куче компоста. Мы, люди, не гомо, а гумус; мы не антропосы, не постгуманисты, а компост. В качестве суффикса слово kainos, — цен, обозначает новые, недавно изготовленные, свежие эпохи «густого» настоящего» (Донна Харауэй, «Тентакулярное мышление»).
Мирение (ворлдинг) — также «приземленное мирение», со-существование в мире, совместные практики жизни и смерти.
Симпойэсис (симбиогенезиc) — совместное зарождение (Харауэй дополняет и уточняет термин Линн Маргулис «аутопоэзис» — самозарождение), со-существование, со-мирение, «приземленные никогда не одни» (earthlings are never alone, Staying with trouble, p. 58), уточняет она. Интересно, что Линн Маргулис с помощью новейших технологий (электронного микроскопа, ислледований генома и др.) подтверждает теорию симбионегенза русского микробиолога начала ХХ века Константина Мережковского.
[1] Как Анна Цзин определяет «сеть»: «Un réseau est une chaîne d’associations qui structure d’autres associations. Mes agencements rassemblent les modes d’existence sans qu’il y ait besoin d’une structure d’interaction. C’est la philosophe Gilles Deleuze qui a proposé cette notion d’agencement et a été à l’origine des tentatives variées pour ouvrir le «social»; ma proposition rejoint cette configuration» / TSING Anna Lowenhaupt, Le champignon de la fin du monde, p. 61.
[2] Pigeonblog project statement nideffer.net/shaniweb/files/pigeonstatement.pdf
[3] Charlotte Brives, Thomas Bonnin, «Phage Therapy now and then: Continuing Epistemic Issues in the Development of a ‘Misfit’ Therapy», Second Meeting of the Philosophy In Biology and Medicine (PhilInBioMed) International Network, Bordeaux, 14—15 octobre 2019.