Программу из трёх спектаклей, озаглавленную «Барток / Бетховен / Шёнберг», покажут на сцене МАМТа 17 и 18 января.
Икона современного танца Анна Тереза де Кеерсмакер в Россию приезжала всего несколько раз — в частности, год назад фестиваль «Тerritoriя» привозил легендарный спектакль хореографа «Фаза», который считается точкой отсчёта для развития contemporary dance во Фландрии. Одной из принципиальных особенностей авторского стиля Кеерсмакер является пристальное внимание к музыкальной партитуре. Более того, именно музыка как структура становится отправной точкой для хореографической композиции, которую сочиняет Кеерсмакер. «Музыка всегда является источником энергии, и в ней меня пленяют идеи. В этом моя школа: я учусь у неё, как организовывать время и пространство. И мне повезло быть в окружении музыкантов, исполнителей, композиторов, и главой оркестра, которые меня всё время учат, „наполняют“, как ансамбль „Iсtus“, например. Для собственного „насыщения“ важна связь с современной музыкой. Вселенная часто суха и удалена от мира, и чтобы не оставаться в таком пространстве, без связи с жизнью и движением, помогает музыка», — рассказывала сама «гранд-дама современного танца» Кеерсмакер.
Программа, которая будет представлена на «Золотой Маске», — своеобразная ретроспектива работ хореографа. Первая часть — «Струнный квартет № 4» (часть программы «Барток / Примечания», 1986), вторая — «Большая фуга» (часть программы «Руда», 1992), третья — «Просветлённая ночь» (1995 — новая редакция 2014). Все три спектакля будет сопровождать музыка в исполнении упомянутого выше ансамбля «Iсtus» — прозвучат сочинения Белы Бартока, Людвига ван Бетховена и Арнольда Шёнберга соответственно.
«Золотая Маска» приводит авторское пояснение Кеерсмакер о том, как и почему составилась именно такая композиция: «Программа демонстрирует три этапа развития моего творчества, три способа работы с музыкальной партитурой. В каждом произведении виден какой-то особенный подход. „Струнный квартет № 4“ был для меня непростой задачей — впервые мне надо было сочинить строго заданную хореографию на современную партитуру, опирающуюся на классическую традицию. При работе с квартетом мне необходимо было понять, как выжать максимум возможностей из минимума средств. С такой музыкой не пройдут никакие уловки или хитрости, которые могли бы быть возможны при более цветистой оркестровке. В каком-то смысле я оставалась верна духу „Rosas danst Rosas“ [наряду с „Фазой“, одна из знаковых работ Кеерсмакер, созданная в 1983 году], но при этом ориентировалась на синхронное исполнение. Это словно бы противоречит полифонической и многогранной структуре музыки Бартока и в то же время помогает подчеркнуть танцевальный характер произведения. Хореография „Большой фуги“ выстроена по иным принципам — каждая танцевальная партия закреплена за определённым голосом в музыкальной партитуре, таким образом танец выражает музыкальный контрапункт. В этой постановке танцуют, за исключением Синтии Лоэмий, одни мужчины. В „Просветлённой ночи“ я работала с музыкальными темами и лейтмотивами и попыталась добавить в танец нарративную линию. Мне показалось, что объединить именно эти три произведения в одну программу будет уместно и интересно.
Я много думаю о том, как соотносится хореография и исполнитель, какие взаимоотношения существуют между прошлым и настоящим. Для меня остается великой загадкой та „мгновенная сила“, с которой артист присваивает хореографию и делает ее современной, несмотря на её абстрактный характер. Нет ничего более современного, чем человеческое тело, которое воплощает здесь и сейчас хореографическую идею».