Журнал ТЕАТР. продолжает обзор онлайн-новинок и разбирается в тех проблемах, с которыми сталкиваются их создатели.
Центр Вознесенского показал премьеру онлайн-спектакля Николая Бермана «Карантин, или Крах всего святого» на стихи Дмитрия Пригова. Выбор стихов эпохи Перестройки самый что ни на есть удачный. Каждому из нас пришлось перестроиться к новым реалиям. Мир свернулся до одной квартиры или дома, что так или иначе заставляет по-новому взглянуть на быт и домашнюю рутину. Пьеса Пригова «Катарсис, или Крах всего святого», часть названия которого взята Берманом в заглавие спектакля, была «нацелена на откровенное и демонстративное разрушение границы между культурным существованием и приватным». В этом же и замысел взятых в постановку стихов. Ироническая поэтизация быта, кажется, верным способом не сойти с ума. Не зря спустя сорок лет Штефан Кэги предлагает что-то похожее – способ театрализовать домашнее пространство в ауидопроменаде «9 движений». Как говорят психологи, если не можешь изменить ситуацию – измени отношение к ней.
Николай Берман разбивает стихи Пригова на четыре темы и раздает их актерам Электротеатра: Алексей Алексеев отвечает за домашнее хозяйство, Сергей Васильев мечется по квартире в экзальтации, Юрий Васильев, восседая за кухонным столом, рассуждает о еде, а Сергей Соколов лежит больной в кровати. Лежит среди мягких игрушек и периодически вступает с ними с диалог. Это четыре варианта поведения на самоизоляции. Стихи лихо и логично монтируются друг с другом, складываясь в прекрасный драматургический паззл. Пригов – связующее звено в спектакле, но персонажи все равно также разъединены, как и играющие их актеры. И не только физически. На Лаборатории виртуального театра практически все режиссеры-участники говорят о проблеме репетиций – актеру не только не можешь показать, но и объяснить. Хотя, казалось бы, камера и микрофон работают.
Следующая проблема – связь между актерами, их соединение и объединение. Николай Берман оставляет артистов существовать параллельно, каждого в своем темпоритме. Из-за этого спектакль превращается в четыре смонтированных друг с другом перформанса.
Наталья Зайцева в работе «Отмена. Отключить уведомления. Спам» в какие-то моменты синхронизирует действия четырех перформерш, поочередно зачитывающих «письма счастья», взятые с просторов интернета. Пока одна участница с чувством-с толком-с расстановкой читает мистическое сообщение, обещающее любовь, счастье и богатство, остальные то заглядывают одним глазом прямо в камеру, то демонстрируют нам вид из окна. Все это сцепляют коллажи из бытовых (резка морковки или выжимание апельсина в стакан воды) и парадоксальных (строительство башни из леденцов) действий, сопровождающих читку.
По-другому к задаче подходит Алексей Кузмин-Тарасов в эскизе «Хейт». Герои спектакля – пользователи онлайн шутинг-игры, их реплики – реальные сообщения, взятые из сети. Пространство – игровое поле, на котором главному герою под ником Nikky встречаются враги и союзники. Пространство онлайн-игры подразумевает двойственность – одновременное нахождение игрока в настоящей и виртуальной реальности. Кузмин-Тарасов сохраняет эту двойственность, в отличие от Ильи Найшуллера, снявшего фильм «Хардкор» как шутер-игру да еще от первого лица. А еще невольно вспоминается Тимур Бекмамбетов, изобретатель формата screenlife, в котором действие фильма разворачивается на экране компьютера.
Zoom-спектакль и правда очень похож на фильм. Его пространство ограничено кадром, областью захвата камеры на компьютере или смартфоне. Но в отличие от кино, виртуальные спектакли не подразумевают дублей и постпродакшна. А вот монтаж вполне может быть. Если в «Хейте» и «Отмене» режиссеры оставляют полиэкран и дают зрителю самостоятельно выбирать, за кем из актеров следить и тем самым как бы самому создавать свой спектакль, то у Бермана в «Карантине» такого права нет. На основной экран выводится тот, кто держит слово.
В таких случаях Женя Беркович в эскизе «Ревизор» (взято самое начало пьесы Гоголя) для расстановки акцентов применяет монтаж. Что, в общем, логично. Крупные планы гротескных театрально-ярких персонажей то чередуются (вид докладчика), то сосуществуют на одном поле (вид галереи).
Пространство, в котором находится актер не равно пространству, которое видит зритель. Хотя именно у Кузмина-Тарасова происходит их объединение. Если в оффлайне театр, где бы он ни происходил, приглашает на свою территорию, то «Хейт» вторгается на территорию зрителя. Мы оказываемся в роли зрителей игрового стрима. Организаторы Лаборатории ставили перед режиссером задачу выбрать адекватный форме zoom-конференции материал. Кузмин-Тарасов решил еще один важный, но не поставленный вопрос – какое место в спектакле занимает зритель. В спектаклях, поставленных в zoom нет зрителя как такового, это сторонний наблюдатель. Федор Елютин решает эту проблему с помощью инструментов самой программы. В спектакле I don’t want to see this зрителям в качестве будущих модераторов Facebook предлагается пройти обучение. Оценивая тот или иной сомнительный пост, все зрители-участники голосуют за или против его публикации, а некоторых просят обосновать свой ответ, выводя их на основной экран и включая микрофон.
Без интерактива наладить живую связь между участниками спектакля и зрителями получается не всегда. Но и интерактив налаживает ее только на время самого действия. Вовлечения и обмена с публикой, о котором Сьюзан Сонтаг писала как об «обмене, которого не может быть в кино», да и в остальных видах искусства, нет. Нет ощущения живого – того, чего пока не хватает и в «Карантине» и на карантине.