Когда открылись границы, мы увидели, каким может быть современный детский театр – легким, мобильным, неформальным, не нравоучительным, говорящим с детьми на понятном языке и на волнующие их темы. Такой детский театр есть теперь и в России.

«Снарк», «Таратумб», «Рыба Кива», «Ерундук», «Бача» – о чем вам говорят эти названия? Кажется, что это имена каких-то фантастических существ? На самом деле это названия независимых детских театров, каких сейчас немало в Москве и Петербурге. (Про другие города не скажу – не владею достаточной информацией.) И уже по этим именам можно предположить, что создавали их люди с нестандартным мышлением, которым претит казенная скука ГБУКов и МАУКов, особенно когда речь идет о детском театре.

Конечно, и в государственных учреждениях были и есть подвижники, противостоящие рутине, готовые к нестандартным решениям и экспериментам. Но все же советская система детских театров, типовых ТЮЗов и театров кукол к началу XXI века окончательно себя изжила.

***

В нулевые годы театр в России пережил настоящее перерождение. А детский театр в это время находился словно в закрытой резервации 1980-х. В то время как взрослый театр постепенно, но все же осваивал современную драматургию, в детском шли все те же вечнозеленые «Золушки» и «Дюймовочки»; когда на взрослую сцену ворвалась новая режиссура, на детской стояла такая же тишь да гладь, как и 20-30-40 лет назад. Родители – самая консервативная часть нашей театральной аудитории. Они хотят показать ребенку обязательно ту самую «Синюю птицу» или «Денискины рассказы», что видели в своем детстве. А в инсценировке сказки больше всего ценят, чтобы она была сделана точно по книге, без всяких там интерпретаций. Неудивительно, что большинство руководителей детских театров ориентируется именно на такие запросы публики. Ведь им нужно заполнять эти огромные залы ТЮЗов с мраморными колоннами, загонять туда классы на спектакли по школьной программе и делать кассу на «елочках».

Но вот появилось поколение молодых актеров и режиссеров, выросших на спектаклях Бутусова, Могучего и Серебренникова, уже вкусивших хорошего европейского театра, посмотревших Уилсона, Лепажа и Жанти. И для своих детей они хотели такого же качественного, умного и современного театра. А наши ТЮЗы ничего не могли им предложить, да и навстречу молодой инициативе шли неохотно. Так что многие решили самостоятельно поставить такие спектакли, какие хотели бы показать своим детям. Конечно, не у всех была именно такая, родительская мотивация. Кто-то не смог реализовать в госучреждениях свои профессиональные идеи, кому-то претила сама иерархическая система устройства театров, их казенная атмосфера, далекая от ощущения места детской радости. Но все же главная и объединяющая интенция всех, кто пустился в это опасное плавание, – преодоление разрыва между возможностями и тенденциями современного искусства и косностью, инертностью государственных театров для детей.

Династии сказочников

Первые частные детские театры начали появляться уже на излете советской эпохи. В первую очередь это были театры кукол, по своей природе тяготеющие к камерности, к бродячему образу жизни, способные уместиться в одном чемодане и раскинуть свой балаганчик на любой площадке. Кроме того, театр кукол по традиции часто бывает семейным делом.

В 1988 году Илья Эпельбаум и Майя Краснопольская основали свой знаменитый семейный театр «Тень» – первый частный театр в постсоветской России. Эпельбаум рассказывает, что пришел регистрировать его в тот самый день, когда начал действовать новый закон о кооперации. Это был на удивление либеральный закон, позволяющий кооперативам заниматься чем угодно кроме оружия, наркотиков и порнографии. Партийные чиновники сначала не могли поверить собственным глазам: где это видано – частный театр во все еще Советском Союзе? Но против решения Верховного совета не попрешь – кооператив «Театр Тень» был официально зарегистрирован. И начал выступать на разных площадках со своим первым теневым спектаклем «Дудочка и кувшинчик». На радостной перестроечной волне театру даже дали помещение, правда, в аренду. Но тогда она стоила сущие копейки и отбивалась одним показом спектакля. Но через несколько лет, когда стоимость аренды по Москве выросла в разы, маленькому театру, задуманному как творческая лаборатория, пришлось туго. Несколько лет борьбы, в течение которых Майя с Ильей рисковали оказаться на улице, завершились успехом: «Тень» взяли под крыло московские власти, театр стал городским. «Тогда государство давало нам совсем небольшую субсидию, но и не вмешивалось в нашу жизнь, ничего не требовало», – рассказывает Илья Эпельбаум. «Театр освободили от аренды, и мы были фактически на самоокупаемости – всех это устраивало. Теперь субсидии увеличились, но вместе с ними – и количество бюрократии, бумаг и отчетностей, которыми мы должны заниматься вместо творчества. Но сегодня маленький частный театр, такой, как наш, без господдержки просто не выживет».

Сейчас у «Тени» больше «Золотых масок», чем у любого драматического театра. Здесь бесконечно экспериментируют, придумывая все новые форматы спектаклей от теневых представлений до Лиликанского театра с миниатюрными куколками величиной с мизинец. Их выступления проходят в маленьком, но пышном барочном театрике высотой в полтора метра, а зрители (их может быть не больше пяти) заглядывают в окна театра, чувствуя себя настоящими Гулливерами. Не все спектакли Лиликанского театра детские, с ним сотрудничали такие великие авторы, как Анатолий Васильев («Мизантроп») и Тонино Гуэрра («Дождь после потопа»), реализовавшие свои самые невероятные и невыполнимые в обычном театре фантазии в проекте «Музей театральных идей». А в спектакле «Смерть Полифема» участвовали лишь ступни Николая Цискаридзе, игравшего ужасного великана. Сам он на крошечной сцене не помещался.

Последние проекты театра: «Кук-кафе У. Шекспира», где зрители за столиками могут заказать любую из шекспировских пьес в кратком кукольном пересказе в комплекте с легкими закусками, и «Скорая театральная помощь» – театромобиль, выезжающий со срочной инъекцией искусства, мини-спектаклями по 10 минут.

Другая известная династия кукольников, семья Анатолия Архипова и Ларисы Балеевских, основала частный театр кукол «Теремок» в Кургане в 1991 году. Они ушли из государственных театров, арендовали помещения для репетиций, а спектакли играли в школах и детских садах. Еще тогда, в 90-е годы, на Урале Архиповы изучали и восстанавливали по письменным источникам комедию Петрушки. А в 2004-м переехали в Москву и организовали театр «Тут и там» при фонде Сергея Образцова. Уже само название говорило о передвижном, бродячем образе жизни театра, наследующего традициям русских петрушечников. Он участвовал во множестве фестивалей, стал членом UNIMA, а Анатолий Архипов был признан лучшим петрушечником России. Собственно, с него Дина Рубина писала героя романа «Синдром Петрушки».

Дочери Архиповых, Саша и Даша, продолжили семейное дело – окончили факультет театра кукол в Ярославле. Большой семье нужен был дом – и Архиповы решили построить его сами. Купили участок земли в Мытищах и построили Центр народной культуры «Петрушкина слобода», открывшийся в 2016 году при поддержке премии губернатора Подмосковья. В светлом, уютном деревенском срубе зрителей встречают как дорогих гостей, угощают домашними пирогами, проводят экскурсии по музею славянских кукол, устраивают мастер-классы по народным ремеслам и показывают спектакли – неизменно теплые, как теперь говорят, «ламповые», сделанные с применением только натуральных материалов: валяной шерсти, дерева, глины. Удивительно, но маленький театр за МКАДом не знает дефицита в посетителях. Дети Архиповых не только играют в спектаклях, но и вполне успешно занимаются маркетингом, принимая целые автобусы с классами, особенно на сезонные праздники – Новый год, Рождество и Масленицу. А для профессионалов на базе театра открыта «Академия Петрушки», где Анатолий Архипов делится секретами мастерства.

Еще один семейный театр, серьезно работающий с народными традициями и не имеющий ничего общего с сувенирным фольклором а-ля Надежда Бабкина, – это «Ученый медведь», основанный в 2003 году. Андрей и Сима Пронькины, брат и сестра, по первой профессии вообще-то художники-мультипликаторы. Театром кукол они увлеклись случайно, а вот народными песнями и старинными инструментами интересовались всю жизнь. «Я сам не знаю, откуда у нас эта любовь к фольклору. Мама – учитель физики, папа – инженер на заводе. Ничего сложнее гитары мы в детстве не слышали», – удивляется Андрей Пронькин. «Видимо, это какой-то зов предков, желание прикоснуться к нашим корням, к мифологической памяти поколений. Почему-то меня с детства манила старинная музыка, и мы с Симой начали изучать народные песни, собирать старинные инструменты, учиться на них играть».

Сейчас в коллекции «Ученого медведя» множество диковин: цитры и жалейки, варганы и колесная лира, бузуки и окарины. И все они вживую звучат в спектаклях, основанных на сказках и легендах со всего света. Чаще всего «Ученый медведь» работает в технике теневого театра. Один из лучших его спектаклей – теневой вертеп «Рождество», где наряду с евангельской историей о рождении младенца Иисуса рассказывают о традициях празднования Рождества в разных странах мира. В репертуаре театра не так много названий, Андрей Пронькин сравнивает его с садом, где плоды взрастают постепенно, естественным путем, без насильственной культивации.

Так же, словно сама собой, складывалась и прокатная жизнь спектаклей – их приглашали в клубы, школы, культурные центры. Театр не занимался рекламой и пиаром, весть об удивительном коллективе передавало сарафанное радио. Но сейчас ситуация изменилась. На рынке выездных развлечений появилось большое количество предложений, в том числе откровенной халтуры, которая подрывает доверие к таким вот маленьким независимым коллективам. И это проблема всей культурной ниши, требующая системного решения.

Петербургская аномалия

В Санкт-Петербурге одним из первых независимых детских театров стал театр марионеток «Кукольный дом», основанный в 1992 году. Режиссер Александр Максимычев (к сожалению, уже ушедший из жизни), художница Татьяна Мельникова и единственная актриса Элина Агеева, начинавшие вместе в Большом театре кукол, работали тоже фактически на семейном подряде. Сами сочиняли постановки, делали декорации и уникальных большеглазых марионеток по старинной технологии, из натурального дерева. Марионетки считаются самыми сложными в управлении куклами, работе с ними практически не учат в театральных институтах. При этом Элина Агеева на сцене виртуозно справляется одна сразу с десятком, а то и более таких капризных существ. И делает это так выразительно, что слова ей практически не нужны. Большинство спектаклей «Кукольного дома» – это изящные, несколько салонные, но неизменно ироничные музыкальные миниатюры по мотивам известных сказок, понятные и без текста. Это особенно актуально для коллектива, который постоянно путешествует и объехал, кажется, уже все европейские фестивали. А вот в Петербурге он появляется не так часто, потому что у «Кукольного дома» своего дома нет, ему приходится выступать на чужих площадках, хотя у театра уже солидная биография и множество наград, в том числе три «Золотых маски».

Более счастливо судьба сложилась у близкой тезки театра – «Кукольного формата», созданного спустя десять лет, в 2002 году. Его основательница Анна Викторова изначально не собиралась делать именно детский театр. Она окончила СПГАТИ как художник театра кукол, но своим настоящим учителем считает Резо Габриадзе, с которым работала над спектаклем «Песни о Волге» для Театра сатиры на Васильевском острове. Исколесив с этой знаменитой постановкой полмира, она поняла, что хочет заниматься именно таким, авторским театром кукол. А он решительно не сочетался с тем, что «носили» в то время в государственных театрах.

Первым спектаклем «Кукольного формата» стал «Всадник Cuprum» Викторовой – вольная историческая фантазия на тему петербургского мифа, собранная из текстов Пушкина, Белого, Битова и Достоевского, в духе анекдотов Хармса, но с большой любовью и нежностью к этому странному, построенному на костях городу. Он принес театру первый успех у публики, награды и признание профессионалов. Потом у Kukfo появились и детские постановки, но все они, так или иначе, отличались от кукольных стандартов. «Кошка, которая…» Виктора Антонова – теневой спектакль по мотивам Киплинга, который разыгрывается в юрте. Зрители сидят внутри, а на стенах шатра, служащих экраном, возникают фигуры, похожие на ожившие наскальные рисунки, – настоящее шаманство! «Аленький цветочек» Викторовой существует аж в четырех вариантах, поскольку режиссер и актриса Ольга Донец долго не могли остановиться на достигнутом, пытаясь найти единственно нужное звучание старой сказки. Какой государственный театр, понукаемый госзаданием, может позволить себе такую роскошь?

Но все же главной темой «Кукольного формата» был и остается Петербург. Спектакли по Пушкину и Достоевскому стали визитной карточкой театра, ощущающего себя частью петербургской культуры. Его огромные ростовые куклы часто появляются на уличных шествиях и становятся неотъемлемым атрибутом городских праздников, одним из питерских брендов. Так что к 10-летию коллектива даже власти города оценили его заслуги и выделили театру собственное помещение на Пушкинской улице.

Еще один значимый независимый театр кукол Karlsson Haus открылся в Петербурге в 2006 году. В отличие от многих трупп, начинавших без собственного угла, у него изначально была площадка – скромный флигель во дворах Фонтанки, отреставрированный своими руками. Здание венчает крошечный домик Карлсона на месте слухового окна, возле него обожают фотографироваться шведские туристы. И первым спектаклем театра тоже была всеми любимая сказка про обаятельное привидение с мотором в постановке Алексея Шишова, Бориса Константинова и Дениса Шадрина. Зрителей на входе встречал повзрослевший Малыш – Сванте Свантессон, он знакомился со всеми, пожимал руки и говорил по-свойски: «Очень приятно, Сереженька! Проходи». Взрослые сначала опешивали от такой фамильярности, но быстро оттаивали и с удивлением обнаруживали в себе еще живого, хоть и тщательно замурованного внутреннего ребенка.

Театр быстро завоевал популярность у горожан, а его спектакли стали получать престижные премии. При этом Karlsson House – полная противоположность авторскому Kukfo и работает совсем по другой модели. Здесь нет худрука и главного режиссера, нет четко заданной художественной концепции, а директор Анна Павинская приглашает совершенно разных постановщиков от маститых Евгения Ибрагимова и Алексея Лелявского до недавних выпускников театральных вузов, позволяя им экспериментировать и пробовать силы. В репертуаре много английской и скандинавской литературы: Кэрролл и Диккенс, Нурдквист и Туве Янссон, а еще Вильгельм Гауф и докор Сьюз. Набор вполне классический, но в то же время не банальный.

Со временем у театра появились вторая и третья сцена, уже для взрослого репертуара. А летом здесь проходят Лаборатории фигуративного театра с участием режиссеров и педагогов из Европы. То есть маленький частный театр становится местом силы для кукольников, не только предоставляя свою площадку для работы, но и заботясь о развитии индустрии в целом.

У питерских частных театров есть важное преимущество. Городской комитет по культуре ежегодно выделяет субсидии для независимых театральных коллективов. Это небольшие деньги, но для камерной постановки на трех-четырех актеров со скромной сценографией хватает. Кроме того, известные и имеющие хорошую репутацию театры вроде «Кукольного формата», лауреата нескольких «Масок», вполне могут рассчитывать на спонсорскую поддержку. Поэтому независимых театров, в том числе и детских, здесь рекордно много. Помимо выше упомянутых это и знаменитый уже «Упсала цирк», работающий с трудными подростками, почтенный уличный театр масок и буффонады «Странствующие куклы господина Пэжо» и молодой музыкальный театр «Бача», кукольные «Бродячая собачка», «ТриЧетыре», «Привет» и так далее. Не все ставят себе одинаково высокую художественную планку. Но если брать для сравнения лучшие образцы, то они превосходят по уровню многие государственные детские театры.

Рождение сверхновых

В Москве настоящий взрыв новых галактик случился во времена правления Сергея Капкова, в эпоху больших театральных реформ и еще больших надежд. Экономический рост и прогрессистская культурная политика московского руководства тогда давали основания верить в поддержку частной инициативы. Казалось, что у казенных театров на госфинансировании вот-вот появится реальная альтернатива, что будущее уже близко – и его нужно ковать здесь и сейчас, своими руками. Случившийся в те же годы бэби-бум сделал театр для детей особенно привлекательным и востребованным. Буквально за пару лет в столице появилось с десяток новых детских театров, причем у каждого из них было свое лицо, свой необычный формат.

Выходцы из театра «Тень» Вячеслав Игнатов и Мария Литвинова придумали свой, тоже семейный театр «Трикстер» в 2010 году, хотя совместные спектакли начали делать еще раньше. Во всех их работах прослеживается фирменный почерк на стыке театра кукол, теневого и предметного театра. Неистощимые на выдумки, они постоянно экспериментируют, создавая то интерактивные спектакли, где продолжение истории придумывают дети («Сказка, которая не была написана»), то футуристические постановки в стиле стимпанка («Сказки роботов о настоящем человеке» Станислава Лема), то перформансы, где зрители оказываются в одной огромной кровати вместе с актерами («Школа сна»).

При этом большинство постановок они успешно создают в копродукции с государственными театрами. «У нас со Славой была такая схема работы», – рассказывает Мария Литвинова: “Мы приходили в гостеатр с готовым или почти готовым спектаклем, театр предоставлял площадку и службы и получал в репертуар постановку практически бесплатно, а мы получали прокат и деньги с каждого показа – и всем было хорошо». Таким образом театр работал с «Практикой», когда ею еще руководил Эдуард Бояков, с Московским театром кукол – при Григории Папише, и Центром драматургии и режиссуры – уже при Владимире Панкове.

Но сейчас Игнатов и Литвинова сменили масштаб и начали работать как постановщики на больших сценах – в Театре наций и Музыкальном театре имени Натальи Сац, в Калининграде и Кельне. В Пермском театре оперы и балета у Курентзиса они поставили кукольную оперу-бродилку «Путешествие в страну Джамблей» и получили за нее «Золотую маску», а потом сделали продолжение – «Сад осьминога». Конечно, у солидных оперных театров несоизмеримо большие возможности для реализации грандиозных планов и идей креативной супружеской пары. Но бросать свой «Трикстер» они не собираются – этим летом решили попробовать новый для себя уличный формат и выпустили спектакль «Руслан и Людмила» в формате open air на фестивале в парке «Кудыкина гора».

Совершенно необычный, уникальный формат детского театра придумал Юрий Макеев. Актер по образованию и повар по призванию, он решил объединить две свои страсти и в 2009 году открыл Театр вкуса. Многие относились к нему настороженно, предполагая, что это какие-то кулинарные шоу. Но тот, кто однажды попадал в маленький домик на Лесной улице, прикипал к нему душой навсегда. У Макеева удивительный талант рассказчика. Он умеет моментально находить контакт с публикой и без ложного пафоса, искренне и как-то по-человечески говорить о таких важных вещах, как любовь к дому, к бабушкам и дедушкам, о семейных традициях, о нашем общем детстве и мечтах. При этом он включает в действие и зрителей, детей и взрослых, которые с удовольствием изображают членов семьи французского пекаря месье Жюля и учатся месить с ним тесто. Или увлеченно прыгают в резиночку, вспоминая забавы наших дворов. Не во всех спектаклях театра используется кулинария, но перед началом представления вас обязательно покормят – просто, по-домашнему, но с душой. Голодным и холодным не уйдет никто.

Уже нет того дома на Белорусской – хозяин выставил театру неподъемную аренду. Но Театр вкуса не потерял своих зрителей: он много выступает на чужих площадках, на всевозможных уличных фестивалях и праздниках, а параллельно Юрий Макеев строит свою Вкусную ферму или Первый деревенский театр в Смоленской области.

А вот театр «Снарк» под руководством режиссера Юрия Алесина ведет принципиально бродячий образ жизни. Ведь Снарк из поэмы Льюиса Кэрролла – существо таинственное и неуловимое. Вот и этот «Снарк» тоже постоянно меняет масть и осваивает новые форматы – сторителлинг и вербатим, бумажный и уличный театр. Главное кредо театра – зрительское равноправие детей и родителей.  На его спектаклях дети думают и рассуждают как взрослые, а взрослые по-детски смеются и радуются. Тут не боятся неудобных тем: в спектакле «Тили-тили-тесто» актеры рассказывают о своих первых влюбленностях, а в постановке «Я родился. Секретные материалы» в пластической форме отвечают на проклятый вопрос, откуда берутся дети. В спектакле «Как стать художником» зрители в игровой форме незаметно для себя проглатывают краткий курс истории искусств от Леонардо до Энди Уорхола, а в концертной программе «Музыкальная кругосветка» отправляются в путешествие по странам мира.

Для своих спектаклей Алесин выбирает не затертые названия: сказки Беатрикс Поттер и Элеонор Фадж, Яльмара Бергмана и Гудрун Мебс, Евгения Клюева, Людмилы Петрушевской и Михаила Бартенева. От такого набора любой директор государственного театра схватится за голову: «Мы это не продадим! Срочно ставьте «Колобка»!» Но по какой-то загадочной причине частные театры, живущие исключительно на собственный заработок, меньше думают о кассе и охотнее идут на риск, чем государственные, обеспеченные и застрахованные дотациями. Вот и Алесин не ищет легких путей, он делает свои суперкомпактные спектакли на голом энтузиазме и при этом находит силы для продвижения всей компании детских частных театров.

Совместно с театром «Домик Фанни Белл», о котором мы еще расскажем, он проводит фестиваль «Карабас», объединяющий такие же камерные независимые коллективы: «Творческое объединение 9», «Антикварный цирк» и «Таратумб», «Эскизы в пространстве» и «Студию Т», театры «Бусы» и «Картонка», «Игровые чтения» и «Студию историй», «Небольшой театр» и «Театр вдруг», «Невзрослый театр» и «Желтое окошко». Всех не перечислишь, и обо всех подробно не расскажешь. А ведь есть еще специализированные бэби-театры: «Первый театр» Юрия и Ольги Устюговых, которые первыми в Москве стали делать интерактивные представления для малышей от года и даже от шести месяцев! Есть лаборатория «Бэби лаб», привозившая в Россию специалистов по бэби-театру из Европы и давшая старт многим интересным проектам.

Я в домике

Но у всех этих частных театров есть общая и главная проблема – острый дефицит площадок в Москве. С ней сталкиваются все независимые коллективы, но детским еще труднее пробиться на взрослую сцену и осилить сумасшедшую аренду. Да еще не всякая площадка подойдет для камерных постановок на 30-50 человек. В какой-то момент детским театрам сильно помог проект «Открытая сцена» под руководством Евгения Худякова: там выпустили несколько спектаклей «Снарк» и «Трикстер». Но он, к сожалению, просуществовал недолго. Сейчас из больших государственных организаций в столице разве только Центр имени Мейерхольда ведет системную работу с независимыми театрами в программе «Детский ЦиМ» – за что ему огромное спасибо.

Тем ценнее существование тех двух-трех независимых площадок, где сегодня могут работать небольшие детские коллективы. Во-первых, это «Домик Фанни Белл», открытый в 2012 году в саду имени Баумана. Его основатели, супруги Андрей Поздняков и Светлана Соколова, пришли в театр из бизнеса – раньше они занимались ивентами, созданием видео и графики для крупных компаний. И деловой подход тут чувствуется во всем от менеджмента до работы со зрителями и грамотного ведения соцсетей. Их стратегия – собирать на своей площадке лучшие камерные спектакли для детей и создавать собственный контент в качестве продюсеров. На постановки театр приглашает молодых режиссеров и художников: выпускников Олега Кудряшова, Дмитрия Крымова и Евгения Каменьковича, Владимира Мирзоева и Николая Рощина.

Например, Елена Лабутина создала здесь целый сериал по книгам популярнейшего шведа Свена Нурдквиста про котенка Финдуса. Продюсер считает, что они выпускают качественные развлечения для детей. Хотя вот бэби-спектакль Александры Ловянниковой «Я делаю мир», где на глазах у зрителей целая цивилизация создается из бумажных пакетов, – эксперимент, объездивший уже несколько фестивалей. А прописавшийся под крышей «Домика» спектакль Марфы Горвиц «Сказки из маминой сумки» – лучший пример предметного театра для детей, который учит понимать условный театральный язык, где щетки для волос могут изображать семейство ежиков, рулетка – улитку, а ножницы – хищных ворон.

В «Домике Фанни Белл» камерная, уютная атмосфера, на входе тут выдают тапочки, детей сажают на пол на подушки, а взрослым наливают кофе. Неудивительно, что многие зрители возвращаются сюда и пересмотрели почти весь репертуар. Свою общую аудиторию театр оценивает примерно в 50-60 тысяч человек, что совсем неплохо для крошечного зала на 50 мест. В 2016 году «Домик» открыл вторую площадку в Филях и теперь играет по 10 спектаклей за уикенд. Андрей Поздняков шутит, что эффективность театра на квадратный метр даже выше, чем у Крока. Конечно, 50% дохода приносит новогодняя компания. Елки в «Домике» пользуются большой популярностью и распродаются уже в октябре, позволяя театру выпускать новые постановки в сезоне. Небольшую прибыль приносят и детские студии, которые работают в театре в будни, летние лагеря и частные праздники. Но сейчас уже не все так радужно, как было 6 лет назад. «Если в 2012-14 годах на волне экономического роста люди ходили к нам по 4-5 раз в год, то сейчас только 2-3 раза. Покупательная способность снизилась, не все могут выложить за поход в театр 3000 рублей на семью. А камерный театр не может быть дешевым, – объясняет продюсер, – иначе мы все разоримся». Билет в «Домик Фанни Белл» стоит 980 рублей на любой спектакль за исключением новогодних.

Вторая Мекка детских частных театров в Москве, появившаяся совсем недавно, в 2015 году – творческий центр «Среда» под руководством Татьяны Лукьяновой. В частную продюсерскую деятельность она ушла после работы во вполне благополучных институциях – Дворце на Яузе и культурном центре «Москвич», где устраивала музыкальные обучающие программы, концерты, лекции и спектакли. Но вскоре выяснилось, что и без того небедные культурные учреждения с огромными возможностями и ресурсами больше всего волнует касса, а не инновационные проекты. А хотелось создать площадку для единомышленников, близких по духу людей, и определять ее контент без указки сверху. Так возник творческий центр «Среда», сначала как часть компании Влада Любого «Театральное дело», а потом как самостоятельная площадка на Цветном бульваре. Она стала той открытой сценой, где независимые театры могут играть, репетировать и выпускать спектакли для детей. Иногда «Среда» выступает как продюсер постановки и участвует в выпуске материально, иногда – на уровне обсуждения идей. Тут показывают спектакли все те же «Игровые чтения», «Эскизы в пространстве», «Снарк» и «Таратумб». А еще у «Среды», судя по отзывам зрителей, самые лучшие и душевные елки в городе. Они так и называются – «Домашние елки». Новогодние истории со всего света в формате сторителлинга сопровождаются угощением, мастер-классами и небанальными сувенирами из разных стран, так что у зрителей создается ощущение, что они пришли в гости. Атмосферу праздника дополняет старинный антураж усадьбы «Роден», где в этом году проходили новогодние представления. Отсюда и цены: детский билет – 2500, взрослый – 1300 рублей. Но это, что называется, отдых ручной сборки.

Помимо этих двух площадок увидеть детские камерные театры в Москве можно в «Мамином садике Seasons» в саду «Эрмитаж», театре «Практика», Музее Москвы, частных детских центрах и клубах. Негусто для города с 12 миллионами населения. В перенасыщенной детской афише Москвы среди всевозможных квестов, игровых центров, мастер-классов, курсов робототехники и шоу мыльных пузырей маленьким частным театрам, зачастую не имеющим денег на рекламу, выстоять сложно. Но они пытаются. И предлагают зрителям совершенно уникальный продукт – не просто развлечение, а доверительный разговор тет-а-тет, где дети вовлечены в действие, а не высиживают свой час обязательной «культурной программы», где они открывают новые для себя имена и названия, учатся понимать современный театральный язык и делают это порой успешнее родителей, точно знающих, «как надо». Такие камерные детские площадки – лучший вариант для первого знакомства ребенка с театром, где его не затопчут в толпе, как на Кремлевской елке, и не напугают воплями аниматоров. Такие коллективы как раз и формируют будущего зрителя, его вкус и понимание того, что театр – это не то странное место, где дяди и тети кривляются, изображая детей, или громко поют под фонограмму – и все это нужно смотреть ради «культурного развития». По идее государству нужно поддерживать такие начинания двумя руками. Ну или хотя бы не мешать.

Так что делать и как выживать частному детскому театру в России? Вот что нам рассказали ведущие игроки на этом поле.

Андрей Поздняков, директор театра «Домик Фанни Белл»

«Пока все это держится на чистом энтузиазме нескольких людей, фанатов своего дела. Я считаю, что государство должно выделять больше грантов частным театрам, а не городским и федеральным, которые и так находятся на субсидии. Нужно уделять больше внимания частной инициативе и разработать специальную долгосрочную программу поддержки независимых коллективов, в том числе предоставить льготы на аренду. А вместо этого Москва выставляет на торги свои помещения, включая и наш «Домик», со стартовой ценой в два раза выше нынешней. Мы даже не пытались участвовать в конкурсе, потому что репертуарный театр не может платить такую космическую аренду. Он по своей экономической природе не может быть коммерчески успешным бизнесом. А нас ставят на один уровень с клубами и ресторанами. При таком подходе я не вижу перспектив системного развития частного театра в России».

Илья Эпельбаум, художественный руководитель театра «Тень»

«В Германии существует хорошая практика: организации, ведущие какую-то общественно-полезную деятельность, осуществляющие социальные программы, в том числе и детские театры, освобождаются от налогов. Можете не давать частным театрам денег, но хотя бы освободите их от поборов. Мы сейчас только на коммунальные услуги тратим миллион в год, а зарабатываем – всего 3 миллиона. Плюс расходы на громоздкую бухгалтерию, на противопожарную охрану. Без господдержки сейчас маленькому театру с помещением в аренде просто нереально выжить. У нас ведь даже закон о благотворительности толком не работает».

Юрий Алесин, художественный руководитель театра «Снарк»

«Была прекрасная идея создать в московских парках несколько площадок, где могли бы по кругу играть разные детские театры. Не огромные ДК с колоннами, а маленькие, уютные пространства. Это работало бы на идею децентрализации культуры, которую развивали при Капкове. Сейчас все это загнулось. В Москве только СТД помогает иногда грантами, спасибо ему большое. Но там и государственные, и частные театры конкурируют на равных. Вот только недавно объявили отдельный конкурс для независимых коллективов. Но чтобы постоянно искать эти ресурсы, нужен грамотный продюсер. Их сейчас тоже очень не хватает. Я давно говорю, что детским частным театрам нужно создать свою ассоциацию, чтобы вместе продвигать, развивать свою индустрию. Ассоциация могла бы лоббировать наши интересы в Департаменте и Министерстве культуры, быть таким послом доброй воли. Поодиночке мы как муравьи – нас не видно, а вместе мы можем чего-то добиться».