На фото: “Вишневый сад”, режиссер Сергей Потапов. Фото предоставлено фестивалем.
На ХIII международном театральном фестивале «Науруз», только что прошедшем в Казани, показали программу, посвященную театральному искусству Республики Саха (Якутия). Корреспондент Театра. – из Казани.
В течение пяти фестивальных дней на сценах Казани были представлены спектакли четырех якутских коллекnивов. Подробное знакомство с театрами Якутии было главной задачей фестиваля. Кроме якутских на фестивале были театры из Тывы, Чувашии, Башкирии, Хакассии, Татарстана, несколько спектаклей из Казахстана и гостевой спектакль из Эстонии.
Постановщиком спектаклей нынешнего «Науруза» оказался талантливый якутский режиссер Сергей Потапов. Чеховский «Вишневый сад» он выпустил в Казахстане (Астана), «Оборотня» — в эстонском театре «R.A.A.M», «Пробуждение» — в якутском академическом театре имени Ойунского, а «Сумасшедшего Муклая» — в хакасском театре «Читiген». Сергей Потапов, якутский авангардист, лауреат национальной российской премии «Золотая маска», стал главным героем этих пяти фестивальных дней.
Но внутри «Науруза» развивалась собственная «фестивальная драматургия». Спектакли, поставленные в разных республиках, на разном материале, оказались объединены темой, которая в русских театрах возникает сейчас крайне редко — темой народа, оказавшегося перед выбором на рубеже страшного перелома, случившегося в 1917-м. До сих пор этот тектонический сдвиг кто-то называет Великой Октябрьской Социалистической Революцией, кто-то — Октябрьским переворотом (в 1919 году, когда большевистская цензура еще не имела силы, так был назван сборник документов, в котором все небольшевистские партии попытались запечатлеть важные события, происходившие в те дни), а кто-то, обтекаемо: октябрьской революцией.
В этом году мы отмечаем ее столетие. И, согласитесь, довольно странно представить на современной сцене «советскую классику» середины двадцатых годов прошлого века. Ну, к примеру, Билль-Белоцерковского, Тренева, или даже Вс.Иванова. А на татарской сцене в этом сезоне оказались сразу две пьесы, написанные в те годы. В Альметьевском театре «Беглецы» Наки Исанбета (1924) и в Казанском академическом театре имениКамала «Без ветрил» Карима Тинчурина (1926).
Классики татарской литературы написали эти пьесы в жанре сатирической комедии. В хакасском театре «Читiген» появился спектакль по рассказу якутского классика и общественного деятеля Платона Ойунского «Сумасшедший Муклай» — о реальном человеке, сожженном в годы гражданской войны. Рассказ был написан в начале тридцатых. В театре имени Камала поставлен спектакль «Все плывут и плывут облака» по стихам выдающегося татарского поэта Хасана Туфана, отсидевшего сначала в сталинских лагерях, а потом навечно сосланного в сибирскую ссылку. Стихи, написанные в лагерные годы, прослоены эпизодами из биографической пьесы Туфана Минуллина.
Пьесы Исанбета и Тинчурина пронизаны темой бега, попытки спастись от большевиков и невозможности выстоять. Герои этих пьес — не фанатики, не герои белого или красного движения. Это обычные люди, озабоченные сохранением своего дома, своей семьи, традиций, религии. У Исанбета — семья простого сельского муллы Гайнетдина, спасавшейся бегством от красных с войском Колчака. У Тинчурина — среда богатых образованных людей, сперва активно участвующих в политике в десятые годы, пытавшихся думать о татарской нации. А потом — выживающих в неразберихе гражданской войны и нэпа.
Пьесы, конечно, разные по стилистике, по композиции: хроникальной у Исанбета, и тяготеющей к эпической драме у Тинчурина. Обе пьесы перекликаются с булгаковским «Бегом», но написаны раньше. «Без ветрил» — пьеса очень «мужская». В ней женщины играют роль подчиненную, и не их судьбы волнуют драматурга. В «Беглецах» женщин много. Разновозрастные жены муллы, его единственная дочь — все разбегаются в разные стороны, всех тащит за собой революционная смута.
В спектакле Георгия Цхвиравы, поставившего пьесу Тинчурина в академическом театре имени Камала занята значительная часть превосходной мужской труппы театра. Впервые за историю шести постановок этой пьесы «чужак» был допущен к тексту, принципиально важному для татарского театра. Цхвирава, славящийся бережным и подробным подходом к миру драматурга, ставил, по его словам, этот спектакль, как «татарский «Бег». И позиция «человека со стороны», чуть отстраненно осмысляющего текст, оказалась очень полезной для спектакля. Режиссер отказался от сатиры. (Разве что в первом действии, к сожалению, неимоверно длинном, очень линейно поставленном и сыгранном, элементы сатирического комизма есть). Жанр спектакля Георгий Цхвирава определил, как «воспоминания о будущем». Эта формула оказалась очень точной. И очень современной. Десятые годы и начало революции, когда, казалось, будущее народа — в его руках, обратились в кровавую бойню, раскол нации, потерю всего. Просвещенные купцы и их образованные дети, интеллигенты-разночинцы, молодые политики, офицеры со всеми их надеждами, ошибками — все оказались ненужными, выброшенными на дно, многие погибли. Известно, кому принадлежит ночь после битвы. Пьеса заканчивается периодом нэпа. И самый ничтожный из всех становится хозяином жизни.
Один из главных ее героев, Батырхан, бывший политик, бывший образованный человек, бывший офицер, еще пытается создать подпольную организацию. Этот герой в нервном, остром исполнении Эмиля Талипова поначалу несется по жизни «без руля и без ветрил». В какой-то момент кажется, что он закончит жизнь самоубийством, в какой-то — что его расстреляют красные. Потом он сам становится красным начальником, при этом мечтая о тайной организации татар. Трагическим героем, татарским Хлудовым он не становится. Но Эмиль Талипов играет очень современный тип человека, хорошо знакомый нам, пережившим девяностые и двухтысячные годы. Этот герой служит разным целям. И он всегда верит в то, что делает в данную минуту. «Человек без свойств», тщеславный и амбициозный, но все же не лишенный чести, скорее всего, он погибнет. Ведь впереди тридцатые годы. Спектакль заканчивается тем, что потерявший все, образованный купец Нуретдин (Рамил Вазиев) молится на коврике, прикрывающем ход в подвал, куда ушли его сын, бывший студент (Ришат Ахмадуллин) и Батырхан. В дверь раздается стук. Это ГПУ. Скорее всего, ни коврик, ни молитва не спасут ушедших.
Рамил Вазиев на протяжении всего спектакля играет героя, который идет к своему духовному освобождению. Вначале это самодовольный богатый человек, один из «отцов города». У него все распланировано на годы вперед. Как сделать Батырхана депутатом Думы, за кого выдать дочь, окончившую гимназию и мечтающую о Бранде, как распорядиться образованием сына. В конце своего пути, потеряв все, испытав унижение голодом, предательство дочери Дильбар, вместо Бранда вышедшей замуж за мелкого нэпмана, он становится настоящим мучеником, готовым пойти на любые страдания за свою веру. На экране возникают фотографии погибших татарских интеллигентов, мулл, философов, поэтов. Прекрасные одухотворенные лица.
В спектакле «Беглецы», который поставил в Альметьевском драматическом театре менее маститый, но уже много ставящий молодой режиссер Ильгиз Зайниев, — явно тяготение режиссера к театральному гротеску. Но с гротеском, как всегда, очень сложно. Бег через всю страну простодушного деревенского муллы (в обаятельном исполнении Ильсура Хаертдинова), теряющего на сибирских дорогах своих многочисленных жен, рванувших к свободе, ближе всего к жанру народной бытовой комедии. Много сочных, ярко, размашисто сыгранных сцен, но сатира здесь обрушивается вовсе не на наивных деревенских героев. Революционная смута всех поволокла за собой — авантюристы разных мастей, воры, проходимцы, шулеры — все повстречались несчастному деревенскому семейству, все чем-нибудь да поживились. Белые бегают в белых шапках, красные в красных, они неразличимы: стреляют, воруют, тащат все, что можно унести. Воруют, хотя несколько иным, более изысканным способом и муфтий (Алмаз Шагимарданов), и Кадий (ростовую куклу Кадия прекрасно ведут Айзиль Фазлиев и Рифат Ахмадиев), и все политики. Все в этом спектакле — беглецы, все пытаются спастись любой ценой, теряя человеческий облик. И как-то пристраиваясь к этой «новой жизни». Только главный герой, деревенский мулла, ободранный, обнищавший, умудрился в этой смешно и ярко показанной революционной смуте не потерять человеческое достоинство и обрести «покой и волю».
Очень интересный разговор случился у меня в антракте с соседом, пожилым человеком, который совершенно не принял спектакль: «Этот взгляд играет на руку сегодняшней российской власти, которая считает наши народы недоумками и рабами. Я знаю эту пьесу, конечно, тогда нельзя было писать по-другому. Но зачем это ставить сейчас? Вы, русские, не представляете себе нашу боль. Нацию сохраняют религия, образование и культура. Мы лишены полноценного образования, наши дети не имеют права сдавать ЕГЭ на родном языке. У нас мало национальных пьес, но как же не понимает театр, что оскорбителен такой взгляд на татар. Наши муллы, наши интеллигенты погибали, покидали родину. И все они вели себя достойно и в лагерях, и в эмиграции». Все это было сказано на прекрасном русском языке и именно в таких выражениях. На мои возражения он отвечал: «Мы два самых многочисленных народа России. И культура наша создана не только русскими. Но вы не замечаете нас». Мы еще много говорили об истории, о литературе. «А кто вы, наверное, преподаватель?» — он махнул рукой: «Бывший экономист. Сейчас — никто. Пенсионер». Никакой агрессии, напора, ненависти не было в этом монологе. А я все время думаю о том, как мало и как редко наш театр говорит о событиях, которые перепахали жизнь целых народов, и которые до сих пор разделяют нас. Время гражданской войны все длится, приобретая новые острые смыслы. Вот и Сталин у нас уже почти оправдан. Не произошло суда ни над ним, ни над коммунистической партией, и то, что казалось невозможным, повторяется на новом историческом витке. Зубы дракона успешно выросли к началу нового века.
В театре имени Камала студент Российского института театрального искусства (ГИТИС) Айдар Заббаров поставил свой преддипломный спектакль. И эту фамилию ученика Фарида Бикчентаева, который сейчас учится режиссуре, стоит запомнить. «Все плывут и плывут облака» состоит из стихов и писем поэта Хасана Туфана. Дитя революции, искренне славивший ее, Туфан разделил участь многих ее детей: лагеря, ссылка на вечное поселение в Сибирь, в барабинские степи, в которых «все заключенные мира поместятся», реабилитация, возвращение к любимой жене, актрисе, отлученной от театра, ее смерть. Это общая биография поколения. Среди героев: западный украинец, латыш, татарин. Всех их «отец народов» сослал в Сибирь. Стихи его, посвященные любимой жене, родному языку, утерянной свободе прекрасны. Спектакль поэтический. Но не потому, что его главный герой — поэт. Действие пронизано метафорами, звуками, мелодиями, легкими, летучими строками. Раиль Шамсуаров создает образ интеллигента, стойкого в своем одиноком противостоянии режиму, не в борьбе с ним, а именно в стремлении сберечь свой поэтический дар, свой родной язык, свою любовь. Он сопротивляется пошлости пошлого человека. Спектакль лишен всякого быта. Художник Булат Ибрагимов предложил только несколько дощатых щитов, которые замыкают пространство: излюбленный российский забор, за которым много, чего творится. Небольшой музыкальный ансамбль, который играет, поет, читает стихи вместе с героем. Прекрасная метафора к его строкам: «неотосланным посланьем все в душе моей лежит»: самодельный, косо сбитый почтовый ящик, в который все нашептывают строки поэта, передавая его друг другу, а потом, наполнив стихами, переправляют через забор, на свободу. Самый трагический момент спектакля, это минута, когда поэту объявляют новую волю власти: «Вы свободны». Пространство размыкается, но свобода не встречает «радостно у входа». Жизнь, молодость, любовь — все перечеркнуто. Вместо молодого Туфана выходит старый человек (народный артист Татарстана Ильдус Ахметзянов): «У кого из вас теплые руки? Мне бы сердце согреть, обвязав…» и они, молодой и старый стоят спинами друг к другу. Никто не извинился перед людьми, никто не покаялся.
В «Сумасшедшем Муклае» Платона Ойунского герой тоже своего рода поэт. Сергей Потапов сказал на пресс-конференции просто и честно: «Якутская интеллигенция спасла наш народ: она пошла к большевикам, поверила им. И ее посекли, а народ был спасен. У хакасов интеллигенции не было, и посекли весь народ. Хакасы сильно пострадали». Спектакль в хакасском театре драмы и этнической музыки «Читiген» не о якутах, не о хакасах, он о том, как беспощадна революция к личности, если человек не несется в общем потоке. Юродивый, наивный философ Николай-Муклай в своих четырех монологах размышляет о мироздании, о человеке, о любви, о пище. Его мысли по-детски просты. Он живет как будто в параллельном мире, в мире своих пророчеств, фантазий. Он не понимает, какая власть на дворе. Белые, красные проходят чередой в чудовищно жестоком якутском походе, уничтожая все на своем пути, на бесконечной «Зимней дороге». (Недавно вышел документальный роман Леонида Юзефовича под таким названием).
Перед сожжением Муклай надевает круглые очки и на секунду возникает лицо Платона Ойунского. Спектакль создан средствами наивного искусства: он прост, как просты мысли Муклая. Но метафоры точны и ясны. Женщины, надевающие буденовки, чтобы отдаться красноармейцам и выжить, крошечная фанерная коровка, которой Муклай и его жена играют, как дети, кусок красного полотна, из которого появляется сердце Муклая. И музыканты — в них летят последние пули. И они падают один за другим. Музыка смолкает, звуки исчезают. Культура погибает. Сергей Потапов работает с мифом, с эпосом, как современный человек. Он насмешлив, ироничен, у него нет никакого пиетета перед традицией. Но она у него в крови, и она тоже работает с ним.
Эти спектакли не случайно появились именно в национальных театрах России. Культура малых, да и не малых народов была подвергнута насильственной русификации. Справедливости ради надо сказать, что у многих из них и театры появились в послереволюционные годы, развиваясь под влиянием русской традиции. Но сейчас, когда пройден путь эпического театра (в последние двадцать лет народный эпос был главным в национальных труппах), многие из них работают дерзко, самостоятельно, затрагивая самые важные вопросы жизни нации, мужественно и честно осмысляя столетний исторический путь, пройденный народами России после переворота 1917 года. Не хочется задевать национальную гордость великороссов, но честно говоря, я им завидую.