24.11.2014, Свободный доступ
Анастасия Древаль
Драматургия движений, хореография слов
Балет-оратория по рассказам Исаака Бабеля создан Максимом Диденко и студентами нашумевшей мастерской Дмитрия Брусникина Школы-студии МХАТ. «Конармия» начинается с неповторимой застывшей картины боли, и самая ее мощная точка дает начало двухчасовому безостановочному движению, непрерывному танцу жестокой войны. <…>
В «Конармии» Диденко cамые душераздирающие строки становятся песней (композитор — Иван Кушнир) и танцем (хореограф — Илья Оши). И именно тут мы чувствуем страшную поэтику бабелевских текстов: «Оранжевое солнце катится по небу, как отрубленная голова». <…> это невероятно мощное, натуралистическое полотно общих и частных трагедий. Это пугающий и испуганный, яростный и беззащитный, жестокий и слабый хор, который и готов бы был сказать «да» революции, но та в ответ выдает только выстрел.
26.10.2014, Блог ПТЖ
Полина Пугачева
От топота копыт
<…> Ставя «Конармию» с молодыми брусникинцами, Максим Диденко подписывается на некий антимилитаристский пафос. Родившись из учебного тренинга, спектакль транслирует знаки современной войны.
Брусникинцы — великолепно подготовленный курс. Они играют спектакли на лучших площадках Москвы, с переменным успехом следуя определенным учебным задачам. В обозначенной жанрово как балет-оратория «Конармии» студенты прежде всего разрабатывали сценическое движение. Сев было за деревянные столы, они в первые же минуты разрывают фронтальную мизансцену и дальше выстраивают пространство из собственных тел.
<…>
Мир динамичен в красной агонии, он бурлит, клокочет и нестройно кричит песни голосами брусникинцев. Более того, революция выступает первостихией в беспредметном космосе. Вспыхнувшие было в темном сценическом пространстве реалистически-конкретные крестьянские образы, скидывая одежды, быстро теряют свою определенность. Актеры постепенно обнажаются, выходя не то биомассой, не то мальчиками с картины Петрова-Водкина. Если язык Бабеля стремился к ассоциативным символическим обобщениям, то язык Диденко — к чистой абстракции. Сотворение мира выходит словно из мифа Гоббса о первоначальной войне всех против всех. <…>
05.12.2014, Коммерсант
Роман Должанский
Материя в движении
<…> Мизансцена волей-неволей напоминает о тайной вечере. Вот только Учителя в этом собрании уже нет. И все, что происходит потом, на самом деле есть поиски той гармонии, что навсегда утрачена, — поиски жестокие и даже кровавые, вспыхивающие надеждами и теряющиеся в отчаяниях.
<…>
Всего несколько минут нужно для того, чтобы библейская гармония оказалась разрушена — и вот уже не только люди, но и столы со стульями вовлечены в текучий танец. Какая-то сила вдруг перемешала, скрутила тела и предметы, отправила их в длинное путешествие, которое предстоит пройти и зрителям. «Конармия» превращена автором либретто и режиссером Максимом Диденко в содружестве с художником Павлом Семченко, композитором Иваном Кушниром и группой хореографов в музыкально-драматически-танцевальное действо, в котором легко увидеть отголоски многих театральных стилей минувшего, от экспериментов тех лет, что наступили вскоре после описанных событий, до студенческих «зримых песен» сравнительно недавнего прошлого. <…>
Если и можно предъявить спектаклю серьезные претензии, то в первую очередь они будут касаться внутренней драматургии — из-за ее недостатков зрительская память с трудом потом восстанавливает последовательность и логику эпизодов <…>.
Курс Дмитрия Брусникина за последний год стал одним из героев московской театральной жизни — и в оживление общего столичного пейзажа внес свой заметный вклад. В «Конармии» много поют и двигаются — по-разному, медленно и быстро, громко и тихо, возвышенно и шутливо, так, словно пытаются показать преимущества всей группы как полноценного театрального организма. Любопытно, что драматические эпизоды и диалоги в спектакле выпускников мхатовской школы выглядят наименее убедительно — актеры в них теряют естественность, как теряют ее часто «заговорившие» танцоры или певцы. И все-таки все вместе они выглядят очень хорошо. <…>
11.12.2014, Русский журнал
Дмитрий Лисин
Купание красного коня
<…> Первые десять минут спектакля — идеальны. Сначала пять минут молчаливого собирания за длинный стол всех 17-ти конников. Аллюзия Тайной вечери, переходящая в страшный крик, ор и набатный гул голосов. Затем по сцене понеслось облако столов и стульев, вдруг остановленное шаманским краснознаменным переплясом. Такой сильнейший задел требовал дальнейших взрывов с перерывами на полную тишину. Как это бывает в хороших триллерах класса Б, мощный задел так и остался вершиной. Работать и работать бы над этой постановкой. Интересная, необычная, перспективная, блаженная постановка — притом сырая, не совсем внятная, ретушировавшая и занавесившая песнями и плясками одинокую пронзительность Бабеля. <…>
03.10.2014, Ведомости
Ольга Шакина
Режиссер Максим Диденко поставил балет-ораторию «Конармия»
<…> «Конармию» можно представить в репертуаре «Таганки» семидесятых и «Ленкома» восьмидесятых. Распев-ные, надреалистические тексты Бабеля превращены в пугающей силы музыкальные номера: арию из неведомой романтической рок-оперы «Виктория» на манер «Юноны и Авось», рэпкор о сгубленном коне, который украсил бы концерт Limp Bizkit, по-глинковски торжественный церковный хорал «Малиновые бородавки», заговор «На Волыни нет больше пчел».
Немаловажно и то, что все это поется, играется, танцуется, выкрикивается уникальным по степени сбитости и притертости театром-коллективом, многоголовым организмом, каким были таганковцы, ленкомовцы, фоменки и женовачи, — курсом Дмитрия Брусникина из Школы-студии МХАТ. Очевидно, эти два десятка артистов — крайне подвижный и пластичный, принимающий форму любого режиссерского сосуда, совершенно готовый к употреблению театр. Который через несколько лет, получив помещение и госфинансирование, может стать российской театральной сенсацией десятилетия — если только аллегорическая краснота не выплеснется со сце-ны, перестав быть метафорой, перечеркнув многие и многие мирные планы.
09.01.2015, Лехаим
Камила Мамадназарбекова
От топота копыт
<…> Гражданская война на Украине пересказана языком русского авангарда.
Мистическая еврейская культура и украинская народная музыка, площадной театр и католическое многоголосие — такие рамки задают себе авторы музыкально-пластического балета-оратории. С неистовством племенных ритуалов и в ритме военных маршей исполнители все это втаптывают в пол. Мерным шагом кирзовых сапог и цокотом копыт Первая конная армия Буденного гонит контрреволюционеров по Волыни.
<…>
Если смотреть «Конармию» как мюзикл, это просто хит сезона. Если же смотреть ее как авангардный драматический спектакль, возникает ощущение ретроспективности. Хотя зрителям, раскупившим билеты на много месяцев вперед, наверное, не нужно ничего этого объяснять.
03.12.2014, Вечерняя Москва
Елена Смородинова
«Конармия» вперед летит
<..> В радикальном ансамблевом действии, соединяющем современный танец и электронные мелодии с текстом Бабеля, главным оказывается не сюжет и не музыка Ивана Кушнира, не минималистичные символичные декорации, а ритм и темп бешеной скачки, сметающей на своем пути все, мешающей алое с белым, красную кровь с белым снегом-мукой, порождающей своего Иисуса — но не в белом венчике из роз, а в венке из кленовых листьев, превращающей Богоматерь то ли в простую деревенскую девку, то ли в Родину-мать.
<…> Война в «Конармии» — стихия, действующая по законам инстинктов и физиологии, равно безжалостная ко всем участникам, падающим в конце спектакля то ли в яму, то ли в братскую могилу. <…>
22.10.2014, The Moscow Times
Джон Фридман
Visceral Show of Babel’s’Red Cavalry’ Hits Home
<…> Enter the Dmitry Brusnikin Studio of the Moscow Art Theater, that group of overachieving acting students who have created such a stir in the Moscow theater community over the last two seasons. This time, under the direction of Maxim Didenko, they have unleashed «The Red Cavalry», an in-yer-face interpretation of Isaac Babel stories. It plays from time to time at the Meyerhold Center.
Didenko, who also choreographed with Ilya Oshi and Irina Galushkina, does not avoid Babel’s words by any stretch of the imagination, but he does move them to a different plane. Sometimes they are projected on the back wall, sometimes they are spoken, although not really heard. That is intended. This is a visual, emotional, sonic, physical mash-up that translates Babel’s often merciless, but candid, vision into the language of images.
It is an episodic piece that is broken down into «pages,» each of which tells a new story, sometimes with characters repeated, sometimes not.
<…>
Naked bodies — dragged, attacked, dancing, hiding — parade across the stage. Woman and man in their primal state — gorgeous and oppressively vulnerable — either withstand the onslaught of violence, or they do not. Some are chosen for one purpose, others for others.
At two hours and 15 minutes without a break, this show — for a brief moment — raises the question: Is it too long? And then you think: Isn’t war too long? Any mass extermination? Any single execution? Any violent death of a parent or child?
No. This «Red Cavalry» is right on target.