© Ира Полярная
Премьеру «Беги, Алиса, беги» в Театре на Таганке режиссер Максим Диденко, композитор Иван Кушнир и хореограф Владимир Варнава выпустили к 80-летию Владимира Высоцкого. На прогоне корреспондент ТЕАТРА. почувствовал атмосферу, бывавшую здесь лет 30 назад. Толпа театральных деятелей на входе, строгий кастинг зрителей по списку, переполненный зал. Да когда такое последний раз было?!
Вспомнилась пародия Леонида Филатова на стих Вознесенского: «Таганка, девочка, пижонка, дрянь, что ты наделала, ты только глянь, о, апокалипсис всея Москвы, толпа, оскалившись, крушит замки…»
Мюзикл «Суинни Тодд, маньяк-цирюльник с Флит-стрит», пятикратно номинированный на «Золотую Маску» этого года, стал первым хитом новой «Таганки», теперь появился второй, и тоже мюзикл, причём вполне детский.
Первая же сцена парадоксально совмещает безудержное веселье с фраппированием зрителей, но не всех, конечно. Выходит огромный Мартовский заяц (Дмитрий Высоцкий), потом такой же монструозный Белый Кролик (Никита Лучихин) и заявляют – всем встать, суд идёт. И продолжают вопить дребезжащими голосами, указывая лапами на невставших: всем встать! Некоторые зрители ходили на судебные заседания по делу Седьмой студии, миллионы смотрели заседания кировского суда по делу Навального, поэтому следующая сцена, за раздвинувшимся твин-пиксовым красным занавесом, закрепляет ощущение сегодняшнего времени: дети Королевы в черных костюмчиках адвокатов и судейской братии затевают танец винтиков судебной системы. Маленькая девочка Алиса, безупречно сыгранная Настей Мутигуллиной из ансамбля «Семицветик», осуждена, посажена в символическую клетку, и этот первый импульс правит спектаклем. Первые десять минут, как и последние, вполне могли бы стать частью мюзикла «Процесс» по Кафке. Иногда казалось, что на сцене недостаточно абсурда, всё-таки основная цель воздействия – недетская зрительская аудитория. Когда Максим Диденко ставил «Хармс. Мыр», а Валерий Печейкин писал текст «Кафки», то в Гоголь-центре они тренировались на абсурдистской литературе. Почему это вспомнилось? В «Беги, Алиса, беги» мог бы войти мощный абсурд, составленный из массы эпизодов сновидческой сказки Кэролла, написанной о мире, куда рациональному дневному сознанию хода нет.
Но вошло в нее существенно другое послание, намеченное песнями Высоцкого со знаменитого двойного винила 1977 года.
Помню, не слушал эту пластинку дольше минуты, слишком не вязались те песни Высоцкого с другими его песнями, исследующими приблатнённое, военное и бытовое сознание советских людей.
В спектакль не вошли все песни, что пропел Высоцкий на диске. Зато они мощно, с танцами и боями без правил Кролика и Зайца, с живым оркестром (две скрипки, альт, виолончель, фортепиано, под управлением Армена Погосяна) поют остальные песни.
Интересно, что на диске «Мелодии» авторский текст превращён в назидательные разговоры всех персонажей с Алисой, а в спектакле эти разговоры замещены драматургом на ремарки, отсылающие к состоянию нашего общества.
Валерий Печейкин, выступив соавтором Высоцкого, создал другой контекст, и не абсурдистский, и не тот, что завораживал детей голосами Всеволода Абдулова, Всеволода Шиловского, Клары Румяновой, Высоцкого и других в советском шлягере фирмы «Мелодия» (худсовет «Мелодии» пытался вносить изменения в тексты и обвинял создателей в «развращении детей чудовищными песнями Высоцкого», но когда слушатели стали сметать пластинку с полок, «Мелодия» принялась допечатывать тираж – и допечатывала ежегодно на протяжении 20 лет).
В спектакле Максима Диденко Королева из Червонной стала Червивой, а по смыслу – Чёрной, взятой из «Алисы в зазеркалье». А за спиной Королевы (Ирина Апексимова) возникла неведомая Кэрролу и Высоцкому двойниковая Алиса Ночи (Александра Басова). Совершенно кэрролловская по голосу и стати – весёлая планировщица Гусеница в исполнении Екатерины Варковой, но и она раздвоилась на полосатый инь-янь. Из новых персонажей появились Мама с Папой, пытающиеся вернуть трёх Алис из сказочного мира, потрясая свеженьким паспортом, который достигшая совершеннолетия Алиса откажется принять (что намекает на проблемы нынешней школы и полную беспомощность родителей).
Три Алисы, вторая из которых Дарья Авратинская, а третья Екатерина Рябушинская, как будто кивают на изначальную историю Кэрролла-Доджсона, рассказавшего сказку трём сестрам Лидделл в жаркий полдень 4 июля 1862 года – Эдит (8 лет), Алисе (10) и Лорине (13). Так что только три Алисы на сцене способны победить всесильного тёмного двойника.
Для развития того, что Высоцкий наметил в строке «У нас давно сгустилась мгла – в стране чудес светлей», возникла тема и персонаж Алиса Ночи, инвольтирующая Королеву и даже захватывающая власть над миром. В какой-то мере это продолжает прежние темы Диденко. У него и в «Хармс. Мыр» -двойник, и в «Цирке» советские учёные вместе с директором цирка превращаются в каких-то марсиан из «Х-файлов». Да и царь Николай в шоу по случаю столетия революции в музее Москвы был двойной, белый и чёрный. Интересно, что с тем, как черная Алиса захватывает мир, рифмуются не только сегодняшние выборы президента в стране, но и придуманная Высоцким игра в крохей (вместо крокета у Кэрролла). Довольно жуткая игра, как будто намекающая на нынешнее состояние олимпийского спорта.
Вообще, Печейкин-Диденко-Кушнир усилили тёмные и хтонические мотивы, как будто вернули первичный смысл манускрипта «Приключения Алисы под землёй» (так в оригинале называлась сказка Кэролла), что хранится в Британской библиотеке. Иван Кушнир написал тревожную, тонкую, минорную музыку, хотя финальная феерическая песня «Бармаглот» Ирины Апексимовой и «ансамбля имени Queen», даёт надежду: никогда ничего невозможно запретить тотально. Да здравствуют хливкие шорьки и мюмзики в мове, поёт нам директор Театра на Таганкев гриме Фредди Меркьюри.
Выдающаяся работа художника Марии Трегубовой наверняка будет номинирована на очередную «Маску», ведь даже у неё не бывало прежде столь эффектного для зрителей вторжения ростовых кукол, огромных ног и рук Алисы и классических плоских расписных картонов, создающих эффект 3D. Хороши и минималистичные видеохудожества Ильи Старилова, заполнившего задник сцены серо-бордовыми цветами, дождём и тоскливейшими панорамами псевдо-Москвы. Собственно, Англия, как намекают видео-декорации, неразличима с собянинской Москвой.
Насчёт попытки мюзикла играть с легендарным, конгруэнтным старой «Таганке» эзоповым языком скажем, что понятие «эзоповости» кануло в лету. На телеканалах вспухает такая чудовищная хмарь и дурь, что никакие «мюмзики» и «шорьки» не заставят ужаснуться происходящему в реале. Связь между сном и явью, зазеркальем и буднями разорвана. Не зря Валерий Печейкин вставил в свой текст сакраментальную фразу: «Предъявите документы на фантастическое бытие».