Фото: Анастасия Соболева
Стендап пиар-менеджера компании «Диалог данс» стал одним из важных событий прошлого сезона в отечественном современном танце.
«The Маруся» — это монолог Марии Сокольниковой, поставленный Александром Андрияшкиным. Мария Сокольникова — она же Маруся — один из важнейших элементов функционирования костромской арт-площадки «Станция», резиденции компании «Диалог данс». То есть танцовщики и хореографы Иван Естегнеев и Евгений Кулагин, основатели «Диалога», начинали работу без этой девушки — но сейчас уже невозможно представить себе, как это компания так обходилась. Александр Андрияшкин — хореограф и преподаватель, начинавший в новосибирском «Вампитере» и вот уже почти десять лет работающий в Москве. Их совместная работа родилась из дружеского трепа, из «может быть», из «почему бы и нет». Получилась продукция умная, точно сконструированная (при всей кажущейся импровизационности) и — веселая, что так редко бывает в отечественном современном танце.
Жанр этого спектакля, вероятно, следует определить как «танцевальный стендап» — человек на сцене говорит от первого лица, но в монологе слова и движения равноправны. Европейский аналог — работы швейцарца Жерома Беля, посвященные конкретным танцовщикам, собранные из обстоятельств их жизни. (Одна из его работ десять с лишним лет назад была сделана и в Парижской опере — там скромная работница кордебалета рассказывала о своей участи и заставляла себя слушать зал, привыкший к танцам прима-балерин; в Москве же в 2010 году в его постановке о себе говорил и танцевал Седрик Андрие). Сам Бель предпочитает называть свои сочинения «не-танцем»; все же «танцевальный стендап» мне кажется более точным термином.
Маруся выходит на сцену в строгом костюме. Абсолютная уверенность, абсолютное спокойствие, в интонации — пять пудов чугуна, что просто вынуждают аудиторию слушать и слушаться. «Поднимите руки, кто прочитал пресс-релиз, который раздавали перед входом». Руки поднимает меньшая половина зрителей. В сторону, тихо сквозь зубы — «Твари!» К публике, холодно — «прочитайте, пожалуйста». И спектакль не начнется, пока вы не прочитаете, пока она не даст отмашку.
Вскоре эта железная домоправительница исчезнет со сцены. Вернется — девушка в красных спортивных штанах, которая будет рассказывать, как ее занесло в этот самый современный танец. И весь этот рассказ превратится в насмешливый гимн костромской компании, не менее насмешливое объяснение в любви к своей работе и — в итоге — в рассказ о том, что такое счастье. И, конечно, о том, что такое театр.
Вот, бывало. Для спектакля срочно понадобилась овца. Но нет в этой компании такого специалиста, который обеспечил бы овцу на сцене. Купить дорого, нет бюджета. И овца лепится из папье-маше: это чудовищное создание, похожее на оштукатуренную гончую, теперь обнимает Маруся — трудно доставшаяся победа над обстоятельствами особенно дорога. В истории—анекдоте — точнейшая хроника жизни театров современного танца в России: никто тебе овцу не купит. Да что там овцу! Когда спектакль «Диалог данса» впервые выдвинули на «Золотую маску», компании были нужны 20 тысяч рублей, чтобы приехать и показать его в Москве. Маруся рассказывает, как отправилась к местному руководителю культуры, а тот ей объяснил, что в области есть мальчик-баянист, которому необходимо купить баян.
Тут вот что важно: никакой агрессии. Я знаю многих деятелей современного искусства, кто в такой ситуации убил бы дядечку (бывшего военного, брошенного «на культуру») сарказмом — вот, не понимает человек, где баян и где национальная премия. Здесь интонация — констатации факта, никто никого не зовет на баррикады. Да, баян. Ну да, мальчику нужен инструмент. А деньги на поездку в итоге нашли. На «Маску» съездили, «Маску» получили.
Это важнейшая черта компании «Диалог данс» вообще и Маруси Сокольниковой в частности — сотворив на пустом костромском месте компанию европейского уровня, запустив школу, организовав первоклассный фестиваль контемпорари («Диверсия», что каждую осень привозит в волжский город артистов с разных континентов), люди о собственной работе говорят с улыбкой. Никакого пафоса. Никаких войн.
Вот, пожалуйста, сценка сочинения спектакля. «В 86 процентах спектаклей современного танца присутствует стул» — сообщает героиня и таки ставит стул на сцену. Дальше — цепочка простых комбинаций в разных ракурсах; все не слишком сложно, и вроде бы даже наивно — но в какой-то момент можно увидеть уже призрак настоящего рисунка, который может пригодиться в развернутой работе. Тут Маруся полна иронии к самой себе как исполнительнице — ну, она же все-таки пиар-менеджер, а не танцовщица — но при всей этой иронии работу она выполняет настолько качественно, чтобы этот призрак замысла был виден.
Пиар-менеджер — человек, принадлежащий сцене и все же находящийся вне ее. В «The Маруся» героиня, начав заниматься танцем, потешно прописывает своим телом буквы, мечтает о том, чтобы артисты давали грамотные интервью и демонстрирует публике, что танцовщики видят со сцены, если кто-то в зале вытаскивает мобильник (даже тихонько) — можно поручиться, что все зрители этого спектакля теперь будут сдерживать свои порывы узнать, не звонил ли им кто важный во время представления. В итоге нам представили спектакль о public relations — но не только о работе пресс-секретаря. (Хотя сценка сочинения аннотации к спектаклю — совершенно гомерическая). В большей степени — о взаимоотношениях одной из лучших российских трупп современного танца с человечеством вообще. О работоспособности. О команде. О необходимом чувстве юмора. О том, из какого сора растут… — и так далее.