На Другой сцене «Современника» выпустили спектакль Георгия Суркова «Как растут ананасы» по документальной драме Казимира Лиске. Некоторых её героев и создателей уже нет в живых, но театры и актеры передают из рук в руки эту невероятную историю прощения – как эстафету надежды.
Этот материал был впервые поставлен в «Практике» в 2015 году Казимиром Лиске – американским актером и режиссером, окончившим Школу-студию МХТ и трагически погибшим в 2017-м. Он услышал по радио историю о переписке фермера Гектора Блэка и убийцы его дочери Айвана Симпсона, отбывающего пожизненное заключение. Режиссер разыскал Блэка в Атланте и получил от него толстую пачку писем, которые и поставил в той же последовательности, в которой читал – от последнего к первому. От невинных открыток на Рождество, пожеланий здоровья и сводок об урожае в саду к первым, самым мучительным шагам навстречу друг другу. Получилась душераздирающая, непостижимая для нашего сознания, история христианского прощения, возникшая там, где должна быть одна ненависть.
Спектакль «Black and Simpson» до недавних пор шёл в «Практике», но режиссер Георгий Сурков решил продолжить этот важный разговор о сострадании и милосердии, которых нам так не хватает сегодня. Он выстраивает спектакль как долгий и трудный путь героев навстречу друг другу. Сначала они сидят по разным концам очень длинного стола, как… ну вы сами поняли, и постепенно, шаг за шагом сближаются, чтобы посмотреть друг другу в глаза. Режиссер не одевает артистов в костюмы фермера и зэка – клетчатая рубашка и тюремная униформа остаются лежать на стульях. Это разговор двух людей, двух страдающих душ – вне их социальных ролей.
Постановка Суркова более сложносочинённа, чем спектакль Лиске. Тут и звуковые эффекты – лязг затворов в камерах и уютное потрескивание камина в доме Блэка; и световой занавес, разделяющий героев, подобно решеткам; и стол с хитрыми секретами – под столешницей обнаруживается целый огород, где Блэк сажает ананасы и выкапывает из земли (или из пепла?) белые чашки для чаепития. В это время Симпсон на другом конце стола выстраивает пирамиды из табуреток. Лишенный возможности выйти из своей клетки, он движется к Богу – вверх в буквальном смысле этого слова.
Режиссёр вводит и еще одного персонажа – убитую дочь Блэка (Марина Лебедева). Она безмолвно присутствует на сцене почти весь спектакль, как немой укор и общая боль двух мужчин. И лишь однажды вдруг начинает говорить металлическим голосом Легиона (так Айван называет своего демона) и призывает его к преступлению. Очень странное, конечно, решение – отождествлять жертву и убийцу, так и до виктимблейминга можно дойти. Но не будем углубляться в психоанализ. Маячащий образ девушки в белом платье не так уж важен для спектакля, тем более, на экране над сценой он дублируется в виде прекрасной мраморной скульптуры-надгробия. Гораздо важнее тут диалог двух героев, объединенных общим горем.
Айван (Артем Дубра) – здесь совсем мальчик, юный, неопытный, несмелый. Трудно представить, что он способен на подобное преступление. Легче поверить в его психическую нестабильность, склонность к наркотикам и одержимость демонами, которая потом переходит в такое же исступленное богоискательство.
В спектакле «Практики» Гектора Блэка играл Дмитрий Брусникин: это был коренастый фермер и одновременно – седовласый библейский мудрец, который уже прошел все круги ада и обрел в душе мир и покой. После смерти Брусникина роль Блэка перешла к его другу и однокурснику Александру Феклистову – он играл её иначе: сдержанно, горько, опустошенно (сейчас показы спектакля отменены после высказываний актера против спецоперации в Украине – прим.ТЕАТР.). Георгий Сурков пригласил на эту роль Игоря Гордина, актера МТЮЗа. Может, конечно, показаться странным, что в спектакле на троих центральную роль отдают артисту из другого театра. Но я не знаю, кто бы мог это сделать так, как Гордин. Это самый молодой Гектор Блэк из тех, кого я видела, – не умудренный старец и не уставший от жизни человек. Еще полный энергии, не исчерпавший своих ресурсов, остро чувствующий и переживающий. Его боль еще не ушла, не растворилась, несмотря на пройденный им долгий и трудный путь к прощению, она таится где-то внутри. И в последней сцене, когда Гектор пишет свое первое письмо к убийце дочери, страшная, мучительная боль и сжигающая ненависть вибрирует в каждом его слове. Тем невероятнее звучат эти слова – «помоги мне найти способ простить тебя».
В одном из писем Гектор Блэк говорил, что ненависть – это чувство, которое убивает изнутри не того, кого ты ненавидишь, а тебя самого. И вспоминал старую поговорку индейцев: «чтобы понять другого, нужно влезть в его мокасины и пройти в них пару миль». Для этого требуется немалое усилие, работа над собой.
А вот отрывок из моей рецензии на спектакль Казимира Лиске, опубликованной семь лет назад: «Чтобы простить, нужно понять — встать на место другого, влезть в его шкуру. А у нас не то что понять, услышать друг друга не могут и не хотят, словно говорят на разных языках. Распадаются семьи, бывшие друзья расстаются врагами, брат идет на брата. Ну вы сами все знаете».
Шел 2015-й год – следующий после присоединения Крыма и начала конфликта на Донбассе. Посаженные тогда драконьи семена ненависти и раздора взошли пышным цветом, заполонив все вокруг. И сегодня голос простого американского фермера, протянувшего руку своему врагу, звучит как последний, ускользающий луч надежды. Настоящего Блэка уже нет в живых, а Айван Симпсон продолжает отбывать пожизненное наказание. Но уже никто не напишет ему в письме: «С любовью, Гектор».