В театре ОКОЛО вышел спектакль Александры Толстошевой, поставленный на основе знаменитого фильма Феллини. Своими впечатлениями делится студент-продюсер Егор Семахин.
Много лет тому назад в итальянский город Римини приехал с гастролями конный цирк, и сразу же прельстил маленького мальчика Федерико, озадаченного вопросом: что это за шатёр неожиданно «вырос» возле его дома? Уже вечером Федерико выпал шанс изучить содержание этого загадочного места, когда вместе с матерью он пробрался внутрь, занял место в первом ряду – и практически влюбился в новый для него мир циркового искусства. Акробаты в разноцветных трико, отважные наездники, наматывающие круги по арене, женщина-силач Тарзан, без труда укладывающая на лопатки крепких мужчин, – все они забавляли мальчика. Но как только манеж наводнила орава коверных с накладными носами и в лохматых париках – веселье тут же купировал страх. Дико хохочущие незнакомцы с их скабрезными и жестокими шутками походили на несчастных бродяг, пьянчуг, бессребреников и прочих обитателей окраин, мрачные физиономии которых юный Федерико углядел под толщей грима у клоунов в то первое представление.
В фильмографии режиссера рефлексирующие герои-интеллектуалы и развратные бобо уживаются с бродячими комедиантами из предместий Рима. Достаточно вспомнить, как в финале «Восемь с половиной» первые водили хоровод на фоне недостроенных декораций под мотив Нино Роты, наигрываемый вторыми. Поэтому вполне закономерно, что детская страсть не покинула признанного мэтра и в зрелые годы, свидетельство чему – снятый в 1970 году киношарж, панегирик непростому клоунскому ремеслу.
Кажется, Федерико не зря исколесил пол-Европы с камерой, неспроста пристально вглядывался в морщинистые лица своих героев. Под пестрым слоистым гримом цирковых весельчаков подчас скрывались изможденные лица отнюдь не веселых обывателей. Режиссёр Александра Толстошева, как и Феллини, чьим одноименным фильмом вдохновлены её «Клоуны», чувствует этот парадокс. Но препарирует его иначе. Под исполняемую на аккордеоне увертюру к «Осеннему марафону» на сцене, больше напоминающей задворки цирка, а не его арену, выстраиваются в ряд семь персонажей, уже готовых пуститься в собственный фантастический марафон.
Первыми внимание зрителей привлекут два клоуна-антипода – Белый (Мария Погребничко) и Рыжий (Екатерина Кирчак). В поношенных плащах и пальто не по размеру, взлохмаченных париках и гротескных ботинках, артистки зажгут первые огоньки этого импровизированного цирка. «Товарищи, дорогие мои милые товарищи!» – проронит едва слышно со сцены Белый клоун, как бы приглашая зрителя принять участие в предстоящем шутовстве. Забавные цирковые антре прервут другие артисты шапито. Сначала сутуловатый Шпрехшталмейстер (Даниил Богомолов) в мундире и белых перчатках, который полностью забыл текст, а также – что в таких случаях делают. Шустрый коверный Антон (Елена Павлова) под аплодисменты зала выскочит из-за кулис, неуклюже размахивая руками и бесконечно поправляя сползающие подтяжки. Улыбчивый, но молчаливый коверный Ая (Татьяна Лосева) не слишком удачно примется жонглировать шарами, мерцающими разными цветами. Последними на сцену выйдут Оленька (Ольга Бешуля) и Игорек (Игорь Михалев) с «нетрадиционным итальянским номером».
Обесцвеченные лица уставших паяцев оттеняют печальные глаза, а нескладные фигуры постепенно приобретают свои трагические контуры, – то скрываясь за кулисы, то возникая вновь, как фантомы исчезающей профессии, – на фоне белой кирпичной кладки, хорошо знакомой завсегдатаю ОКОЛО. Постановка Толстошевой – с двойным дном. Будучи талантливой ученицей Юрия Погребничко, она осваивает мастерство иллюзиониста: за осязаемой, буффонной фактурой пульсирующего зрелища у режиссёра таится пласт горьких размышлений. После номера с распиливанием человека, классического сюжета из циркового репертуара, заиграет на аккордеоне старый лирический мотив, едва ли созвучный бравурной интонации спектакля. Под занавес ковёрный Антон произнесет монолог (прощальный – по тону, по содержанию же – призывный) тонким женским голосом. «Нужно погасить импульсы ненависти к тем, кого оставляешь позади», «при большой удачи ты достигнешь состояния полного просветления» – звучит следом текст, резонирующий фантасмагорическим кульбитам последних полутора часов.
В финале феллиниевских «Клоунов» один из постаревших комедиантов в беседе с режиссёром с досадой признался: клоуны никуда не делись, просто люди разучились смеяться. Александре Толстошевой, кажется, есть что возразить. Обаятельные, шутливо-ироничные «Клоуны» получились воздушными, как акварельный этюд, и столь же смешными, сколько грустными. Режиссер и в «Клоунах» остается неизменна себе: спрятанная под громоздкой маской осла, на протяжении всего спектакля она то и дело мелькает за спинами актеров. А когда спектакль закончится, Толстошева сбросит тяжелую «ношу» и выступит с сольным номером – отобьёт чечётку под аплодисменты зрителей и артистов. И улыбка, без сомнения, вдруг коснется наших глаз. И смех будет долгим. Но, как часто случается в ОКОЛО, сквозь слёзы.