Фото: Алексей Гущин
Корреспондент Театра. — о спектакле пермского Театра — Театра «Сара Бернар. Фан-клуб».
Традиции у людей бывают разные. У кого-то принято воспитывать детей и жену шнуром от кипятильника, — это называется «традиционные семейные ценности». Кто-то каждый год, тридцать первого декабря, ходит с друзьями в баню — тоже традиция. А как вам такая: ежегодно, двадцать шестого марта, шесть экзальтированных людей под руководством мрачного случайного человека глубокой ночью подкупают охранника музея Сары Бернар, раздеваются, проходят под задуваемый из входа снег, руками ничего не трогают, зажигают свечи и начинают. Начинают ритуал по возвращению Бернар к жизни: вот платье, которое она носила, а вот ожерелье, оцененное в четыреста тысяч, а вот деревянная нога — всё идёт в ход в деле воскрешения. Случайный человек вытаскивает откуда-то микрофон с тяжеленным усилителем, включает его и говорит: «Добро пожаловать в фан-клуб Сары Бернар!», и Сара Бернар начинает понемножку, по частям как бы вымываться из влажного воздуха: вот глаза, вот руки, а вот и все её истории.
Впервые французский режиссёр Жюльет Дешам (Juliette Deschamps) познакомилась с пермским Театром-Театром (в рамках которого существует Сцена-Молот) ровно год назад: в феврале 2016-го на Лаборатории молодой режиссуры, проходившей тогда совместно с центром французского языка и культуры «Альянс Франсез-Пермь» при поддержке Французского Института в России, она разработала эскиз спектакля, премьера которого прошла теперь. Дешам окружена французской командой: художник-сценограф Клеманс Беза, художник по костюмам Маша Макейеф (руководитель театра La Criée в Марселе), художник по свету Франсуа Мену. В программке сообщается, что дед Жюльет Дешам прибыл во Францию из России с волной белой эмиграции, что спектакль о Бернар — первая постановка его внучки в России. Также сообщается, что в 2007 Дешам основала собственную театральную компанию La Scène du crime, а в 2016-м стала программным директором театрального сезона французского города По.
Сюжетная форма спектакля была заимствована из жизни: Дешам, по её словам, сама неоднократно становилась свидетелем разного рода конкурсов, когда фанаты, допустим, оперной дивы собирались вместе и выбирали какую-нибудь «Мисс Ханниган — 2014» (речь все же обычно о мёртвых знаменитостях). Вот ровно это происходит и здесь: шесть человек радостно оккупируют музей Сары Бернар и устраивают конкурс — кто лучше великую актрису сыграет. Спектакль придуман режиссёром не то чтобы с нуля, но без привлечения драматургического материала в виде готовой пьесы. В качестве основы Дешам взяла две книги: мемуары Бернар «Моя двойная жизнь», вышедшие в 1907 году, и книгу 1883 года «Воспоминания Сары Барнум» за авторством Мари Коломбье, сначала подруги, а затем яростной соперницы Сары Бернар. А также «газетные выдержки, высказывания критиков и зрителей, свидетельства друзей и современников-анонимов», способные, на взгляд режиссёра, помочь разгадать «миф о Саре Бернар», словом, Дешам провела внушительную исследовательскую работу. На русский язык сценарий спектакля переводила Марина Вершинина, директор центра «Альянс Франсез-Пермь».
Все начинается с музея. Когда зрители только рассаживаются, по сцене среди экспонатов ходит маленький мужчина в спортивной куртке и говорит в рацию заученные реплики: про платье Бернар, про её ожерелье, про годовщину смерти и урну с прахом, и, подходя к двери: «Музей закрывается. Просьба пройти в гардероб». Он успевает сказать это раз пять или шесть, медленно проходя по периметру сцены, останавливаясь возле каждого экспоната, — и во всём этом уже есть некая изящная пластичность. Музей на сцене выстроен очень красивый: тёмно-зелёный дощатый пол, несколько приземистых стендов, крайне симпатичные чучела кабана, ящерицы, рыси, стеклянные витрины с платьем и с разными предметами, две деревянные скамьи, постамент с металлической урной, внутри которой якобы находится прах Сары Бернар, на задней стене висит согнутая деревянная нога, левее — афиша с портретом Бернар авторства Альфонса Мухи, изображающая её в роли восточной принцессы Мелиссинды в спектакле по пьесе Эдмона Ростана «Принцесса Грёза». Параллельно к залу на сцене стоит пианино, на котором расположен канделябр, а за которым — ширма для переодевания. Всё это действительно очень похоже на музей, правда музей с большим зарядом театральности: декорации Клеманс Беза статичны, хотя их временами и передвигают, но все объекты каким-то образом выглядят живыми и заполняют пространство, а не замусоривают его.
Сколько-нибудь прямая манифестация гомосексуальности на сцене для российского театра до сих пор событие, и политическое, и художественное. Даже в руках приличных российских режиссёров гомосексуалы выходят карикатурными: они обязательно феминные, избыточно манерные, одеты в странные преувеличенной яркости вещи, делающие их похожими скорее на клоунов, обязательно разговаривают высоким придурковатым голосом, которым произносят считающиеся смешными реплики. Некоторая социальная боязливость (равно как и инертность художественных образов и стереотипов), существующая в нашей стране вокруг альтернативных сексуальных предпочтений, почему-то мешает перестать объективировать гомосексуалов, превращая их появление на сцене в аттракцион. То же самое справедливо и для травестийности в российском театре: если мужчина надевает женскую одежду и макияж, в этом всегда будет в два или в пять раз больше гротеска, чем заложено в травести, будет зашкаливающий уровень вульгарности, которая, в свою очередь, будет компенсироваться плоской комедийностью, — подразумевается, что мужик в платье с накрашенными губами — это всегда смешно, но никогда не серьёзно, драматично или просто обычно.
Спектакль Дешам в этом смысле — вагон свежего воздуха. Целующихся мужиков здесь, конечно, нет, — и это, наверное, к лучшему. Но вот как минимум два персонажа, мужчины, пришедших на конкурс в музей, экстравертно гомосексуальны. Местами — и тут непонятно, то ли оплошность режиссёра, то ли самоволка актёров — их поведение скатывается в карикатурные прихлопывания ладошками и заливистый хохот, но в целом же это два цельных, равных себе человека, а не разукрашенные «условные педики».
И, конечно, нельзя не сказать о травестийности: в этом кульминация спектакля, потому что цель фан-клуба — стать Сарой Бернар, а значит — надеть чёрное платье, красный платок, фиолетовое платье, белое платье в пол, жёлтое платье, бордовый парик, каракулевую шубу, etc. И как приятно, когда актёры, ещё вчера натужно кривлявшиеся в спектакле Анджея Бубеня «Весёлые похороны», сегодня выходят в женском платье и играют модус «смотрите, нам нравится», а не «смотрите, мы сейчас дико постараемся вам показать, как нам страшно нравится, но на самом-то деле мы, конечно, не всерьёз». Это такое очень мощное очищение гомосексуальной чувственности и эстетики от накипи смехопанорамного гротеска, облепившего её в российском театре. И хотя это занимает не самое большое место в спектакле, уже одним этим спектакль ценен.
В этой работе Дешам нет ярковыраженных приёмов современного театра, вроде видеопроекции, какой-то специальной работы со зрителем, формализации игры или коммуникации между актёрами и вообще такого нарочитого прогрессивного радикализма. Но спектакль этот, конечно, абсолютно современный. И тем лучше, что не вполне понятно, за счёт чего. Сперва можно подумать, что дело в речи, в специальной работе режиссёра с актёрами, потому что говорят в этом спектакле как-то совсем не так, как в среднем российском театре; вероятно, западный материал автоматически меняет модель речи, да ещё искажённый микрофон, рация и множество французских слов. Но потом становится понятно, что современность — в отсутствии претензии на мимесис: исполнители играют, играют не себя и не пытаются это скрывать, отсюда особая искренность. Здесь в наличии букет совсем уж конвенциональных театральных приёмов: абсурдный юмор, смешное повышение голоса полной женщиной в розовом пеньюаре, хлопушки с блёстками, пена из противогаза, гармоничное распределение интонаций и настроений по телу спектакля, грустный финал (в разрушенном музее остается только охранник) с живой фортепианной музыкой; но все эти приёмы странным образом смотрятся по-новому. Вполне вероятно, что работает культурный бэкграунд и вкус Дешам.
Все в этом спектакле выглядит и работает так, как должен выглядеть и работать настоящий камерный театр полноты, если можно позволить себе такое, на первый взгляд, оксюморонное определение. Наверное, в этом заключается единственный минус спектакля — он очень приятный. Не избыточно приятный, в меру, очень гармоничный, динамичный и завлекающий, в нём нет неудобств и опасных поворотов, а мы уже привыкли, что в действительно хорошем современном театре есть какая-то неожиданность, или агрессия, или скука, или чрезмерность. Так что здесь, вероятно, и лежит потенциальная поливариантность отношения к спектаклю Жюльет Дешам «Сара Бернар. Фан-клуб».