«Common Ground», Maxim Gorki Theater (Berlin). Фотография: Thomas Aurin / www.bitef-blog.rs
В Белграде закончился самый крупный восточноевропейский театральный фестиваль. Он впервые проводился без своего основателя, Йована Чирилова, и был посвящен его памяти. Корреспондент Театра. — об итогах, тенденциях, и призраке СФРЮ, бродившем на фестивале.
В 1967-м писатель и критик Йован Чирилов и режиссер Мира Траилович придумали фестиваль, скоро ставший одним из самых престижных в Европе. Социалистическая Югославия позволяла себе то, что нам и не снилось: вот, скажем, афиша БИТЕФа-1976: рядом с «Гамлетом» Юрия Любимова — «Эйнштейн на пляже» Роберта Уилсона. Сегодня кажется, что это спектакли разных эпох, на самом деле они существовали рядом, и на БИТЕФе оба получили гран-при. В то время белградский фестиваль был практически единственным местом без железного занавеса — местом встречи театральных людей Западной и Восточной Европы. В 1989-м, после смерти Миры Траилович, Йован Чирилов продолжал дело один. В новейшие времена бюджет БИТЕФа стал куда скромнее, но фестиваль умудрялся держать марку, даже существуя в оппозиции к режиму Милошевича. В последние годы помощницей Чирилова стала молодая куратор Аня Суша. Афишу нынешнего, 49-го БИТЕФа, ей пришлось формировать уже без Чирилова.
Главная тема спектаклей нынешнего форума — не столько прощание с СФРЮ, сколько размышление о том, как обустроить свой еще недавно разрушенный дом и жить в нем дальше. За балканскими проблемами в спектаклях легко угадывались проблемы общечеловеческие. Хотя на традиционных для БИТЕФа дискуссиях можно было заметить, что этот, более глобальный контекст, считывали, в основном, западные европейцы.
Речь не только о «Комплексе Ристича» Оливера Фрлича (Oliver Frljic), ставшего бомбой нынешнего БИТЕФа, вызвавшего споры и, в итоге, не получившего награды, но, скажем, о спектакле «Common Ground» Яэль Ронен (Yael Ronen), которому публика аплодировала стоя. Родившаяся в Израиле и живущая в Германии режиссер поставила его в студии берлинского Театра Максима Горького. Ее артисты — выходцы из стран бывшей Югославии, выросшие в эмиграции и рассказавшие ей свои истории. Сюжет документальной постановки, основанной на реальных фактах, — их поездка в Боснию, на родину одной из героинь. Изящно сделанный, точно выстроенный по ритму спектакль не столько анализирует прошлое, сколько размышляет о том, каким предрассудком в сегодняшнем мире остается понятие национальности. «Вы из Белграда? —Да. — Значит, вы серб? — Как Вам сказать: мой прадед приплыл с Сицилии, дед женился на боснийке, отец — на хорватке… в общем, я югослав» — диалог разыгрывается скороговоркой, актер перебегает от одного «родственника» к другому, все машут трехцветными флажками Югославии и смущенно улыбаются. В другом эпизоде юноша-стюарт, находясь в самолете, узнает о бомбардировке Белграда. «Мою семью разбомбили, я летаю, а их бомбят», — повторяет актер до тех пор, пока слезы не делают его речь совсем неразборчивой. «У вас только эмоции, вы не называете виновных», — упрекнул потом кто-то артистов на обсуждении. Словом, часть зрителей и сегодня ждет от БИТЕФа не театральных открытий, а прямых ответов на больные вопросы прошлого.
Свой план построения будущего белградский режиссер и журналист Златко Пакович (Zlatko Pakovic) создал на основе пьесы Ибсена «Враг народа», прибавил к ней брехтовские зонги, брехтовские же размышления об искусстве и собственные мысли о постдраматическом театре. Бунт доктора Штокмана — представителя среднего класса, не желающего жить в тотальной коррупции; сюжеты из жизни нынешнего президента Сербии, подробности убийства премьер-министра Зорана Джинджича (выдавшего международному трибуналу Милошевича) и записанные актерами истории четырех сербов, ставших люмпенами после распада СФРЮ, — все соединилось в новой опере нищих, разыгранной на крошечной сцене-ринге. «Нам разбили окна, меня выгнали с работы, моих детей не принимают в школу. Ну что ж, я буду учить их сам. Чему мы будем учиться, дети? — Мы научимся быть свободными людьми. — И что мы станем делать, когда будем свободными? — Честно работать. Помогать бедным, делиться с голодными. И тогда нам не придется уезжать. Мы остаемся в этой стране» — финал, исполненный двумя актрисами-сопрано, звучит почти как гимн.
Выбирая будущее и оглядываясь на прошлое, нынешний БИТЕФ вспомнил и о марксизме. Спектакль-беседа «Дискретный шарм марксизма» выпущен сербом Бояном Джорджевым (Bojan Djordjev) совместно с амстердамским центром «DasArts». Поскольку философия — пища для ума, режиссер, он же ведущий, предлагает рассаженным за столики зрителям разделить с ним трапезу — тарелки и подносы полны больших и маленьких бумаг с цитатами из марксистской философии. «Мясное блюдо» — большой лист с текстами — предлагается есть вместе, то есть читать вслух. Все же социализм в СФРЮ был с человеческим лицом и без запрета на частную собственность — то, что в России неизбежно вылилось бы в скандал, в Сербии воспринимается мирно. Два часа к ряду зрители обсуждают, является ли пролетариат революционным классом. Высказанный автором этих строк вслух отказ от подобного «мяса» и напоминание о советском опыте явно оживляет дискуссию и вызывает пояснение ведущего: мы же говорим не о воплощении, а о лишь о романтических менчтах.
О том, что любая война кончается горой мясных туш, напомнила «Илиада» Йернея Лоренци (Jernej Lorenci). Четырехчасовой, тонкой выделки спектакль начинается как читка, в которой актеры по очереди выходят к микрофонам, сперва примериваясь к образам богов и героев, а потом по уши втягиваясь в мясорубку Троянской войны. Забавно сравнить этот спектакль с 24-часовой «Горой Олимп» Яна Фабра. Вот она, разница менталитета и мироощущений: по Фабру, история, хоть и кровавая, продолжается, повторяясь вновь и вновь — человечество обречено на жизнь. Словенские же актеры заканчивают свой спектакль общей уютной песней, только гитару заменяет арфа Кассандры. Поют нежно, так что не сразу расслышишь текст: «We are going to die. Today or tomorrow, Life is what we borrow…» И дружески обращаются к кому-то в зале: «Скажите, как ваше имя? Ясмина? Ясмина is going to die…»
Русскую тему на фестивале представляла камерная «Смерть Ивана Ильича» Томи Янежича (Tomi Janezic) и «Мертвые души» Кирилла Серебренникова. А формальный театр — ярчайший «Murmel, murmel» немца Герберта Фритча (Herbert Fritch) и абсурдистский, хармсовский по духу «Мы короли, не люди» хорвата Матия Ферлина (Matija Ferlina).
Собственно, если что и вызвало удивление на нынешнем БИТЕФе, так это финальный
выбор жюри — выбор показался намеренно аполитичным, хотя и по-настоящему эстетским его не назовешь. Гран-при имени Миры Траилович получило «Адье» — спектакль-концерт француза Жонатана Капдевьея (Jonatan Capdevielle), обладателя контр-тенора, легко превращающегося из подростка, изнасилованного отцом, в Мадонну или Леди Гагу. Приз имени Йована Чирилова получили «Мы короли, не люди», а приз газеты «Политика», он же приз зрителей, достался «Илиаде».
Впрочем, обсуждать выбор жюри — дело довольно бессмысленное. Главное, что планка фестиваля остается пока на высоте. Ну, а членом жюри БИТЕФа, по правилам, придуманным Мирой Траилович и Йованом Чириловым, можно побывать только раз в жизни.