Фото: Виктор Дмитриев
Новый худрук новосибирского «Старого дома» Андрей Прикотенко не стал мучить шекспировский текст. Он создал на его основе компьютерную игру.
Каждое время, даже самое никудышное, претендует на своего Гамлета. Как ни уговаривает Алексей Вадимович Бартошевич не трогать этот измученный интерпретациями текст, никто не подчиняется. Когда-то дерзостью казался Гамлет с Таганской площади. (Именно так называлась статья Сергея Юткевича о Владимире Высоцком в спектакле Юрия Любимова). По сравнению с благородством черт и интонаций козинцевского Гамлета-Смоктуновского Высоцкий и в самом деле казался… ну очень уж из подворотни. И дальше все шло по этим лекалам: снижение пафоса, опрощение героя было неизбежным для любой интерпретации. Наверное, потому, что и времена становились низменнее, и нравы проще. Не будем перечислять, но не будем и настаивать.
Андрей Прикотенко, новый худрук новосибирского театра «Старый дом», поступил решительнее многих своих коллег. Он оставил измученный шекспировский текст в покое. И переписал его, создав на основе шекспировского сюжета новую компьютерную игру. Игра называется SOCIOPATH. В этой игре есть герой – ну как бы Гамлет. Он так и назван в программке – «типа Гамлет». В ней есть и другие персонажи – дядя, мама, гамлетова девчонка, типа Офелия, ее брат, друзья, и даже герои под именем эмодзи. Как и положено в жанре фанфикшн, в ней есть и сюжет, и свой стиль, типа почерк. Остается только начать игру. Ее и начинает очкастый нелепый юзер, вступая в пространство, которое обозначено художником спектакля Ольгой Шаишмелашвили, с одной стороны, как фехтовальный зал, с другой как пространство виртуальной реальности. Сетка, обтягивающая этот прямоугольный куб, с одной стороны предохраняет зрителя от воинственных персонажей игры, а с другой – как будто собирает в своем призрачном сетчатом мареве все то, что создаст внутри виртуальную, насыщенную событиями жизнь. Все персонажи сперва появляются как виртуальные изображения на сетчатых стенах этой камеры, напоминающей сетку экрана компьютера. (Видеохудожник спектакля Олег Михайлов, видеопрограммист Константин Щепановский).
И вот игра началась. Очкастый юзер (Анатолий Григорьев), начавший игру в «типа Гамлета» неосторожно, очень неосторожно, вступает в пространство трагедии. Это происходит не сразу. Сперва он записывает на диктофон звуки, музыку, по сетчатым стенам разбегается шекспировский текст. Буквально материализуется фраза «Слова, слова, слова…». Появляются персонажи. Мама – красивая, светящаяся любовью женщина, буквально летит на гироскутере. Её играет прима труппы Лариса Чернобаева. Дядя – тоже красивый, ловкий, тренированный. Это первая большая роль молодого артиста Яна Латышева. И видно, как мама и дядя любят друг друга. Они упиваются любовью своих прекрасных, тренированных тел. И как вообще в этом игровом королевстве все хорошо устроено. Все в белых фехтовальных костюмах. Новый король, который дядя, ну просто изо всех сил держит форму, и все тоже стараются вести здоровый образ жизни. Вот отец гамлетовой девчонки, например, в ироничном исполнении Тимофея Мамлина, все ходит с теннисной ракеткой и репетирует удар. Наверное, прежний национальный лидер в теннис играл, а этот дурак все не может перестроиться. То, что он глуп, ясно сразу. Как только с ним заговаривает герой. Конечно, понять героя простому человеку трудно, разве если прислушаться… но папа девчонки совсем не догоняет. Вот видно, что совсем. Просто не врубается. Девчонка, «типа Офелия», в исполнении Софьи Васильевой совсем еще девочка-девочка. Мама Гамлета велела ей любить ее сына больше, чем себя. А как – не сказала. Девочку жаль, потому что она правда не может понять, что произошло с ее любовью, да и была ли она.
Никакой тирании тут нет, боже сохрани. Да зачем она? Все здоровы и счастливы. И только этот бешеный психопат-социопат, явно нездоровый чахлый хлюпик с плохим зрением, всех раздражает. Особенно дядю. Такие здоровые красивые люди терпеть не могут недоделанных умников. Надо сказать, дяде вполне сочувствуешь. Особенно, если ты, так сказать, не в историческом контексте. Если ты постарался забыть, что натворил дядя, чтобы стать мужем этой прекрасной женщины на гироскутере.
А этот Гамлет бесконечно что-то говорит. Конечно, это не шекспировский текст. Даже странно было бы, чтобы скрюченный, хилый задохлик говорил слова Шекспира. Из него сыплется какой-то словесный мусор. Он бесконечно всех разоблачает, всем ему нужно сказать правду (кому она нужна, его правда?) и главное, он и сам это иногда понимает. Но остановиться не может. И вот ты пытаешься как-то отгородиться от этого типа. А если встать с ним рядом, то, такие, как он, обычно еще и слюной брызгают.
А игра, между тем, продолжается. И ты понимаешь, постепенно вслушиваясь в его словесный мусор, что вообще-то он, наверное, прав. Просто признать это трудно уж очень он неприятен. Но его косноязычная речь становится все более убедительной, на твоих глазах из словесного мусора возникает текст. Это еще не текст Шекспира. Но страсти уже вполне трагические! До его разума пытаются достучаться. Красивая сияющая мама говорит, говорит ему что-то, но он не способен вступить даже в минимальный диалог. Она умоляет его выслушать ее. А он в это же самое время умоляет ее выслушать его. Соответственно, никто никого не слышит. Да, собственно, герой и сам понимает, что никому он не нужен, никому не интересен со своей правдой, он просто не может не говорить о том, как все подло устроено в этом мире. Анатолий Григорьев невероятно обаятелен в роли этого неприятного Гамлета. Он одинок, совершенно одинок, но непонятно почему, в нем ощущается сила.
Провокативность спектакля в том, что тебе, если ты сам не таков, довольно трудно сочувствовать этому геймеру, который явно заигрался. Красивые, уверенные в себе люди, они же всегда привлекают. А желчные и злые, пусть даже они и правы, не привлекают никого. И потом, на стороне дяди и мамы – любовь. Ни о какой власти и речи не идет. А он все цепляется и цепляется. Друзей выпроваживает, окатив их огромным монологом. Друзья (то бишь, Розенкранц и Гильденстерн) приклеены друг другу скотчем и представляют собой довольно нелепое и смешное существо с двумя головами, которые постоянно ругаются и ссорятся. Жизненные позиции у них совершенно разные. Да и сами они странная парочка: один высокий (Александр Вострухин), второй низкий (Станислав Кочетков). И высокому приходится буквально таскать на себе дружка.
Гамлет часто переходит на рэп. И становится блистательным, острым, победительным. Рэп это его оружие. И он владеет им гораздо лучше, чем шпагой. (Тексты сочинены в театре самими артистами. И это придает спектаклю особую остроту. Действительно: все происходит здесь и сейчас). В баттле с дядей, Гамлет явно превосходит своего врага, а тот несколько сдувается и даже признается: «Я исписался. Я не могу тратить на тебя свою творческую энергию».
Но Гамлет-то может! И он должен заставить дядю ответить за убийство своего отца. И незаметно игра перестает быть игрой. После убийства Полония Клавдий внутренне собирается. Он уже не может не отвечать и даже предупреждает жену, что ее сына придется убрать. Тем более, что тут пахнет заговором, серьезной организацией. Ну, жена согласна, она всегда пойдет за мужем. Что же делать, только хорошо жить начали.
Все это время по сетчатым стенам клетки возникают, разбегаются, живут какой-то самостоятельной жизнью слова шекспировской трагедии. В какой-то момент в них начинаешь вчитываться, ловить ускользающие, улетающие куда-то в виртуальное пространство фразы… И понимаешь, что все эти тексты живы, они существуют, может быть даже и являются кому-то. И кто-то начинает ощущать себя героем не компьютерной игры, а высокой трагедии, пытается жить и мыслить, как трагический герой. А собственных слов у героев становится все меньше.
Компьютерная игра закончена. На сетчатых экранах появляется надпись: «Батарея разряжена». Но жизнь остановиться уже не может. Идет страшная схватка Гамлета и Лаэрта, и Гамлет вынужден надеть фехтовальную форму, которая идет ему, как корове седло. И не в рэп-баттле решается его участь. На наших глазах люди убивают друг друга, и это не похоже не только на компьютерную игру, но даже на игру театральную. И эти схватки никак не напоминают сценические бои. В темноте идет последний монолог Гамлета. Это его собственные, не шекпировские слова. И только одну, самую знаменитую фразу он пытается выговорить, но звуки замирают на полуслове. А фразы монолога разлетаются по сетчатым экранам, распадаются на слова, буквы, и улетают куда-то. Может быть, в космос. Похоже, они человечеству уже не принадлежат.