2 февраля в Staatsoper Stuttgart выйдет новый оперный проект «Борис», соединивший первую редакцию «Бориса Годунова» Мусоргского с оперой Сергея Невского «Время секонд хэнд» по одноимённой книге нобелевского лауреата Светланы Алексиевич.
Постановка штутгартского оперного театра обращается к теме коллективной памяти и к вопросам, что есть история, кто её пишет и в чьих интересах. Где в исторических свидетельствах правда, а где игры памяти? Мусорский писал о кризисном периоде в истории России, когда на престол взошёл Борис Годунов и современные ему хроники передавали царское видение событий. Светлана Алексиевич же ищет историческую правду в полифонии переживаний сотен некоронованных, безымянных «героев повседневной жизни».
Композитор Сергей Невский поместил музыкальное переосмысление этих воспоминаний рядовых людей между композициями Мусоргского. Две оперы — 1896-го и 2019-го годов — переплелись между собой, образуя единый нарратив. Переходов между произведениями двух композиторов нет: сцены монтируются жестко, как в клипе. В режиссуре Пола-Георга Диттриха Борис Годунов предстаёт мрачным видением будущего нео-царской империи с индивидуальной исторической картиной, но без памяти. События прошлого растворились в коллективной амнезии и смутные воспоминания о них лишь изредка мерцают в музыкальных фрагментах.
Опера Невского была написана специально по заказу театра Staatsoper Stuttgart. В ней восемь певцов, хор и оркестр исполняют хоровой пролог, семь сцен и эпилог. «Время секонд хэнд» переплетается с музыкой Мусоргского, но может существовать и в качестве самостоятельного музыкального произведения. Авторами проекта выступили сам Сергей Невский, интендант Виктор Шонер и драматург Мирон Хакенбек.
Композитор рассказал о концепции и структуре оперы: «В качестве либретто оперы «Время секонд хэнд» был выбран текст Алексиевич: ее книгу предложил драматург проекта, Мирон Хакенбек. В ее летописи посткоммунистической эпохи, как и у Пушкина, речь идет о смутном времени, у Алексеевич — о 90-х. В опере Мусоргского (и тексте Пушкина) второстепенные персонажи оказываются двигателями истории, получают неожиданный вес (полноценными фигурами становится такие герои, как Мамка или Варлаам), а у Алексиевич «маленький человек» вершит суд над историей. Я сам написал либретто в диалоге с режиссером Георгом Диттрихом и драматургом Мироном Хакенбеком. Светлана Алексиевич его одобрила.
Я выбрал из романа Алексиевич шесть фигур. Структура либретто представляет собой монтаж шести монологов, часто рифмующихся между собой. Конструкция моей оперы такова, что ее персонажи исполняются теми же певцами, что и опера Мусоргского, но при этом они проживают у меня альтернативную биографию, которая добавляет новые черты к их фигурам в «Годунове». Персонажи книги Алексиевич стали у меня альтер-эго шести героев «Бориса Годунова»; побочные фигуры «Бориса Годунова» становятся у меня главными. Так, Григорий Отрепьев Мусоргского становится у меня еврейским подростком, который пережил расстрел гетто и, оказавшись у партизан, вынужден скрывать свое еврейство, чтобы выжить. Юродивый Мусоргского становится у меня ребенком, потерявшим квартиру из-за рейдерского захвата, Мамка из «Бориса» — матерью подростка-самоубийцы. Общая конструкция спектакля такова, что действие Бориса происходит в будущем, после некоей катастрофы, а моей оперы — в настоящем, это флэшбэки в альтернативной реальности».