Михаил Бычков поставил в Воронежском Камерном театре «Провинциальные анекдоты», они отсылают зрителей к началу истории Камерного.
Под самый Новый год в Воронежском камерном театре прошла премьера «Провинциальных анекдотов» Александра Вампилова. О последнем на сегодня спектакле Михаила Бычкова, выпущенном в качестве художественного руководителя созданного им театра, – культуролог и историк Елена Лебедева.
Артисты и сотрудники Камерного переживают потрясение. В театре царят печаль и тревога. Однако на премьере – все, как полагается. Зрители любуются картинкой заснеженного леса, сияют огни, звучат песни ретро: «Голубая тайга», «Голубые города», «Песня остается с человеком», «Палаточный город»…
Спектакль не только предновогодний, но и юбилейный. 21 июня 2024 года исполнится 30 лет Театру Михаила Бычкова. В 1994 году одним из первых его спектаклей (после «Береники» Жана Расина, «Сторожа» Гарольда Пинтера и «Jamais» по песням Александра Вертинского) на сцене воронежского Дома культуры железнодорожников стали «Провинциальные анекдоты» Александра Вампилова. В нынешнем юбилейном сезоне Бычков сделал новую, новогоднюю версию «Анекдотов» как оммаж тому старому спектаклю. В нем намеренно повторены мизансцены и сценография (художник обеих версий – сам постановщик. Художник по костюмам нового спектакля – Юрий Сучков).
Создавая театр, режиссер пробовал себя в разных эпохах, жанрах, стилях. Ошеломлял неожиданностью каждой постановки. Из современной драматургии Вампилов был выбран, возможно, и по биографическим причинам: Михаил Бычков приехал в 1984 году в Воронеж из Иркутска, с которым была связана вся жизнь и работа драматурга. Но сыграли, конечно, роль и исключительные достоинства самого текста, воспринимавшегося тогда еще как современный.
Сейчас пьесе полвека, и очевидно, что «Анекдоты» вошли в число шедевров русской классики. Прозрачный, лаконичный и предельно точный язык, идеально выстроенная композиция. Зрители, предпочитающие традиционный реалистический театр – такие есть, конечно, и в Камерном – на премьере «Анекдотов» млели от восторга.
Уморительные коллизии, яркие, узнаваемые типажи, нежная лирическая нотка… – все как в жизни. Ну, как было в жизни пятьдесят лет назад. Кто не помнит – ощущает подлинность все равно. Динамичное действие разворачивается среди советской гостиничной мебели: кровати, трехногий столик, кресло, казенный письменный стол…
Может показаться, что и не было в истории театра Бычкова авангардистских экспериментов и постмодернистских опытов. Что не свойственен ему вкус к абсурду и к символизму. Что не этот режиссер известен сложными синтетическими спектаклями, выразительность которых наследует самым разным идеям и направлениям театра ХХ века. Легко и искрометно по форме и содержанию – можно с удовольствием смотреть, отдыхать, наслаждаться.
На фото – сцена из спектакля “Провинциальные анекдоты” / ©Алексей Бычков. Фото предоставлено пресс-службой театра
На самом деле, все не так просто. Внешняя простота скрывает символические смыслы. То, что может показаться бытовой случайностью, опирается на идеальную структуру пьесы, выявленную постановщиком. И благодаря неподражаемому актерскому ансамблю нигде ничего не проседает. В спектаклях Михаила Бычкова в Камерном театре не бывает невразумительной путаной игры.
В каждом из маленьких сюжетов – по три пары героев, выполняющих примерно одинаковые смысловые задачи. В «Истории с метранпажем» это Виктория (Анастасия Павлюкова) – Потапов (Андрей Новиков); Калошин (Юрий Овчинников) – Рукосуев (Камиль Тукаев); Марина (Людмила Гуськова, Анастасия Новикова) – Камаев (Георгий Яковлев).
Первые – симпатичные, доброжелательные люди, задача которых в пьесе – запустить интригу. Их будет тиранить администратор гостиницы. Для опытного мастера сложных многослойных образов Андрея Новикова бурная роль метранпажа – повод сыграть легкий блестящий скетч. Но и совсем молодая артистка Анастасия Павлюкова естественна и убедительна в образе открытой, доверчивой юной энтузиастки, приехавшей работать в Сибирь.
В центре пьесы мелкий тиран Калошин, дремучий администратор, привычно злоупотребляющий своей маленькой властью, взяточник, трус, подхалим; и его визави, зеркало, друг – врач Рукосуев. Дуэт «зубров» Камерного Юрия Овчинникова и Камиля Тукаева – по-моему, шедевр психологического театра на грани трагикомического фарса. Рядом с ними гротескная молодая пара: жена Калошина – официантка Марина и ее дружок Камаев. Вчетвером они создают картину тусклой и невзрачной обывательской жизни. Я видела двух исполнительниц роли Марины. У Людмилы Гуськовой она менее хваткая и слегка глуповата. Манеры хабалки в ней борются со стремлением играть на женской слабости. У Анастасии Новиковой Марина – ограниченная, но напористая, инстинктивно хитрая и необыкновенно комичная стерва. Георгий Яковлев играет персонажа ничтожного, но с завышенной самооценкой. Надо слышать, с каким значением Камаев представляется преподавателем.
В «Двадцати минутах с ангелом» – параллельные пары героев. Шофёр Анчугин (Андрей Мирошников) и экспедитор Угаров (Олег Луконин) – двое пьянчужек в командировке, проснувшихся в тяжелом похмелье и без копейки. Артисты радуют публику мастерски изображаемой типичностью и возможностью посмеяться над забулдыгами. Анчугин и Угаров запускают действие.
Коридорная гостиницы «Тайга» Васюта (Наталья Шевченко, в другом составе – Татьяна Чернявская) и скрипач Базильский (Василий Шумский) – резонеры. Уборщица обличает алкашей в транжирстве, музыкант – в духовной ограниченности. Конечно же, оба не выдерживают испытания встречи с «ангелом». Наталья Шевченко – мощная универсальная актриса, работавшая в Камерном с момента его основания в 1994 году, сыгравшая множество крупных романтических, драматических, трагических ролей, – великолепна и в характерных гротескных образах. Её Васюта – абсолютно достоверная советская (и постсоветская) простая женщина, которую не баловала жизнь. Расхожая народная «мудрость», застрявшая в её голове органчиком, выплевывается чеканными фразами.
Персонаж Василия Шумского воплощает другую часть общества и обнаруживает противоречие между духовными запросами и неверием в провозглашаемые идеалы.
Наконец, пара молодоженов: Ступак, инженер (Андрей Аверьянов), постепенно проявляющий себя таким же жлобом, как Камаев из другого анекдота, и его жена Фаина (Марина Погорельцева) еще не утратившая юношеской веры в жизнь и счастье. В начале анекдота пара воспринимается как символ супружеской гармонии и социального оптимизма: синхронная зарядка с двух сторон авансцены под «Голубую тайгу». Но, разумеется, впереди конфликт…
Итак, тринадцать живых ролей, как будто продолжающих, углубляющих одна другую. Задумываешься о будущем официантки Марины и вполне можешь представить «умную женщину» Васюту (Наталья Шевченко когда-то играла обе роли в первых «Анекдотах» Михаила Бычкова). Жалкие пьяницы из одной части варьируют карикатурных Калошина и Рукосуева. Или наоборот. Метранпаж Потапов у Андрея Новикова – человек простой, но явно интеллигентный, будто полемизирует с потухшим скрипачом.
Сложные и тонкие отношения персонажей просвечивают общество насквозь и вскрывают массу подспудных смыслов. Тринадцать, а не двенадцать героев – чертова дюжина – потому что во втором анекдоте у Вампилова появляется ангел.
Агронома Хомутова, искренне стремящегося помочь, играет Михаил Гостев. Это артист тихой нюансированной интонации, выстраивающий объемные живые образы малозаметными или вообще неразличимыми приемами. У него более чем важная роль. Появление этого героя поднимает смысл анекдота с уровня бытовой иронии и социальной сатиры на уровень экзистенциальных и философских вопросов.
Гостиничное пестрое общество не способно стремиться к воплощению этических идеалов. Лев Толстой, Жан-Поль Сартр, Иисус Христос, наконец, – это все не имеет отношения к реальной жизни, правда?! Да и у самого Хомутова сложные отношения с нравственными основами.Оказывается, он такой же, как прочие. Ну, почти. И почти все вдруг будто вспоминают в себе самое главное. И становится почти жалко бедного инженера Ступака, слишком сосредоточенного на личной драме (и жены ему жалко, и машины), чтобы включиться в общий «катарсис».
На фото – сцена из спектакля “Провинциальные анекдоты” / ©Алексей Бычков. Фото предоставлено пресс-службой театра
Все это великолепие характеров замечательно разработано Михаилом Бычковым и разыграно артистами. Какие-то связи и подробности, должно быть, почерпнуты из той первой постановки тридцатилетней давности (артистов тогда в труппе было мало, и некоторые играли по две роли в каждом анекдоте). Однако, конечно, сегодня мы смотрим новый спектакль, отвечающий запросам нынешним.
Значимые изменения произошли в сценографии. В 1994 году задник был черный, на его фоне и на стенах – картины с сибирскими просторами. Наряду с настоящей мебелью окно и дверь номера обозначались условно, как будто висели в воздухе. Стены номеров были воображаемые. Коридор за дверью с характерной унылой дорожкой через всю сцену по диагонали, представал глазам зрителей. Такая пунктирность и простота декорации, обусловленная, в том числе, ограниченностью средств театра, сосредотачивала на действии.
В новой версии открытое глазам пространство сохранено. Однако режиссер перенес действие из лета (как в пьесе) в зиму. Метранпаж будет слушать трансляцию не футбола, а хоккея. За номером и коридором видна роскошная голубая тайга. Слева над порталом сцены светится соответствующая надпись наискосок, яркая, типично советская. Красивая картинка будит в сознании бывалого зрителя открыточные новогодние образы, иллюстрации из старых светских книжек – «Чук и Гек», «Двенадцать месяцев». Погружаешься в атмосферу детства, сказки и зимнего праздника.
Но что-то не так. Легкая прозрачная конструкция гостиницы, окруженной морозной лесной чащобой, перебрасывает этот человеческий мирок в условное, точнее – придуманное время. Смотришь и начинаешь осознавать, что смешные бытовые истории имеют отношение к культурному мифу. Суета маленьких жизней, вписываясь в непостижимый космос бытия, обретает хрупкость преходящего. И мы, с нашим наивным стремлением укротить, заколдовать неведомое праздниками и ритуалами, неожиданно оказываемся близко к героям пьесы. Не в том социальном смысле, что это наши отцы, деды, прадеды, а в бытийном, экзистенциальном. И это прямо отвечает содержанию текста, потому что сначала мы смотрим «Двадцать минут с ангелом». Бычков поменял традиционный порядок анекдотов.
Первое действие заканчивается примиряющей фразой «Жизнь, как говорится, продолжается». Трагической нотке истории про «ангела» в праздничном оркестре подобает звучать приглушенно. Зритель, если хочет, может вообще её проигнорировать или забыть – впереди вторая история. И после антракта начинается сатирический фарс про метранпажа, возвращающий нас в знакомый социум. Похоже, что центральный персонаж бессмертен: самоуверенно помыкает теми, кто зависит от него, но испытывает смертельный ужас перед вышестоящими. Отчетливо проглядывает мотив «Ревизора» («А он взял и так приехал, без предупреждения. Посмотреть, что вы тут вытворяете») и придает сюжету острую актуальность. Это комично – столько лет прошло! И от Гоголя, и даже от Вампилова… А мы смеемся. Узнавая происходящее, снова смеемся над собой.
Анекдот заканчивается чем-то вроде хэппи-энда. Его формулирует чуть было не отдавший концы, но «воскресший» Калошин: «Я начинаю новую жизнь!» Понятно однако, что никакой перспективы ни у Калошина, ни у его окружения нет. На сцене собирается «вся гостиница». Звучит финальная музыка.
В спектакле 1994 года, согласно пьесе, Угаров и Анчугин в конце тянули тоскливую песню царских каторжан: «Глухой неведомой тайгою…». А в нынешнем на заднике вспыхивает старое видео «Летки-енки»: двигающаяся гуськом колонна празднующих с синхронными жестами. Финал, как практически всегда у Бычкова, открыт. Зрителю предоставляется решать самому, смеяться или плакать.