Спектакль “Пиковая дама” питерского театра “Кукольный формат”. Фото предоставлено фестивалем
Корреспондент Театра. отправился в Псков, чтобы выяснить, возможно ли сделать актуальный фестиваль вдали от театральных центров, угодив и местной публике, и московским критикам.
Пушкинский театральный фестиваль в Пскове существует уже больше 20 лет. Изначально придуманный как дань памяти поэту, форум предлагал зрителю спектакли, поставленные по произведениям Пушкина. В этом году в программе появились и другие авторы: Толстой, Достоевский, Булгаков, а фестиваль стал площадкой для споров театральных новаторов и консерваторов.
В Пскове один драматический театр, один кукольный театр, одна филармония, одна картинная галерея, в которой, впрочем, можно увидеть и Рериха, и Левитана, и Айвазовского, и даже Шагала (пусть и по одной картине). А еще есть несколько монастырей (в одном из них — собор с фресками 12 века) и Кремль.
— Особенно некуда в городе пойти, — резюмирует таксист Константин, везущий меня от псковского кремля к Гремячей башне. — Ну есть театр, но это как-то не очень интересно. Про Пушкинский фестиваль я слышал, но что-то не купил билеты заранее. Но вообще мы с друзьями скорее пойдем в кинотеатр, деньги те же, но что-то современное увидим.
— А если в вашем театре вдруг появится что-то современное?
— Ну, тогда пойдем. Но не появляется же.
Справедливости ради стоит заметить, что в афише Псковского театра, кроме этюдов по басням Крылова, чеховского «Ионыча» и «Пиковой дамы», есть и «Фантазии Фарятьева» Аллы Соколовой, и даже «Танец Дели» Ивана Вырыпаева. Тем не менее, рассказы о непростом характере псковского зрителя до Москвы и Петербурга добираются исправно.
«Пиковая дама». Вариации
«Пиковая дама» от «Коляда-театра» в постановке самого Николая Коляды — это когда на пятьдесят какой-то там минуте просыпаешься от того, что уронила голову, — написала в «МК-Псков» Ольга Миронович. — Жёсткий приставной стул, вроде бы, не располагал ко сну, но когда артисты в третий раз, а может, и в сто третий начали считать «айн, цвай, драй, фир, фюнф, зэкс, зибэн, ахт, нойн, цэйн…» и так до миллиона — голова с плеч.
Хотя, наверно, московские зрители, берущие штурмом кассы Театрального центра на Страстном, когда там проходят гастроли «Коляда-театра», реагировали бы иначе.
Зато другой «Пиковой даме», начинающего режиссера и актера псковского театра, Юрия Печенежского, родной зритель аплодировал стоя. Визуальным акцентом сценографии стали летящие колонны. Лиза была в кремовом платье, Герман и его друзья — во фраках. Словом, ничего, что могло бы возмутить зрителя, переживающего о духовных скрепах. И все бы хорошо, если бы не одно «но»: театр — это все-таки предложение диалога и рефлексия о дне сегодняшнем. А такой спектакль мог быть поставлен и десять, и двадцать лет назад как учебная работа в театральном институте любого города страны. Текст Пушкина был не утомителен лишь в исполнении молодой Ангелины Аладовой, игравшей Лизу, и старожил театра, Мирры Горской и Владимира Свекольникова. В остальном новатору Пушкину должно было бы быть как минимум обидно.
Впрочем, был в афише и идеальный вариант «Пиковой дамы» для подобного фестиваля. «Пиковая дама» петербургского театра «Кукольный формат» — лаконичная и визуально изящная. Прогрессивному зрителю здесь заскучать не даст как минимум ирония создателей спектакля. Например, эта «Пиковая дама» начинается с того, что за одним столом оказываются все гении русской литературы — от Лермонтова до Достоевского, которым рассказчик-Пушкин сообщает об истории трех карт. Для ревнителей традиций тут припасено хрестоматийное прочтение текста. Широкому кругу зрителей — понятно, не узкому кругу критиков — не скучно.
Фестивальная часть
Очевидной удачей и сильной стороной фестиваля стало включение в программу непушкинских спектаклей. Причем, некоторые из них зрители Пушкинского театрального фестиваля смогли увидеть даже раньше, чем зрители «Золотой маски» — главного театрального смотра страны.
Например, опера Александра Маноцкова «Снегурочка», поставленная в новосибирском театре «Старый дом», претендующая на награду в номинации «Эксперимент».
В фантастической опере по мотивам пьесы Островского лишенные царским указом берендеи воспроизводят непростую партитуру на различных инструментах — от досок до связки бус. Голосом здесь обладает только Снегурочка, припевающая мелодию без слов. Режиссер Галина Пьянова предлагает зрителю практически лишенную нарратива и визуально безупречную историю: на помощь приходят не только приемы визуального театра, но и современного танца, с помощью которых решены мизансцены. Ну а фантазийные костюмы от Елены Турчаниновой вполне могли бы стать участником какой-нибудь европейской недели моды.
Впрочем, все это не мешает одной из мам схватить десятилетнюю дочь, почти с открытым ртом наблюдающую за действием на сцене, и потянуть ее к выходу. А затем в прессе и соцсетях появится история об исходе со «Снегурочки» — хотя покинула зал небольшая часть зрителей, а оставшаяся устроила актерам стоячую овацию.
Примерно такой же была реакция на «Карамазовых» Льва Эренбурга, включенных, кстати, в программу «Маска плюс» — внеконкурсную программу «Золотой Маски». Как и «Снегурочку», московский зритель увидит «Карамазовых» позже зрителя псковского.
Размышление по мотивам романа Достоевского режиссер Лев Эренбург поставил со своим четвертым курсом в питерском РГИСИ. Визуальный центр этого собранного из этюдов спектакля — стоящий посередине столб. На него будут карабкаться и на нем будут вешаться, он станет и дверью, и кроватью, и опорой, и позорным столбом. Врач в прошлом, Эренбург придумывает телесный, даже в чем-то физиологичный спектакль, а студенты создают настолько объемные и подробные образы, что их небогатый сценический опыт выдает лишь бьющая наотмашь энергия, присущая учебным работам.
Спектакль одного из главных героев театрального андеграунда конца 90-х, режиссера Клима и актера Александра Синяковича «Пушкин: сказки для взрослых» московский зритель видел осенью 2015 года на фестивале моноспектаклей SOLO. Литературной основой постановки стали хрестоматийная «Сказка о попе и работнике его Балде», уже менее известный «Царь Никита» и совсем неизвестная баллада «Жених», названная у Клима именем главной героини Наташи.
Главным же саундтреком спектакля стала «Paint It Black» The Rolling Stones, на мотив которой Синякович сначала пробует декламировать Пушкина. Пушкин не сопротивляется, и дальше актер в образе рок-звезды проделывает с текстом всевозможные эксперименты: общается со зрителями, разбивает паузами так, что всплывает озорство пушкинских строк, и в итоге превращает в универсум, который можно пропеть блюзом, можно положить на «роллингов», а можно — на мелодию из фильма «Эммануэль». К финалу выжившие зрители включаются в игру и уже сами пропевают две предложенные Синяковичем строки. Справедливости ради, выживших — немного. Но не меньше, чем в Москве.
Лабораторная работа
Олег Лоевский, создатель екатеринбургского фестиваля «Реальный театр» и организатор множества лабораторий, в которых начинающие режиссеры после нескольких дней репетиций показывают публике эскизы будущих постановок, развернул лабораторную работу и на Пушкинском фестивале.
Олег Лоевский: Фестиваль — это серьезная встреча города с новым, — размышляет Лоевский, — Ровно это случилось и в Пскове. Тем более, в этом году арт-директор фестиваля Андрей Пронин вместе с директором Псковского театрально-концертного объединения Дмитрием Месхиевым решили поменять формат и включить в программу спектакли, поставленные не только по произведениям Пушкина. Мне это решение кажется правильным, ведь чем уже формат, тем больше вероятность попадания в программу плохих, но отвечающих тематике спектаклей. Расширение же формата решило, на мой взгляд, многие проблемы фестиваля. Единственное, на что, по-моему, стоит обратить внимание, — пушкинский тон программы. Сегодня он только угадывается. Хотя пушкинское озорство было в «Сказках для взрослых» Клима, а пушкинская отвага — в новосибирской «Снегурочке».
В лаборатории Лоевского молодые режиссеры работали только с Пушкиным.
Лоевский рассказывает: В «Пинежском Пушкине» Петр Чижов соединил много культурных слоев: здесь были и фольклорный, и живописный опыты, и научно-интеллигентский юмор, и даже подросковый фольклор, — рассказывает Лоевский. — Вообще, в осмыслении Пушкина сегодня сложно обойтись только одним подходом. Однако так решил действовать Дмитрий Крестьянкин. Его «Моцарт и Сальери» — работа с классической трактовкой и неожиданным кастингом. Моцарт здесь — простой человек, скорее напоминающий игрока «Зенита», чем музыканта. В работе по «Капитанской дочке» Николай Русский сделал ставку на текст, соединив Пушкина с российской попсой, сделав реверанс в сторону постановок Константина Богомолова. Но это не просто не испортило произведения, но и показало некоторое желание современного человека «опростить» Пушкина. Такой подход — пример, когда глубокий текст открывается совсем простыми ключами. Вообще, на мой взгляд, важна готовность молодых вести этот диалог с Пушкиным. Возможно, со временем они придут к так называемому классическому Пушкину, а может, и не придут. В любом случае то, что они начинают свой путь с работы с этим светлым автором, — замечательно.
К слову, зрителями все эксперименты молодых с Пушкиным были приняты куда более лояльно, нежели постановки именитых режиссеров. Впрочем, как замечает Лоевский, публика часто оказывается благожелательна к эскизам — в том числе и потому, что здесь ей предлагают сотворчество и дают возможность увидеть за лабораторной работой абрис будущего спектакля.
Программирование публики
Уникальной частью программы фестиваля стала реконструкция старинного «Пещного действа», показанная ансамблем древнерусской духовной музыки «Сирин» при участии ансамбля старинной музыки Ex Libris. В Приказной палате Псковского кремля исполнили чин церковной службы без воспроизведения изобразительных атрибутов действия.
Осмыслить взаимодействие театра и церкви можно было на конференции «Литургия и театр», которую курировала театровед, театральный критик и председатель экспертного совета фестиваля «Золотая маска» (сезон 2015-2016) Алена Карась. Там можно было послушать и художников — например, композитора Александра Маноцкова и руководителя ансамбля «Сирин» Андрея Котова, и священников, в том числе декана богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Павла Хондзинского, и ученых. Такого точно не предлагал еще ни один театральный фестиваль.
— Мне кажется, частично моя миссия удалась, — замечает Андрей Пронин, арт-директор Пушкинского фестиваля в 2017 году. — Вопреки сложившемуся мнению, формата я особенно не менял. С помощью изумительной команды, которая трудится в Псковской театрально-концертной дирекции и собрана Дмитрием Месхиевым — очень талантливым руководителем, я всего лишь сделал фестиваль больше по протяженности и количеству событий и чуточку острее эстетически. В новом виде возродилась научная часть фестиваля — прошла конференция «Литургия и театр», а некоторые сценические и полусценические события — «Пещное действо», «Снегурочка» — были приурочены именно к ней. Понимаете, можно провести в Пскове гастроли Театра имени Вахтангова, это прекрасный театр, ему рукоплещут Лондон и Нью-Йорк, там Туминас, там играют звезды, одни фамилии которых вызывают в зале священный трепет, но люди из Москвы и Петербурга вряд ли поедут в Псков смотреть его спектакли. Они прекрасно их знают, видели их на Арбате. Поэтому, чтобы Псковский театральный фестиваль стал событием федерального масштаба, чтобы у Пскова формировалась репутация театрального центра, чтобы театральные коллективы из России и из-за границы рвались сюда приехать не ради заработка, а по соображениям престижа. Значит, этому фестивалю нужно особое программирование — спектакли, которые столичные критики и театральные деятели не могут увидеть в Москве и Петербурге, новаторские, острые и спорные. Вот это сделать удалось, хотя в Пскове это приняли далеко не все.
Неожиданную реакцию публики на часть театральной программы Андрей Пронин объясняет особенностью контекста:
— На Пушкинском фестивале в прежние годы показывали куда более радикальные спектакли, чем те, что приехали в этом году, — замечает Пронин. — Я уж сам себе не верю: кого ж я привез-то? Кастеллуччи? Фабра? Родриго Гарсия? Нет, и Козлов, и Эренбург, и Коляда, и Клим — почтенные имена российского театра, равно уважаемые и «либералами», и «консерваторами» от театральной критики. Моя коллега по прошлому экспертному совету «Золотой маски» Капитолина Кокшенева, представительница «патриотической» критики, — большая поклонница новосибирской «Снегурочки». Другое дело, что здесь, в Пскове, есть какое-то застарелое соперничество между местными «новаторами» и «консерваторами», которое идет неприятным фоном и провоцирует какие-то многословные дискуссии на ровном месте. Плюс Псков не богат театральными событиями, и фестиваль, наряду с поклонниками театрального искусства, привлекает самую широкую, совсем нефестивальную публику — назовем ее светской. Этим людям хочется видеть на сцене звезд, хочется ярких декораций, костюмов, технических наворотов. К неочевидным, парадоксальным ходам эта публика не готова, и обвинять ее в этом — грешно. И вот эту проблему: как сочетать фестивальный формат федерального значения и запрос широкого псковского зрителя — мне ли или другому куратору, которого позовут на следующий год, предстоит решать. Это непростая эквилибристика для фестиваля со сравнительно небольшим бюджетом, тут придется поломать голову. И, возможно, заняться воспитанием зрителя, добавив и в без того обширную программу еще и обсуждений.