© Alex Yocu. На фото – спектакль Кирилла Серебренникова «Мертвые души»
В декабре в Риме уже в 16-й раз была вручена Европейская театральная премия «Европа – театру», которой награждают крупнейших деятелей мирового театра, а вместе с тем в 14-й раз – приз «Новая театральная реальность», лауреатами которого становятся режиссеры-экспериментаторы. Корреспондент ТЕАТРА. – о том, как это было.
Вручение премий «Европа-театру» занимаются итальянцы – долгое время награждение проходило на в Сицилии, в городе Таормина у подножия Этны. Вместе с вручением обычно проводят небольшой фестиваль спектаклей нынешних и прошлых лауреатов, дело это не дешевое, так что в последние годы премия со своей программой стала кочевать по Европе, а в некоторые годы и вовсе не проводилась. В 2011-м году вручение премии и фестиваль были в Санкт-Петербурге (тогда «Новую театральную реальность» получил Андрей Могучий, а специальный приз – Юрий Любимов), нынешнее возвращение в Италию приурочили к празднованию 60-й годовщины Римского Договора о Европейском Союзе и к встрече Большой семерки.
Традиционно «большую премию» (60 тысяч евро) получают создатели театра, уже ставшие классиками – режиссеры (как Питер Брук, Джорджо Стрелер или Лев Додин), хореографы (как Пина Бауш) и драматурги (как Хайнер Мюллер или Харольд Пинтер). В этом году впервые было два лауреата и оба актеры – Изабель Юппер и Джереми Айронс. Премия «Новая театральная реальность» (30 тысяч евро, ее первым лауреатом был Анатолий Васильев) дается режиссерам или целым театрам – таким, как Роял Корт или Римини Протокол. Причем, список лауреатов европейской премии с каждым годом становится длиннее. В этом году к двум «большим» призам, отданным актерам, добавили еще два: спецприз, которым наградили нигерийского поэта и драматурга Воле Шойинка (тридцать лет назад он получил нобелевскую премию по литературе) и «специальное упоминание», которого удостоился режиссер из Туниса Фадхель Джаиби. Список награжденных «новаторов» оказался еще длиннее, что, конечно, уменьшает привлекательность денежной части премии, которую делят на всех, да и почет, поскольку, оказавшись в «братской могиле» награжденных, рискуешь остаться незамеченным.
Для российского театра особенно существенно было, что в этом году лауреатом «Новой театральной реальности» стал Кирилл Серебренников, причем известие об этой награде пришло в тот момент, когда режиссер уже находился под домашним арестом. Так что до конца держалась интрига, будет ли Кирилл награжден, если до декабря не выйдет на свободу, поскольку у «Европы-театру» есть правило лишать премии тех, кто не является на ее вручение (такие прецеденты были, в частности с Сашей Вальц). Еще одним известным нам лауреатом оказался эстонский Театр NO99, много гастролировавший в России. Кроме этих двоих лауреатами «Новой театральной реальности» оказались еще четыре режиссера, которые в той или иной степени были для нас темными лошадками: Сюзан Кеннеди из Германии, Яэль Ронен – израильтянка, тоже работающая в Германии, итальянец Алессандро Шиаррони и словенец Жерней Лоренци). А еще образовался седьмой лауреат, которому дали уже специальный приз (чем отличается специальный от неспециального, так и не выяснилось) – греческая звезда Димитрис Папаиоанну, этой осенью дважды приезжавший со своими впечатляющими проектами на московские фестивали.
Программа премиального смотра состояла из двух частей. Первая – «Возвращение» – подразумевала постановки прежних лауреатов, причем сделанные в Италии. Тут был «Король Лир» Джорджио Барберио Корсетти и «Ричард II» Питера Штайна, оба – тоскливейший и старомодный разговорный театр в костюмах. Третьим «возвращенцем» был Боб Уилсон, который показал «Гамлета-машину» Хайнера Мюллера, спектакль, который был впервые поставлен 30 лет назад в театре нью-йоркского университета, а теперь, снова со студентами – уже в итальянской государственной Академии драматических искусств. Это был вполне знакомый Уилсон – с экраном, эффектным светом, статичными густо загримированными актерами в причудливых костюмах и занятной перестановкой всего оформления после каждого эпизода – так, будто сцена вертится, поворачиваясь к залу каждой из четырех сторон. Самым интересным в этом была машина времени, перенесшая нас в 80-е годы. И, надо признаться, что театр Уилсона тридцатилетней давности выглядит таким же нестареющим, как и сам режиссер.
В остальном премиальный фестиваль был отдан новым лауреатам.
Правда, словенского «Короля Убю» в последний момент пришлось отменить из-за смерти актера, а «Мертвые души» Серебренникова, о которых шли переговоры, не привезли по неясным причинам, так что спектаклей лауреатов было четыре. Представление «untitled_” Алессандро Шиаррони, которого считают специалистом по физическому театру, крайне разочаровало – более всего оно было похоже на вялую репетицию четырех жонглеров булавами. Зато режиссер Тийт Оясоо, работающий со своим театром NO99 прежде всего, как постановщик драмы, показал именно спектакль физического театра. К названию “Грязь” был традиционно добавлен номер опуса – NO43.
Тийт Оясоо и Эне-Лииз Семпер отделили сцену от зала стеклянным забором, а за забором, когда зрители вошли в зал, девять актеров отбивали ногами дробь, стоя по щиколотку в полужидкой грязи. Брызги летели в стекло, даже иногда перелетая через него, отчего сидящие на первом ряду постепенно сбежали подальше. Действие шло почти без текста, но при этом чувствовалось сильное напряжение между персонажами, среди которых было три женщины (одна в возрасте матери и две молодых) и шесть относительно молодых мужчин. Сюжета нет было, но создавалось ощущение всеобщей вражды, время от времени искра вспыхивала то между одними, то между другими: между мужчиной и женщиной, между мужчинами, между старшей и младшей женщиной. Физический контакт был жестким: отвратительное насилие над женщинами, драки между мужчинами, герои падали в грязь всем телом, лицом, очень скоро все оказывались грязными и мокрыми с головы до ног. И становилось совершенно ясно, особенно тем, кто знает, каким резким критиком эстонской политики и эстонского характера считается Оясоо, что это спектакль ничуть не абстрактный. Сам Тийт говорил, что вдохновлялся «Мелким бесом» Сологуба, в спектакле это не читается, но в любом случае ясно: он говорит о себе и о стране, с горечью показывая гордость людей за собственную грязь и нежелание из нее выбраться. И в финале, когда все валяются в грязи на спине и болтают ногами-руками, как жуки, которые не способны перевернуться, женщина говорит, не двигаясь с места: «я ухожу, кто со мной?». И продолжает: «Чуть позже уйду». И потом: «Я передумала, остаюсь». Смешно и как-то ужасно грустно.
Еще два спектакля были поставлены немецкими лауреатками. Постановки по-своему любопытные, но нельзя сказать, что очень сильные, хотя безусловно демонстрирующие мощный женский напор. Сюзанн Кеннеди показала спектакль из мюнхенского Каммершпиле «Девственницы самоубийцы» по роману Евгенидиса. Картинка выглядела ослепительно: портал из мелькающих экранов и сияющих лампочек, на ступенях которого актеры-мужчины, одетые в маски, платьица и веночки кукольных девочек, мрачно и почти неподвижно ведут рассказ о подростках-самоубийцах из американской семьи. Иконостас экранов с каким-то хоум-видео, кривляющимися девчонками, видами природы и компьютерными персонажами, как и стоящий по центру стеклянный гроб с голым женским телом, отсылал нас к какой-то новой религии, основанной на масскульте, а сам спектакль своим заунывным тоном и автоматическими голосами, был похож на отправление ритуала.
Яэль Ронен, израильтянка, дочь бывшего худрука театра Габима, последние пять лет работает в берлинском Театре Максима Горького, откуда и привезена в Рим ее постановка «Армия цыган». Идею этого спектакля принесли сестры Сандра и Симонида Селимович, цыганки, родившиеся в Сербии, и в детстве с родителями эмигрировавшие в Австрию. Теперь обе они – актрисы независимого театра, рэп-исполнительницы и активистки цыганского феминистского движения. Яэль Ронен им очень подошла, поскольку сделала себе имя на театре остросоциальных, политических и прочих протестных сюжетах, к тому же она не только режиссер, но и драматург своих постановок. Критики ее ценят за то, что свои весьма декларативные сочинения она превращает в шоу, где много музыки, пения, танцев и юмора, то есть боевой заряд оказывается во вполне симпатичной развлекательной упаковке и не отталкивает обычных зрителей. Самое интересное в «Армии цыган» – то, что для нее подобран цыганский актерский состав из разных стран, главным образом цыган-гаджо, тех, что живут оседлой жизнью, отошли от цыганской кочевой культуры, но не забыли о своей крови. Или им не дают забыть.
Спектакль в манере документального театра дает нам возможность услышать их настоящие имена и узнать их истории. Спектакль ведет высоченный бородатый швед в открытом платье дивы и на каблуках – он говорит, что он гей и представляет каждого из актеров, появляющихся на сцене словно в костюмах из травести-шоу – полуголых, в блестках и на каблуках, независимо от пола. Лесбиянка, феминистка, турок, мусульманин, израильтянка, мать-одиночка, гей, бисексуал и так далее. В сущности, все здесь меньшинства и всех зовет под свои знамена «Армия цыган». Один из первых сюжетов в рассказах героев отвечает на вопрос: чего ты стыдишься? «У меня толстые ляжки», говорит одна актриса («это у тебя толстые? Посмотри на мои», – подбегает, тряся ляжками, другая), «у меня второй подбородок», – смущается красивый молодой турок, нос был проблемой цыганского активиста родом из Косово, «в детстве я стеснялся того, что очень длинный и тощий», – говорит швед. «Мы были очень бедные и нам приходилось подбирать нераспроданные брошенные продукты», «а меня родители заставляли просить в долг еду в магазине и каждый раз говорили, что это в последний раз», «родители экономили воду, у нас не было проточной и я все время ходил грязный».
Стыдятся здесь прежде всего своего тела и бедности — и в этом опять зрители могут к ним присоединиться.
Герои рассказывают свои истории – истории унижения и дискриминации. «У меня в школе не знали, что я цыганка, – рассказывает голубоглазая британка, – я блондинка, мы жили в доме и мама преподавала. Но в школе я услышала о ненависти к кочевым цыганам и планах их изгнания и прибежала к маме: «Они хотят нас сжечь!». Вместе с тем, традиционное цыганское общество так же не принимает своих, живущих по сегодняшним свободным законам, и Армия цыган собирает всех бороться с предрассудками своего народа, как и с дискриминацией со стороны общества. Швед говорит: «Мне нравится со сцены сообщать, что я гей, но в жизни я не стану всем об этом рассказывать. По разным причинам, в частности, для безопасности». Потом прибавляет: «Мне нравится со сцены сообщать, что я цыган, но в жизни я не стану всем об этом рассказывать. По разным причинам, в частности, для безопасности», когда он доходит до того, что «Мне нравится со сцены говорить, что я веган…», зал уже хохочет, снова чувствуя, что может присоединиться к цыганской армии меньшинств, которая, в сущности, объединяет всех.
Что касается лауреатов «большой» премии Джереми Айронса и Изабель Юппер, то они не привезли больших постановок, а показали маленький спектакль на двоих по пьесе Пинтера «Пепел к пеплу», больше похожий на читку, но очень радующий публику, пришедшую посмотреть на звезд, простодушной демонстрацией актерского мастерства.
Спектакль Кирилла Серебренникова, как я уже говорила, в Риме не показали, но на специальной встрече, посвященной лауреату, член жюри премии Марина Давыдова рассказывала о нем, показывая фрагменты постановок на видео. Как и можно было предположить, главным вопросом в обсуждении лауреата, стало: «Как можно ему помочь? Что можно сделать?» На вопрос этот по существу ответить было нечего, да и что тут можно сделать, кроме как стараться объединиться, чтобы громко объявить свой протест. Впрочем, в дни фестиваля и это не удалось – на финальной церемонии награждения, объявляя Серебренникова лауреатом, лишь протокольно перечислили достижения режиссера. Руководство премией не сочло возможным во всеуслышание заявить о своей поддержке арестованного. К счастью, Изабель Юппер, получая свою награду, сказала со сцены несколько слов о Кирилле, иначе отсутствие международной солидарности людей театра выглядело бы совсем позорно. Впрочем, надо сказать что уже после вручения премии, Международная Ассоциация театральных критиков, которую возглавляет член жюри премии Маргарета Соренсон, все же выпустила письмо в поддержку Кирилла – это явно было ответом на нежелание организаторов премии портить церемонию.
А что касается интриги с премией не явившемуся лауреату, то пока она остается в силе. Марина Давыдова уверяет, что награду Кирилл Серебренников все-таки получит. Но не раньше, чем явится за ней лично на очередную Церемонию. Когда это будет, предсказать невозможно.