Сегодня и завтра, 13 и 14 мая, в московской «Студии театрального искусства» сыграют премьеру спектакля Сергея Женовача «Мандат» по пьесе Николая Эрдмана.
Напомним, Эрдман в последние полтора года стал одним из самых востребованных драматургов на российской сцене: его вторую и последнюю пьесу «Самоубийца» (1928) в начале 2022 года поставил Олег Рыбкин в Красноярском драматическом театре имени Пушкина, а в конце — Павел Сафонов в Вахтанговском театре; первая пьеса Эрдмана, «Мандат» (1924), в феврале 2023 года была поставлена Владимиром Панковым в московском театре «Et Cetera». СТИ сегодня единственный театр, где после премьеры «Мандата» будут идти обе эрдмановские пьесы — сейчас в репертуаре «Самоубийца», поставленный Сергеем Женовачом в 2015 году.
При работе над новой постановкой Женовач и его соавторы традиционно обратились к материалам «вокруг» пьесы: черновикам, наброскам, вариантам и комментариям. В случае с «Мандатом» эта работа спровоцировала интересное решение, ставшее основой «сценической версии театра». Режиссёр напоминает, что дошедшая до нас в публикациях и переизданиях редакция пьесы — это так называемый «мейерхольдовский вариант», звучавший в легендарном спектакле ГосТИМа. Между тем, работа над «Мандатом» велась практически до премьеры: Эрдман менял местами сцены, вставлял и убирал реплики, дополнял и переписывал пьесу по ходу репетиций. Более того, существовало несколько вариантов финала, и почти до выпуска спектакля не было известно, какой одобрит цензура. В СТИ изучили оригиналы рукописей Эрдмана, созданных до начала работы над спектаклем Мейерхольда, а также «варианты помрежей», фиксировавшие изменения, внесённые в процессе репетиций — в том числе, вероятно, при участии актёров и самого Мейерхольда. Используя первоначальную версию, Женовач и его соавторы позволили себе отнестись к «Мандату» как к современному тексту и внесли ряд изменений в «канонический» вариант — в том числе с учётом изученных материалов.
По сравнению с объёмным по смыслам «Самоубийцей», «Мандат» — более простая и «жанровая» пьеса, комедия, героями которой становятся современники Эрдмана. Задачей режиссёра и актёров было сохранить особый юмор драматурга и одновременно не превратить серьёзную по смыслам пьесу в «набор скетчей». Сергей Женовач напоминает, что на драматургию и другие сочинения Эрдмана повлияла отечественная традиция кабаре рубежа веков, и в спектакле эстетика кабаре используется как способ передать «репризное мышление» автора. При этом исполнитель главной роли Сергей Аброскин отмечает: «Есть ощущение, что все фразы нацелены на юмор. И когда ты читаешь, тебе это настолько понятно, что думаешь: а что же ты можешь ещё привнести? Эмоциональный ряд персонажа… но когда ты этот текст чересчур чувствуешь и сам поддаёшься чувствам, то нужно, наоборот, гасить все эмоции, иначе мысль не дойдёт. Тогда эти „репризы“ ты произносишь более осознанно: нужно, чтобы эмоции были внутри». А другой участник «Мандата», Андрей Шибаршин, сравнивает персонажей Эрдмана со стендаперами и другими героями сегодняшнего дня, когда «популярно обращение через монолог к людям».
К самим героям, которые участникам спектакля кажутся во многом современными и понятными, артисты относятся по-разному. Ольга Калашникова, исполнительница роли матери Гулячкина, называет их «растерянными людьми», которые «не понимают, как дальше: и в прошлом нельзя жить уже, и настоящее непонятно. Безумно хочется вернуть всё, но это уже невозможно. И как приспособиться к новым условиям — „лавировать“, как говорит главный герой? А если не „лавировать“, ты просто погибнешь. И как продолжать жить?». А Сергей Аброскин о своём Гулячкине рассказывает как о продолжателе линии «маленького человека» в классической литературе — герое, искренне и до конца поверившем в свой придуманный статус, а от природы слабом и наивном. Сергей Женовач также отмечает связь драматургии Эрдмана с русской классикой (прежде всего, Гоголем), но и с современниками драматурга — Булгаковым, Зощенко.
Контекст классического искусства, объёма культуры прошлого и настоящего принципиален не только для смыслового, но и для визуального решения спектакля. Художник Александр Боровский придумал для «Мандата» мир, полный лиц из прошлого, — по определению Сергея Женовача, «хранилище культуры», где русский авангард, европейская барочная живопись, портреты царской семьи и другие визуальные образы сосуществуют в одном пространстве и становятся фоном для истории «маленьких людей»: «На фоне Пушкина снимается семейство». Но в этом ироническом решении одновременно присутствует и попытка «задать вертикаль», напомнить о том, что смешные герои «Мандата» и впрямь участники большой истории, часть мировой культуры и процессов, превосходящих человеческие масштабы — как социально-политически, так и метафизически. Поэтому в спектакле звучат сочинения Генделя, Мендельсона, Глинки, Вертинского и других, в том числе песни неизвестных авторов.
В премьере заняты представители разных поколений СТИ: Сергей Аброскин (Гулячкин), Ольга Калашникова (мать Гулячкина), Екатерина Чечельницкая (сестра Гулячкина), Александр Суворов (Широнкин), Елизавета Кондакова (кухарка Настя), Алексей Вертков (Сметанич), Глеб Пускепалис (сын Сметанича), Андрей Шибаршин (Автоном Сигизмундович), Татьяна Волкова (Вишневецкая), Игорь Лизенгевич (муж Вишневецкой), Нодар Сирадзе (Крантик), Глеб Ромашевский (Баянист), Даниил Обухов (Человек со скрипкой), Анна Рудь (Женщина с барабаном и бубном), Эдуард Миллер (Человек с гитарой).