1 и 2 октября в Театральном зале Государственного музея Владимира Высоцкого театр «Шалом» сыграет премьеру «Вадик поёт свою музыку» (12+) по одноимённой пьесе Полины Коротыч.
Фантастическую историю о любви, дружбе, конце света и стремлении «петь свою музыку» первыми услышали зрители драматургического фестиваля «Любимовка-2021». Пьеса о мальчике Вадике, девочке Свете, Коте, Синице, Маме и некоторых других может быть поставлена почти как «детская сказка в стихах» и как метафорический сюжет (впрочем, композиционно устроенный как архетипическая сказка). Команда соавторов, работающая над премьерой в «Шаломе», — Анна Агафонова, Павел Бабин, Филипп Гуревич и Антон Трошин — ставят спектакль для взрослых и подростков, хотя специальную «целевую аудиторию» не определяют. Ещё большим возрастным парадоксом может показаться распределение. В частности, Вадика сыграет самый старший из участников — один из ведущих артистов театра Александр Мокроусов. В других ролях — Анна Котляр, Алёна Кормилицына, Артём Цыкин и Татьяна Курова.
О том, какие возможности даёт театру пьеса и как будет выглядеть «одиссея мальчика Вадика в заброшенную „Икею“», нашей редакции рассказали создатели спектакля.
Филипп Гуревич: «Как мы говорим, это „спектакль оверсайз“: на вырост и для всех. В том смысле, что он про поиск себя и самоанализ. А момент экзистенциального вопроса „тем ли я занимаюсь в жизни“ может случиться в 35 лет, в 12, в 60… „И завис“, говорится в пьесе: это попытка, с одной стороны, убежать от себя, а с другой — вернуться домой, к самому себе. Каждый герой в чём-то аутсайдер и очень узнаваем, каждый не может принять и полюбить себя. Им, как и нам реальным, мешает социальный фон, современный мир, который вечно требует от нас какого-то самоопределения: мы за чай или за кофе? Поэтому персонажам нужна своя „Одиссея“ — в пьесе они отправляются в заброшенную „Икею“, — чтобы поменять фокус восприятия того, откуда ты ушёл и куда вернёшься, найти в исходной точке то, что и учит тебя „петь свою музыку“.
Этот текст — очень манкий, прежде всего, своей простой рифмой (со сбивкой на прозу в апокалиптический момент), супернаивная история. Я лично очень устал ото всяких конструкций и сложно устроенных спектаклей: вообще в нашей жизни, как говорят, „всё так неоднозначно“, что хочется простой истории про то, что друзья всегда друг друга находят… Но наив — ключ к глубокой истории про переосмысление. И в спектакле мы вместе с артистами искали иронию, внутренний ход: если посмотреть на распределение, станет очевидно, что у нас необычный кастинг, но это такая игра в условный театр — „твоё восприятие плюс восприятие Вадика“ сразу. И нам хотелось отчасти „зайти на поле“ театра „Около“, где грустные люди говорят поэтические тексты, — как бы ничего не происходит, а при этом как будто трещит мир, и из этой трещины вылетают снежинки.
Это притчевая, созерцательная, импрессионистская история — и поэтическое, прежде всего, пространство. Мы придумывали, в том числе пластически, людей, которые бегут от себя, не могут принять свою взрослость и при этом совершенно растеряны, не зная, как „петь свою музыку“ и „танцевать свой танец“. И за время работы мы по-новому услышали сцену взаимных обвинений, отражающих общий апокалипсис. В этой сцене есть ремарки типа: Вадик берёт игрушечный стол и разламывает, Света всё разбрасывает… И когда два взрослых-но-ребёнка смотрят и думают, что в секунду всё сломать — это ничего, это „просто псих“, они становятся как бы катализатором действия. Здесь появляется ответственность за свои поступки, хотя и не отрефлексированная… И никто не застрахован от того, что перестанет слышать себя — в силу тех или иных причин. Это же спектакль про то, как научиться слушать своё сердце, — а оно переменчиво».
Анна Агафонова: «В пьесе очень много узнаваемого для всех — и лично, и универсально. Какие-то максимально простые вещи, благодаря которым ты начинаешь смотреть на действие через призму собственного восприятия. Но ощущение от времени в тексте — современное и „всевременное“ сразу, поэтому упоминания „ТикТока“ или той же „Икеи“ не отвлекают, и мы сознательно не делаем на них никаких акцентов. Мне кажется, вообще мир, в котором мы живём, немножко „растянутый“, и в России культура как советская, так и постсоветская перетекает в настоящее, всё наслаивается друг на друга.
И при внешней простоте этот текст в плане сценичности — суперсложный. Так и спектакль получается не ровный повествовательно, но всё-таки очень насыщенный, не монотонный. Мы придумывали пластические решения для героев, искали человеческое попадание актёров в персонажей, придумывали для них характеры на контрапункте, чтобы порой получался „наивный разлад“. Так и свет, по-разному „играя“ в разных сценах, стал полноценным участником действия.
А нашу заброшенную „Икею“ мы создавали, ориентируясь на условное ощущение чего-то чистого, идеального, противопоставленного обычному дворику. Но у нас нет контраста „чистенькое-грязненькое“: о дворе с битым асфальтом и гаражами мы тоже говорим с любовью — это тоже часть нашего кода, все мы в детстве тусовались в гаражах, рисовали на асфальте… Большая трогательная часть нас выглядит не идеально, как вылизанная „Икея“, но она очень важна».
Антон Трошин: «Я бы не сказал, что спектакль получается совсем бессобытийным и не повествовательным, — там всё-таки есть история, действие не вовсе абстрактно. Там много микрособытий. Благодаря им раскрываются персонажи, взаимоотношения, даже сюжет спектакля. Но, конечно, это всё очень созерцательно по типу — о смысле жизни, о поиске… И, бесспорно, об эскапизме, потому что все герои пытаются сбежать от своих проблем, — но им только кажется, что в белом идеальном пространстве всё будет хорошо, ведь все свои проблемы они принесли с собой, и сначала надо их решить. Для нас то, что было заложено в пьесе, за время работы начало звучать гораздо серьёзнее — не абстрактно, а очень конкретно, хотя и для каждого по-своему».
Напомним, с декабря 2021 года театр «Шалом» возглавляет Олег Липовецкий. Под его руководством театр, продолжая многолетний ремонт, выпустил на арендных площадках несколько успешных премьер — «Исход» в постановке Петра Шерешевского, «Полная иллюминация» Галины Зальцман и «Моня Цацкес — знаменосец» в постановке самого худрука «Шалома». Также в репертуар театра вошёл моноспектакль Липовецкого «Жирная Люба» (режиссёр — Юлия Каландаришвили) — на правах копродукции с «Театральным проектом 27», который выпускал премьеру.
На фото — сцены из спектакля «Вадик поёт свою музыку» © Лана Павлова