Фото: Ксения Твердохлебова.
В Ростове-на-Дону появился спектакль Всеволода Лисовского и художника Сергея Сапожникова по книге Максима Белозора «Волшебная страна». На спектакле, выпущенном в Ростовском независимом театре «18+» при поддержке Фонда Михаила Прохорова, побывал корреспондент ТЕАТРА.
В 2011 году в Театре.doc Всеволод Лисовский, тогда еще известный больше в кругах телевизионных, чем театральных, вместе с Русланом Маликовым, Иваном Лебедевым, Юлией Овчинниковой и Наной Гринштейн сделал проект «89-93 (Сквоты)». Док с элементами свидетельского театра про героев неофициального искусства, живших в знаменитом сквоте на Трехпрудном, был оформлен Александром Петлюрой как выставка «натуральных объектов» с борщом и старыми газетами, а героями проекта, быт и дух которых тщательно изучили актеры, были Кулик, Осмоловский, Гельман, Тер-Оганьян и прочие. Герои остались недовольны тем, как их показали актеры, а актеры были недовольны героями.
Спустя шесть лет Лисовский вместе с художником Сергеем Сапожниковым, известным в том числе и своими исследованиями городской среды (бывший граффитист), сделал в родном Ростове бродилку «Волшебная страна». Ее героями стали тоже радикальные художники, на рубеже 80-90-х жившие в ростовском сквоте «Дом Актера». Приключения своих товарищей Максим Белозор описал в одноименной книжечке, оформленной Александром Флоренским. Предваряет же реальные анекдоты из жизни весельчаков список из 22 фамилий в черной рамочке — это те, кто умер, впрочем, многие умерли уже тогда, когда книга готовилась к печати. Самое печальное в книге Белозора — главки про людей, о которых еще недавно можно было сказать: «он живет в Нахаловке в двух комнатах, увитых виноградом». Алкоголизм, пишет автор в предисловии, «занятие захватывающее и многоплановое», отказаться от него можно только в самом крайнем случае. Жители «Волшебной страны» не только не отказались — жизнь без этого не мыслили.
«Зашла Вика, присела. Взяла один из стаканов, спросила:
– Можно попить?
Все как закричат:
– Не пей, не пей! Это вода!»
Смерть — ключевая для нового спектакля Лисовского категория, о чем комиссар Трансформатора.doc объявляет перед началом собравшимся у продуктового магазина зрителям. Это вроде как дико: ведь путешествие по задворкам Ростова, снабженное афоризмами и «случаями» из жизни Авдея Степановича Тер-Оганьяна, Александра Виленовича Брунько и Василия Рудольфича Слепченко насквозь пропитано витальностью героев и умением строить жизнь как череду радикальных художественных жестов. «Вечером 31 августа Авдей Степанович Тер-Оганьян и Вася Слепченко оказались возле какой-то школы и подумали: завтра первое сентября, дети пойдут на уроки, там будут страдать. А если разбить окна в классах, то занятия не состоятся, и детям будет радость. Они насобирали камней и поразбивали стекла во всех окнах второго этажа». В финале этого путешествия во времени и пространстве, стоя на берегу Дона, вспоминаешь, что многих персонажей нет в живых, как и мест, где они жили, работали и развлекались. Тэг Лисовского про смерть имеет свои основания: последние годы все новости, что доносились до него из Ростова, так или иначе были связаны с потерями. «В Москве точно так же умирают, но за неимением другой информации отсюда, самой важной остается эта. Именно поэтому я и захотел здесь делать спектакль». (интервью Ольге Майдельман-Костюковой «Старый Ростов построен римскими рабами».
«Главная особенность живого организма — стремление к смерти. Если кто-то перестает двигаться в этом направлении, значит, он уже умер», — декларировал Лисовский на открытии «Лаборатории смерти» в Москве. Герои «Волшебной страны» двигались к смерти на огромной скорости и со всей своей витальной силой. На этом парадоксе основан главный фокус спектакля, вмонтированного в естественную среду, но целиком и полностью отсылающего нас к небытию. Выходя, и не первый раз, за границы театра, Лисовский с командой артистов отправляется искать точку, где театр кончается. Делает он это, заручившись поддержкой современного искусства и впрямую работая с его «материалом», но в присутствии зрителя — то есть в ситуации спектакля. Среди зрителей есть и те, кто, судя по живым откликам внутри передвигающейся по Ростову толпы в сто с лишним человек, принадлежал тусовке и поколению героев. Вот они как раз спектакля во всем этом не видят — видят своих друзей, подтверждают, что так, да еще и хлеще, все оно и было. Таким образом, реинкарнация забав ростовских «перформеров» образца позднесоветской эпохи становится спектаклем для тех, кто сейчас воспринимает ее как аттракцион. Тем более, что художник Сапожников очень остроумно решил его в духе ребуса, где одна часть произносится актером вслух, другая написана на плакате или прямо на асфальте, а третья может быть опущена — и конец истории найдешь только в книге.
Зазор между личным и театрализованным, между натуральным (ростовский дворик как образец дикого самозастроя с висящими на веревке трусами) и художественным (по соседству вывешены трусы как «реквизит») обеспечивает наблюдателю интереснейший опыт. И стратегия Лисовского, претендующего на трансформацию действительности, а не «нежничание» с ней, в «Волшебной стране» обретает законченность — в том числе потому, что ее герои жили между реальным и игровым. Бродячая жизнь аксакалов современного искусства нашла идеальное воплощение в технике «дрейфа» сквозь разные локации. Иногда на этом означенном, как флажками, маленькими событиями пути встречается злая тетя или бухарик, и, взвинченные недавними пожарами на Говнярке, они возмущаются вторжением в частное пространство. Вот тогда и рождается ситуация чистого опыта, никак не фиксируемого и не прогнозируемого. Как завещали ситуационисты, к чьим революционным идеям, безусловно, отсылает «Волшебная страна».