Журнал ТЕАТР. о совместном спектакле проекта «Разговоры» (фонд «Альма Матер») и СТД РФ.
Режиссер Борис Павлович и драматург Элина Петрова придумали спектакль «Алло» — телефонный разговор для актера и зрителя, каждого по одному. Когда российский театр, хоть и вынужденно, но уходит в онлайн, чаще используя медиа в качестве пространства для самопрезентации и реже обживая его как отдельное художественное поле, «Алло» совершает шаг назад — в сторону возобновления чего-то привычного, но постепенно отживающего: длинный телефонный разговор, нарочито несовременный, несовпадающий с настоящим в ритме и интенсивности, здесь становится напоминанием о первом человеческом опыте прямого диалога с невидимым собеседником. Спектакль работает с устойчивыми, архаичными конструкциями, аккуратно трансформируя их фрагменты, и тем самым обнаруживает непривычные свойства актуальных ситуаций.
«Алло» заключает один спектакль в другом: первый разворачивается вокруг авторского нарратива и предлагает зрителю роль случайного телефонного собеседника, человека по эту сторону трубки, — с заданными внутри диалога отношениями персонажей. Зритель не пассивен, он – ситуативный соавтор, без участия которого спектакль не смог бы осуществиться.
Другим же спектаклем становится сама ситуация телефонного разговора, тема которого в этих обстоятельствах незначительна, а внутренние роли и развитие сюжета периферийны. Пьеса Элины Петровой используется как основа для возникновения долгого общения взрослых незнакомых людей в 2020 году, во время изоляции, и предметом изучения становится факт такого диалога, а не его содержание. Это разговор, инспирированный спектаклем, но не исчерпывающийся им.
«Алло» будто бы использует классицистическое триединство для воплощения обоих заключенных в себе спектаклей. Время спектакля равно времени разговора и его участников, и его персонажей – около часа. Единство действия соблюдается тоже: разговор персонажей строится вокруг предлагаемой драматической ситуации, и участники, воплощающие этот диалог, вторят основному сюжету. Пространство не едино: телефонный разговор предполагает удалённость, изолированность собеседников друг от друга, разность их мест. Однако пространство в «Алло» можно назвать общим не географически, но качественно, потому как локация каждого отдельного участника, отличаясь от всех прочих, сохраняет главное – это привычное, обжитое место, это дом. Зрители в театральном зале объединены фактом равной для всех неестественности присутствия, а пространство «Алло» узнаваемо, близко, привычно, оно под рукой, оно своё. Это квартира, комната, машина, дача, деревенское поле, сквер возле дома. Места, принадлежащие повседневной жизни человека, его быту, и потому ставшие местами изоляции самого себя. Спектакль стремится не к географическому единству, но к единству бытийных обстоятельств. Личное пространство предстает крепостью, фортом, и с наступлением карантина из жизни человека исчезают чужие, казенные, общественные, незнакомые, случайные мест. И как бы ни выглядел дом, его защитное, охраняющее от мира качество становится здесь ведущим.
Оставаясь контекстом телефонного разговора, частью общей доверительности, приватности речи, пространство в спектакле становится также иллюстрацией времени, фантазией о том, как выглядит настоящее, как выглядело прошлое — свое и чужое, близкое и далекое, понятное и нет. Спектакль, разворачивающийся как диалог персонажей, становится разговором о приметах чего-то важного, которые умножаются и приводят к окончательному выводу, к событию, важному для обоих персонажей-собеседников. Участники спектакля могут находиться там же, где и его персонажи, а могут представлять себе любое другое место действия, но это всегда собственное, понятное место, где удобно говорить по телефону целый час. Другое пространство становится символическим персонажем нарратива — это пространство, обязанное своими очертаниями времени, о котором говорят, личным представлениям о событиях, фантазиям, совмещению реальностей персонажа и личной памяти исполнителя роли.
Спектакль работает со своевременностью (надо позвонить/надо ответить на звонок, и без этого совпадения не начнётся спектакль), со временем взаимной коммуникации как с определяющей спектакль вещью. Несмотря на контекст всеобщего обособления, «Алло» говорит не о том, как понять друг друга, не встречаясь, на это повседневность дает исчерпывающие ответы, но о том, что время и пространство могут измеряться полнотой вдумчивого общения. Телефонный разговор здесь дает и как отживший механизм объединения, тоска по длиннотам прошлых бесед, и как универсальный символ любого разговора вне физического соприсутствия собеседников.
Участие в спектакле не предполагает пассивности зрительского наблюдения, это работа и в рамках драматургической заданности, и в пространстве импровизации.
Внутри устойчивого авторского сюжета зритель находит пространства для импровизации, я-высказывания, свободного диалога. Спектакль задаётся темпоральностью нарратива и волей индивидуального зрительского свидетельства. Центром внимания становится зритель, его опыт, его наблюдение, его мнемоническая история и бытовые обстоятельства. Театр, исчерпывая заданный драматургией сюжет, вовсе не стремится рассказать собственную историю, но интересуется только тем, что может сказать ему зритель, и создает для этого форму случайного и одновременно доверительного диалога. Зритель определяет смысл спектакля собственной смелостью сообщить о себе что-то важное, эмансипируясь благодаря устойчивому вниманию к себе, определяя себя как центр, событие и оправдание всего действия. Информация для запертого в четырех стенах человека заменяет собой событие, а память — привычку и ритуал. Когда человек не может делать то, что привык, он строит свой мир из воспоминаний о любимом, из способности видеть повседневность и наблюдать жизнь вещей. «Алло» предлагает уход из замкнутости вынужденной тоски в называние и вспоминание вещей, потому что в отчужденном мире память наблюдателя становится демиургической силой.