Владимир Коренев и Алефтина Константинова вспоминают свои прошлые жизни. Подробности в репортаже Марины Шимадиной
Вторая часть трилогии Бориса Юхананова по мотивам «Синей птицы» полностью отдана путешествию Тильтиль и Митиль в Царство Ночи. Правда, от первоисточника здесь остались буквально рожки да ножки, а немногие эпизоды из Метерлинка сыграны как бы впроброс, выдавая, что режиссера интересовали вовсе не они.
В первом акте Борис Юхананов изменил своей принципиальной аполитичности: царство ночи они с художником Юрием Хариковым окружили зубцами кремлевских стен. В причудливой композиции постановки эпизод, где Тильтиль открывает комнату с ужасами и катастрофами, рифмуется с воспоминаниями главных героев о лихих 90-х, путчах и переворотах. На сцене тут же появляются белые лебеди из «Лебединого озера», ставшего в постсоветской мифологии символом бесконечных «дворцовых переворотов», потом стая зловещих коршунов и, наконец, балерины в пачках цвета хаки с огромным пушечным стволом, а заодно и Марсельеза со своим революционным гимном.
Вульгарный социальный слой режиссер доводит до абсурда и тщательно перемешивает его с сакральным. Кремлевское царство ночи он заселяет синекожими существами и богами из Древнего Египта с его культом загробного мира как царства вечного сна. Точкой пересечения двух эпох становится мавзолей, перед которым дух огня танцует под The Prodidgy.
Советское прошлое режиссер тоже мумифицирует, превращает его в застывший музей истории. Среди экспонатов этой кунсткамеры: холодильник ЗИЛ с проекцией ядерного взрыва на дверце, человек с почтовым ящиком на голове, чучело чайки и сам Владимир Коренев в ластах и серебряном шлеме Ихтиандра.
Актер с удовольствием рассказывает окружающим его туристам байки о своей бешеной популярности: как поклонницы заваливали его письмами, которые он сдавал в макулатуру, и как одна экстравагантная девушка присылала свое разрезанное фото в жанре «ню» по маленьким кусочкам, чтобы заинтриговать кумира. Эпатажную поклонницу-франкенштейна, конечно, тоже вывели на сцену, и она к радости публики исполнила советский хит «Опустела без тебя земля», крутя на талии красный халахуп. К такому номеру Владимир Коренев не смог остаться равнодушным и последовал за красоткой в деревянный ящик с надписью «осторожно, не кантовать», подтверждая свой статус секс-символа советского кино.
В третьем акте веселость и фривольность вовсе сошли на нет. Тут Борис Юхананов вплотную подошел к теме смерти, области Танатоса, которая завораживала режиссера всю жизнь, отчасти сказавшись и в его увлечении некрореализмом. Душа Света предлагает детям искать Синюю птицу в царстве мертвых, попросив их на время освободить могилки. Чтобы подготовить героев, да и публику к этому зрелищу и ввести их в состояние лунатизма, души предметов и стихий исполняют, как сказано в программке, «спектрализацию театра Но». Что это значит, неподготовленному человеку, видимо, понять невозможно, да и не нужно. А выглядит это как медитативный ритуальный танец, который вкупе с минималистической музыкой Дмитрия Курляндского и кружением кладбищенских крестов на экране вводит зрителей в состояние гипнотического транса или просто сна.
Публика оживляется только когда Алефтина Константинова снова начинает вспоминать о театре, об ушедших партнерах по сцене, а напоследок исполняет несколько сцен из «Чайки», где она играла Нину Заречную на заре своей актерской карьеры.
С реконструкции отрывка из спектакля «Палуба» по пьесе Леонида Зорина начинается и третья, заключительная серия постановки — «Блаженства». Удивительно наблюдать, как в рамках сложно устроенной, изощренной постмодернистской конструкции вдруг возникает кусочек архаичного, цельнометаллического театра соцреализма. В последней части трилогии Борис Юхананов вообще работает в основном с наивными, масскультовыми жанрами.
На арене цирка-шапито под названием L’Oiseau blue, то есть «Синяя птица», появляются блаженства Еды и Удовольствий, одетые в бесформенные плюшевые костюмы аниматоров из торгового центра, девушки-матрешки с русскими народными песнями, а также ярмарочные, балаганные Коза и Медведь. Последние материализовались из рассказа Владимира Коренева об ушлом администраторе Яше, который когда-то работал в медвежьем цирке, прогорел на денежной реформе, а потом вместо медведя стал возить по городам и весям с творческими вечерами его, человека-амфибию. С особым удовольствием Владимир Борисович вспоминал о поездке в Ивановскую область, когда его поселили на ночь в женском общежитии. Ткачихи в неглиже, поющие «Сегодня праздник у девчат», вызвали у публики бурю восторгов — наконец-то не театр Но, а свое, родное.
Впрочем, девушки в японских кимоно и с причудливыми прическами еще раз появились в финале в облике Великих Радостей. Но чему они радовались, никто не осознал. Синюю птицу Тильтиль так и не нашел и успокоился в объятиях трех фей Домашнего Очага, призывающих нас радоваться незаметным мелочам каждого дня.