Журнал «Театр.» — старейший из ныне существующих российских журналов о сценическом искусстве. Он начал выходить в середине 30-х годов. За эти долгие годы он пережил несколько радикальных обновлений, в каждом из которых отражалась новая историческая эпоха — от сталинизма до оттепели и перестройки, но во всех эпохах он оставался главным медийным ресурсом о театре. Быть напечатанным или упомянутым на страницах журнала, собственно, и означало — оставить свое место в российской театральной истории.
В нулевые годы журнал переживал не лучшие времена, интерес к нему, как и к театру вообще, упал. «Театр.» стал выходить с перебоями, а в какой-то момент и вовсе прекратил свое существование.
В 2010 году после двухлетнего перерыва СТД РФ решил возродить «Театр.». И в очередной раз встал вопрос — каким должен (или не должен) быть журнал о театре в наше время.
Первое и главное — он не должен быть пухлым сборником длинных рецензий, некогда главного жанра профессиональной театральной прессы. Расцвет этого жанра на страницах «Театра.» советского образца оказался одновременно закономерен и плодотворен. Ведь никакого иного рецензирования (в застойные годы уж точно) у нас, по сути, и не было. Непрофильные газеты и журналы печатали отзывы о спектаклях в редких случаях: как правило, когда надо было кого-нибудь уконтрапупить — обвинить в формализме, антисоветчине, недостатке патриотизма, сумбуре вместо режиссуры и т.д. Газетный жанр «вечером на сцене, утром в рецензии» до 90-х годов в России практически отсутствовал. Лучшие театроведческие перья писали про спектакли вдумчиво. И долго. Им некуда было торопиться — журнала «Театр.» планировался на полгода вперед.
Все изменила августовская революция. В 90-е годы мониторинг театральных событий начинает более или менее успешно осуществляться непрофильными газетами и журналами. В нулевые в российском театре все меньше становится событий, достойных вдумчивого описания и анализа. Жанр молниеносной рецензии расцветает. Жанр обстоятельной рецензии умирает на глазах. Точнее, он вырождается. Длинные отчеты об очередной версии «Трех сестер», выпущенной в театре имени какого-нибудь великого человека читает, как правило, сам режиссер, занятые в постановке артисты, а также — если очень повезет — их друзья, знакомые и конкуренты из другого театра имени другого великого человека. Общественный резонанс у этих статей нулевой. Да и у самых современных российских спектаклей общественный резонанс невелик.
Неизбежно возникает вопрос: а нужен ли вообще журнал о театре, если писать большие рецензии на события текущего (вялотекущего) театрального процесса хочется считанному количеству авторов, а читать их не хочется уже практически никому. Думаю, нужен.
Общественное значение театра (особенно российского театра) упало, но словно бы по закону всемирной компенсации окружающая нас жизнь все больше театрализуется. Современная музыка, современная поэзия, выставки современного искусства, даже современный спорт буквально пронизаны духом театральности. Мы можем обнаружить театр не только в политике (его там всегда было хоть отбавляй), но даже в экономике (чего стоит, например, феномен «провокативного маркетинга»). Акционизм, перформансы, ролевые игры… Театр поистине вышел из берегов.
Этот нетиражируемый, неконвертируемый и вроде бы такой старомодный вид искусства, если рассматривать его не только в российском, но и общеевропейском контексте) оказался на редкость живучим. Он обнаружил фантастическое умение приспосабливаться к окружающей действительности. И то сказать… У кино — и мейнстримного, и самого что ни на есть авангардного — один способ репрезентации. Его надо показывать на экране. У театра — это сейчас уже очевидно — способов репрезентации множество. В театральном действе можно активно использовать видео (Франк Касторф), его можно разыгрывать в огромном ангаре, в котором нет ни сцены, ни зрительного зала, ни центра, ни периферии (Inside Out Саши Вальц), можно посадить на сцену живой оркестр и сделать его протагонистом спектакля (Саймон Макберни), можно превратить сцену в огромную инсталляцию, действующими лицами которой станут не люди, а вещи («Вещь Штифтера» Хайнера Геббельса). У театра луженый желудок. Он все в себя вбирает, оставаясь самим собой. Он способен к самой смелой экспансии в сопредельные сферы искусства да и жизни вообще. Зря, что ли, очертания его границ за последние десять-пятнадцать лет изменилось сильнее, чем скорректированная развалом Советского Союза политическая карта Евразии. И если мы будем говорить и думать о театре не только как о совокупности спектаклей, сыгранных на сценах российских репертуарных театров имени каких-нибудь великих людей, но и театре в широком смысле этого слова, если попытаемся для начала хотя бы зафиксировать новые очертания его границ, тогда журнал, безусловно, нужен.
Мы придумали для журнала три главных раздела: On Stage (здесь будут представлены все возможные театроведческие жанры, в том числе в особых случаях и жанр обстоятельной рецензии), Off Stage (здесь речь пойдет о всевозможных социологических аспектах сценической жизни, обсуждение которых вызывает живой резонанс в обществе) и Beyond the Stage (здесь мы вступаем на поле театральной культурологии). А еще в нашем журнале есть раздел Yellow Pages, в котором читатель сможет найти разнообразную статистику, занимательные инфограммы, любопытные опросы — в общем, всякую всячину, которую интересно почитать и над которой стоит порой задуматься не менее серьезно, чем над причудливыми превращениями театра как такового.
— Марина Давыдова,
главный редактор журнала «Театр.»