По просьбе журнала ТЕАТР. в день рождения всенародно обожаемой актрисы пятеро мужчин, которым выпало с ней общаться и работать, признаются ей в любви и пытаются разгадать загадку её уникальности..
Евгений Миронов, народный артист России, партнер Алисы Фрейндлих по фильмам «На Верхней Масловке» и «Карп отмороженный»:
– Весь этот флер королевы, который, безусловно, вокруг нее присутствует, она сама никак не поддерживает. Ее природные качества – обаяние, манкость, женственность, скромность, сдержанность – всё это очень влияет на мнение о ней как о недоступной и величественной даме. А когда ты с ней встречаешься – по крайней мере, у меня так было – она этот образ Снежной Королевы разрушает в секунду. Как-то она так делает – не знаю, как и почему, – но ты начинаешь чувствовать, что ты ей интересен. А дальше, когда ты с ней работаешь (это потом мы уже стали близкими друзьями), то наблюдаешь, что она не только не носится со своими «королевским» имиджем, она наоборот его разрушает как только может. Работая с ней над фильмом «На Верхней Масловке», я видел, как она жестоко себя уродует. Мы гримировались друг напротив друга, и я день за днем наблюдал, как она уничтожает Фрейндлих, превращает ее в какую-то злобную, вредную старуху и получает от этого громадное удовольствие.
А не так давно, снимаясь в другом фильме – «Карп отмороженный» – она выбрала роль не ту, которую ей предложил продюсер этой картины и по совместительству ее внук Никита Владимиров, не интеллигентную учительницу, а деревенскую бабку-матершинницу. Тут дело в том, думаю, что, во-первых, мы все ей надоели с этим «королева-королева», а во-вторых, ей всегда хотелось сделать что-то бОльшее.
Вообще она хулиганка! Поэтому она курит, может ввернуть крепкое словцо. При всей своей мягкости, деликатности, если она человека уважает и хорошо к нему относится, она не стесняется ему сказать правду. Вот мы недавно с Театром Наций были на гастролях в Петербурге, играли «Иванова» на сцене БДТ. И, поскольку мы с Алисой Бруновной в нежных отношениях, я ждал от нее не хвалебных слов, а того, что она на самом деле думает. И я очень ценю эти наши с ней отношения, потому что я прекрасно знаю, что в свой мир она пускает очень немногих. Она достаточно дистанционно живет – вообще от этого мира, старается сохранить свой собственный мир с близкими и дорогими ей людьми, которых она любит. Ей это не всегда, конечно, удается, потому что она очень известный человек, любимый миллионами, но, тем не менее, миром своим она очень дорожит – и тем драгоценнее для меня ее ко мне отношение. Помню, однажды на съемочной площадке она мне вдруг сказала: «Ох, Женя, если бы десяток лет долой, мы бы с тобой…..». И я это прекрасно понимаю и чувствую, что мы с ней – на одной волне. Не знаю, как это объяснить. В общем, она очень любит то дело, которым занимается. И так же сильно она любит свой личный мир, в котором она может побыть с собой – в квартире или на даче, в своем кресле – сосредоточившись, взяв книгу в руки…
Уникальный она, конечно, человек. И как же хочется, чтобы она с нами была как можно дольше.
Андрей Могучий, художественный руководитель БДТ им. Г.А.Товстоногова:
– Как художественный руководитель театра, в котором служит Алиса Фрейндлих, могу сказать, что она – опора. Вот очень правильное слово про нее – опора. Она – друг, она профессионал, она – честный человек. Это очень круто на самом деле. Она никогда не сделает никакой подлости. Это очень надежный человек. И именно она для меня сейчас – символ этого театра. Более того, она – символ петербургского театра вообще.
Меня во время празднования столетия БДТ спросили, что такое для меня петербургский театр? Алиса Фрейндлих. Это правда. Больше я вот так однозначно ни одной фамилии не могу назвать в этом смысле. Она – совесть, голос, достоинство этого города. Она – лучшая. Вот дает судьба людям какие-то такие исключительные качества. Она – эталон, по которому можно мерить свою жизнь. И она принадлежность здешней культуры. Подчеркну, что даже не петербургской, а именно ленинградской, той особенной, уникальной культуры, которая выкристаллизовалась после войны и преданно и бережно хранилась и хранится определенными людьми, имена которых известны, и Фрейндлих в их числе.
И есть еще одна особенность, с ней связанная. Ее голос. Который каким-то образом живет еще и отдельной от нее жизнью. Это даже не профессия, это гипноз. Вот еще одно правильно для нее слово. Фрейндлих – гипнотическая актриса. Она абсолютно владеет и действенным анализом, и эксцентрикой, но в какой-то момент она вдруг включает этот свой гипноз – и дальше на сцене начинается чистая магия. Я даже в Москве на какой-то презентации сказал, что не знаю, как делать ей режиссерские замечания. Ну вот как делать замечания магии? И вот еще: она музыкально выстраивает свою роль, у нее абсолютный в этом смысле слух, и ее монологи для меня – практически как оперные арии.
И еще надо сказать, что при всей к ней всенародной любви она со всеми ее исключительными качествами – и, может быть, именно по их причине – где-то в глубине души человек абсолютно беззащитный. Так мне кажется.
В общем, это тот человек, который любит и которого хочется любить и беречь. С днём рождения, Алиса!
Виктор Рыжаков, режиссер спектакля «Война и мир Толстого» в БДТ. Роль Натальи Ильиничны, сотрудника музея, исполнила Алиса Фрейндлих:
– Природа, наделившая актрису безграничной энергией женского обаяния, как будто бы сразу поставила черту между уже существующими правилами человеческого общения и теми неизвестными, всегда обновляющимися, которые необходимо все время заново открывать. Вот так жизнь рядом с Алисой Бруновной в период совместной работы превратилась в одну бесконечную репетицию – и потом стала формой общения на всю последующую жизнь. Это произошло естественно и незаметно – влюбленность, очарование и потребность в присутствии рядом. Такой головокружительный роман, конечно же, с совсем неизвестным финалом. Так репетиции потеряли свои обычные очертания, так театральный поиск превратился в Тему спектакля…
Да, точно, мой роман с «Войной и миром Толстого», мои юношеские романтические влюбленности в толстовских героев, мой бесконечный диалог-роман с Наташей Ростовой и стали моим головокружительным романом с Алисой Фрейндлих. Вот так волнение и трепет стали неотъемлемой составляющей наших встреч-репетиций. Ощущение, что работа над спектаклем была чередой волнительных свиданий – может быть, это и есть самое главное? Влюбленным был и остаешься им дальше – не счастье ли это?! Болезненное головокружение, повышенная внутренняя температура и волнение, да, именно волнение… как осознанная необходимость. Границы времени потеряны, бесконечная репетиция, театральная игра, жизнь – словом, мои репетиции в БДТ стали моей особенной Любовью, моим непрекращающимся романом, моей исключительной потребностью Любить и быть рядом с величайшей актрисой, нежнейшим трогательнейшим человеком и очаровательной женщиной по имени Алиса Фрейндлих.
Рустам Насыров, актер БДТ, партнер Алисы Фрейндлих по спектаклю «Волнение» (автор пьесы и режиссер Иван Вырыпаев):
– Конечно, когда ты молодой артист и тебе говорят, что предстоит работа с Алисой Бруновной Фрейндлих, то ты не просто волнуешься, а волнуешься в кубе. Ну а что еще можно ощущать, понимая, что тебя ждет встреча с легендой? Но вот ты приходишь на первую застольную репетицию – и все страхи, паника, не без помощи Алисы Бруновны, остаются где-то там… И ты практически мгновенно ощущаешь, что перед тобой сидит неведомой тебе чуткости человек, который, в то же время, большой профессионал. Довольно быстро ты шестым актерским чувством начинаешь ощущать, в чем заключается ее секрет. В том, что она, с одной стороны, всегда готова экспериментировать и учиться – согласитесь, для того, чтобы произносить текст Ивана Вырыпаева, уже нужна смелость. А с другой стороны, она неизменно остается верной себе. То есть она всегда находится в диалоге с режиссером, с партнерами, но выполняя любой эксперимент, она всегда оставляет за собой сквозную правду – свою личную, будучи при этом совершенно в стиле, в жанре, в структуре спектакля. Наверное, поэтому каждый ее персонаж выглядит таким объемным, сложным, достоверным. Вот ей не хотелось, чтобы ее героиня была убийцей, и она нашла очень хитрый ход – пользуясь исключительно актерскими средствами (интонациями, иронией, особенностями характера своей героини) оставила этот вопрос открытым. И тут, на мой взгляд, проявилось не только ее уважение к себе, но и огромное уважение к зрителю, которому она предоставила право самому решать, самому делать выбор.
Что я должен обязательно сказать, так это то, что никто никогда мне так не помогал в работе над ролью, как помогала она. Репетируя, я очень быстро понял, что для Алисы Бруновны в профессии нет ничего случайного и неважного. Вот, например, мой персонаж, журналист Кшиштоф, он говорит с польским акцентом, и я долго этот акцент пытался освоить – прежде всего, это особенное польское «л»: записывал на диктофон знакомую польскую актрису, смотрел польские фильмы. И все время был на этом акценте зациклен. И в какой-то момент на репетиции Алиса Бруновна ко мне наклонилась и сказала, что не стоит так уж сильно педалировать это польское «л», что надо его сгладить. И это оказалось так точно, что мои отношения с персонажем сразу стали складываться. Или вот когда она разбирает сцену, она – и это меня прямо потрясло – сразу предлагает несколько вариантов трактовки событий, потому что ей важно, чтобы все было предельно точно. Я поначалу не всё понимал в пьесе Вырыпаева, но когда текст читала Алиса Бруновна, я чувствовал: я понимаю эту женщину, ее позицию, человек реально так думает, – и все мои вопросы отпадали сами собой. Есть у нее этот удивительный баланс простоты и сложности. Я буквально впитывал всё, что она делает – как она пристраивается к персонажу, как выдерживает паузу, как вкусно произносит слова, как вкусно курит.
Спектакль «Волнение» идет уже полгода, но я все равно продолжаю волноваться каждый раз перед встречей с Алисой Бруновной. Потому что каждый раз она играет по-новому, каждый спектакль для меня превращается в шахматную партию, в которой я должен не ударить лицом в грязь: уловить ее новые, сегодняшние, современные интонации, новые смыслы – и отреагировать на них так, как надо. На каждом спектакле я вижу перед собой молодую, красивую, умную женщину, которой я должен соответствовать. И это такой мастер-класс, который я нигде больше не получу – это прямо подарок, за который я очень благодарен судьбе.
Никита Владимиров, продюсер фильма «Карп отмороженный» и спектакля «Волнение»:
– К сожалению или к счастью неотъемлемой составляющей наших с Алисой Бруновной проектов является наша родственная связь. Объясню, что я имею ввиду. То, что я внук, в деловых переговорах с ней мне совершенно не помогает: я предлагал ей много вещей своего авторства – особенно для кино, и она мне в большинстве случаев отказывала, хотя и довольно деликатно, потому что ей это казалось неинтересным. Но как внук я имею возможность с ней общаться и понимать, чего ей хочется. Потому что все равно в застольных беседах за чаем мы говорим о том, куда она сходила, что посмотрела – и что из этого ей понравилось, а что нет. У Алисы Бруновны есть разные продюсеры. В том числе, и такие, которые применяют к ней чисто коммерческий подход – проще говоря, ее монетизируют: это выражается и в материале, который они берут, и в артистах, которых приглашают, и в затратах, которые они несут. Никакие другие задачи, кроме обогащения, их не волнуют. Но тогда, на мой взгляд, они и платить ей должны соответствующие гонорары. Алиса Бруновна об этом не думает совершенно – она человек невероятно интеллигентный и скромный, и соглашалась на эти проекты не ради денег, а потому что ей нравилась пьеса, партнеры и так далее. Поэтому говорить с продюсерами она мне запретила, а вот давать интервью – не запретила. Так что вот этим продюсерам, которые собирают на Фрейндлих аншлаговые залы, я здесь хочу сказать в надежде, что они это прочтут: «Друзья мои, жадность – не выгодная позиция. Щедрость даст вам гораздо больше. Чем больше вы будете вкладывать и честнее себя вести, тем больше денег вам вернется».
А теперь о том, что двигало мной, когда я задумывал проект «Волнение». Скажу честно: конечно, я понимал, что, даже если спектакль получится полным отстоем, на Фрейндлих с учетом бренда БДТ, с учетом Вырыпаева, будут полные залы. Но целью моей было другое. Я очень сильно хотел быть чем-то полезным Алисе Бруновне. И пытался понять, что я могу сделать для нее, потому что я был дико тяжелым ребенком, который принес ей в свое время массу страданий и переживаний. И я решил, что у меня нет других способов искупить свою вину, кроме как дать ей возможность сыграть то, что она хочет сыграть, попытаться угадать ее творческие желания. Потому что, даже являясь великой актрисой, она, как любая актриса, остается заложником своей профессии и зависит от того, что ей предлагают продюсеры и режиссеры. Я сейчас больше про кино говорю, потому что БДТ, в отличие от большинства театров, очень повезло: Андрей Могучий – человек, который ставит, прежде всего, задачи художественные и который знает, чего по-настоящему хочет. Но в целом, театры и кинокомпании хотят полные залы и только. И в этом смысле, я видел свою миссию в том, чтобы у человека, который переиграл все, что можно, и много с кем переработал, и который до сих пор получает по миллиону предложений каждый день, появилось что-то интересное, а не бесконечные роли про смерть, про старость и тому подобное. В общем, из наших разговорах я понял, что она, хотя в ее возрасте уже трудно скакать козочкой по сцене, не хочет играть про старость, а хочет какую-то шаловливую роль. И я подумал: давайте мы потратим деньги на пьесу, где будет такая героиня. Вдруг ей эта пьеса понравится – и она захочет эту роль сыграть? И я позвонил своему другу Ивану Вырыпаеву и предупредил его, что есть вот такая ситуация. И Ваня ответил: ок, если ей не понравится, то никаких претензий. А дальше мы проговорили, что героиня должна быть чуть моложе Алисы Бруновны, должна быть озорной, ироничной, умной, прозорливой, характерной – и при этом быть современной. Понятно, что это образ не российский, поэтому в итоге получилась иностранка с запутанным происхождением. И Ваня исполнил всё, что мы проговорили, и исполнил мастерски. Одну вещь мы с ним недоучли – ту, что Ванин стиль предполагает очень много текстовых повторений, потому что его тексты написаны как музыкальные композиции, и, соответственно, у него в пьесе получились очень длинные монологи, выучить которые за достаточно короткий промежуток времени Алисе Бруновне, как и любой другой актрисе, оказалось просто невозможно. Но мы для начала придумали для нее некий лайфхак, и вот недавно она мне сказала, что сейчас она уже выучила текст полностью.
А второй момент – то, что, несмотря на готовность экспериментировать, интерес к современному театру и личностный духовный масштаб, она, как мне кажется, с точки зрения профессии человек довольно классический. Ее подход к разбору материала – четкий и последовательный, как внятная математическая формула. Она разбирает роль по крупицам, а тексты Вырыпаева не предполагают такого типа разбора. Это просто другой вид театра. Об этом мы тоже не подумали. Поэтому выпуск спектакля был психологически тяжелый – не возникло того ощущения легкости и счастья творчества, которого хотелось бы для Алисы Бруновны. Но в итоге она создала образ острый и современный, который, я уверен, интересен и сегодняшним 25-летним.
…А если говорить о ее уникальности, то она, как это ни парадоксально прозвучит, заключается не в ее таланте. А в том свойстве, которое делает ее равной со всеми людьми, но в то же время, не равной. И в работе над «Волнением» это проявилось в очередной раз. Я говорю о ее работоспособности и ее владении профессией. Для меня артист (я сам какое-то время проучился на актерском курсе) состоит одной своей частью – из инструментария, ремесла, навыков, мышечной памяти, а другой – из таланта. Понятно, что у Алисы Бруновны талант колоссальный. Но в той части, которая связана с трудом, с ответственностью, с образованием, с ремеслом – с погружением, разбором, анализом, – она во сто крат выше даже очень крутых артистов, с которыми мне приходилось работать. У нее для работы над сценарием или пьесой есть специальная четырехцветная ручка. И вот на первую репетицию «Волнения» она пришла с текстом, исписанным ее пометками – вопросами, ремарками, отсылками – настолько, что текста Вырыпаева было не разглядеть. Ваня обалдел, когда это увидел. Он на первой же репетиции от Алисы Бруновны узнал про свою пьесу во много раз больше, чем знал изначально. В своем подходе к работе, ответственности, дисциплине, в своей собранности, в своей последовательности – в уровне всего этого Алиса Бруновна абсолютно исключительна.