На фото: Норина – Венера Гимадиева, доктор Малатеста – Игорь Головатенко, Эрнесто – Сельсо Альбело. Фото: Дамир Юсупов / Большой театр.
Тимофей Кулябин поставил в Большом театре оперу Гаэтано Доницетти «Дон Паскуале»
Читатель ждет уж рифмы «Тангейзер»? На, вот возьми ее скорей: комическую оперу Доницетти поставил на главной сцене страны тот самый режиссер, спектакль которого год назад был волею Минкульта уничтожен в Новосибирском оперном. За прошедший год новое начальство поменяло в «сибирском Колизее» стулья и сделало фойе красивеньким; Кулябин за этот год завершил в «Красном факеле» долгую работу над «Тремя сестрами» – они стали важнейшим событием сезона в драматическом театре. Теперь вот вышел «Дон Паскуале», постановку которого гендиректор Большого Владимир Урин заказал режиссеру еще до всех сибирских битв.
«Дон Паскуале» – гораздо менее радикальный опыт, чем «Тангейзер», прежде всего в музыкальном смысле: если в Новосибирске режиссер решительно разламывал музыкальный текст, вставлял неожиданную паузу, делил партию, предназначенную герою, на две части и вручал эти части разным исполнителям, то в Москве никаких революций в музыке не сотворено. И дирижер Михал Клауза ведет оркестр грамотно и спокойно. Сюжет тоже вроде бы оставлен тем же: есть пожилой джентльмен, решивший на старости лет жениться, есть его племянник, что предпочел бы, чтобы дядюшка давал деньги ему, а не гипотетической жене, и есть розыгрыш, организованный врачом старика (и вроде бы его другом). Джентльмену предлагается невеста-скромняга, которая сразу после подписания (фиктивного – о чем не знает герой) брачного контракта превращается в сущую мегеру. Смысл розыгрыша в том, чтобы дон Паскуале (именем незадачливого жениха и названа опера) понял, что никакая жена ему не нужна и благословил племянника, брачный выбор которого до сих пор не одобрял. Ровно все это вроде бы и происходит сейчас на Новой сцене Большого – правда, действие из дома дона Паскуале перенесено в старинный университет.
Герой (в премьерный день заглавную партию исполнял трогательный и насмешливый Джованни Фурланетто) стал президентом Римского университета Св.Иеронима, знаменитым археологом. В первой сцене университет готовится к его юбилею – и на экран проецируется «любительский фильм», подготовленный к празднеству. В нем мы сначала видим героя младенцем, затем отроком-юношей-молодым мужчиной, и всегда (за исключением «ясельной» картинки) это человек с книгой, человек на раскопках, человек за кафедрой. То есть, собственно, вот этот университет – со старинными панелями, уходящими к высоченному потолку – его главный и единственный дом; ну, наверно, он где-нибудь ночует, но «дом» для него – именно это место. Его аудитории. Его дубовые панели. Его книги. Когда племянник скандалит с доном Паскуале, он – инстинктивно – угадывает, как ранить дядюшку больнее всего: он начинает швыряться книгами. Верный выбор. Вообще-то у Доницетти в опере ровно пять действующих лиц, но Кулябин добавил на сцену «немых» персонажей: готовят юбилей и переживают все потрясения университета вместе с его главой солидный проректор по административной работе (Василий Тимонин), преданная секретарь ректората (Каринэ Тер-Ованесян), не перестающий все время что-то подкручивать и ремонтировать завхоз (Андрей Сенотов) и юный аспирант (Павел Медведицын). Для всех этих людей придуманы реакции на события оперы – и артисты так точны в своей работе, будто года два-три ежедневно ходили на работу в старинный университет. Они – та свита, что делает короля: и то, что дон Паскуале – настоящий, уважаемый ученый, а не просто какой-то тип, взобравшийся по административной лестнице, видно по отношению к нему университетского народа.
Всякий универ зависит от своего президента, и всякий президент почтенных лет (а также директор фирмы? Главный редактор радиостанции?) может устроить своему универу немало потрясений. Дон Паскуале решает жениться и с подачи доктора Малатеста (в спектакле Кулябина он стал «специалистом по фандрайзингу», роль виртуозно исполнена Игорем Головатенко) заключает брачный контракт с молодой вдовой Нориной, которую принимает за недавнюю выпускницу монастырской школы. Красотка, став официальной женой, не просто дразнит старика – те разрушительные изменения, что в старинной опере происходили в его доме, теперь происходят в университете.
В нем меняют мебель (стулья прежде всего – мадам брезгливо срывает аккуратные чехлы). Украшать университетский праздник вызваны две девицы и молодой человек в светящихся костюмах лошадок (Шоу «Всадники Апокалипсиса», можно потом прочитать в буклете). Еще три девицы – алые платья, золотые саксофоны (Трио «Lady Sax»). Бедному профессорско-преподавательскому составу (доблестный хор Большого театра) раздаются помпоны на ободках, что носят на головах чирлидеры. То есть, Норина (блестящая роль Венеры Гимадиевой) наводит в старом универе красоту как она ее понимает. Вторжение хама (тут – хамки) на академическую территорию – вот сюжет этого «Дона Паскуале». Скажите мне, что это неактуальный в нашей стране сюжет.
Понятия о смешном и о дозволенном меняются со временем – уже немало лет режиссеры умирают над «Венецианским купцом» и над «Укрощением строптивой», пытаясь как-то приспособить великие и адски нетолерантные пьесы к взглядам современной аудитории. История в «Доне Паскуале» вроде бы не так очевидно неприемлема: ну, разбушевавшаяся мадам один раз влепила старику оплеуху, но это же почти клоунская реприза, да? Вот только если в иных режиссерских версиях Норина в этой сцене чуть-чуть останавливается, чувствует некоторым образом дискомфорт (дело зашло слишком далеко), у Кулябина она лишь лелеет собственную руку, которая, видимо, болит после мощного удара – и ни проблеска сочувствия, испуга или сомнения в героине не заметно. Кулябин – чрезвычайно негромкий человек, год подряд морщившийся от дурацкого определения «скандальный режиссер» – умеет быть в важных вещах совершенно непреклонным. Эта Норина – тот еще подарочек, и надеяться, что с влюбленным в нее племянником (отличный тенор Селсо Альбело) она будет вести себя иначе – никакой надежды.
В финале – вроде бы все как положено: старик счастлив избавиться от гламурной ведьмы, племянник счастлив на той жениться, сама Норина наиболее воодушевлена в момент, когда узнает, что от дяди племяннику достанется солидная сумма денег. Но на последних тактах дон Паскуале вдруг обнаруживает брошенные в зале портфели – его профессора, его штат, взбунтовались, не выдержав в конце концов улучшений в университете, и дружно покинули его. Луч света выхватывает на сцене замершую фигуру старика; нет ничего веселого в этой фигуре.
Только начиная работать над постановкой в Большом, Кулябин сообщал граду и миру, что для него важен тот факт, что «Дона Паскуале» Доницетти писал в мрачном состоянии духа, вызванном болезнью и семейными несчастьями. С этими сообщениями он переборщил – и значительная часть публики ждала превращения оперы-буффа в натуральную трагедию. Этого не случилось: в спектакле достаточно смешных моментов, и зал ловит подачу, и смеется все более свободно. Но тонкая горькая нотка слышна отчетливо, она не перестает звучать, и в итоге улыбка становится печальной. Ну – чуть-чуть. Потому что Норина из университета все-таки убралась.