В конце октября в Париже с большим успехом прошел премьерный блок показов «Лоэнгрина» в постановке Кирилла Серебренникова (следующие даты показов будут вот-вот объявлены). На одном из спектаклей побывала наша корреспондентка.
Это первая постановка Серебренникова в Парижской Опере, но не первый опыт обращения к творчеству немецкого композитора. В 2021 году, находясь под подпиской о невыезде, и к тому же работая в условиях локдауна, он поставил в Венской Государственной Опере вызвавшего многочисленные споры и восторги «Парсифаля» – последнюю оперу Вагнера, считающуюся одним из главных его шедевров. Теперь же обратился к одной из первых, но не менее значимых для истории музыкального театра опер, «Лоэнгрину». Опера, на премьере которой в Веймаре композитор не смог присутствовать, так как скрывался в это время в Швейцарии, рассказывает историю формально сказочную и основанную на немецких легендах, но на самом деле обыденную: про сильного романтического героя и нежную, мечтательную барышню, которые не справляются с натиском жестокой реальности. Образ загадочного, «фантомного» принца давно будоражит умы оперных режиссёров всего мира. Равно как и личность его возлюбленной Эльзы – невинной девушки, обвиненной в убийстве собственного брата и пытающейся одолеть царящую вокруг несправедливость.
У Серебренникова эта несправедливость становится не просто лейтмотивом, но главной темой всего происходящего на сцене. Вот мы видим на экране симпатичного юношу, который гуляет по полям, купается в озере, ласково зовет нас за собой, но потом облачается в военную форму и исчезает. Вот психиатры, Ортруда и Тельрамунд, пытаются помочь Эльзе справиться со стрессом и ночными кошмарами, но один, очевидно, когда-то контуженный на войне, в итоге погибает, а другая – глубоко травмированная абсурдной смертью мужа – в конце концов и сама сходит с ума. Вот Эльзе, мучимой галлюцинациями и бессонницей, привыкшей видеть одних только химер и демонов, является благодарный рыцарь, но даже он в итоге оказывается немолодым полководцем, ведущим народ на кровопролитную бойню и безмолвно исчезающим в финале, оставляя её умирать в одиночестве.
Война в парижском «Лоэнгрине» показана или, вернее, сыграна (дирижер Александр Содди) безо всяких прикрас. Поле битвы напоминает все поля сражений одновременно, но при этом Серебренников не оставляет у зрителей ни малейшего сомнения, о какой именно из многочисленных нынешних войн он ведет речь. Перед отправкой на фронт новобранцы, больше похожие на отпетых головорезов, чем на неопытных юнцов, впопыхах женятся, выпивают, радостно распевают военные песни в солдатской столовой, и вот уже черные мусорные мешки с их трупами постепенно заполняют всю сцену. На экране тем временем показывают хронику военных действий, стилизованную под реальную, а с авансцены доносятся популистские речи герцога Брабантского: южнокорейский бас Квангчул Юн исполняет партию Генриха Птицелова очень точно, но немного формально, отчего ощущение политической спекуляции и глубоко корыстных намерений германского короля только усиливается.
На фото – сцена из спектакля “Лоэнгрин” / Фото с сайта Парижской оперы
За четыре с небольшим часа все главные герои разворачивающейся музыкальной драмы (вот когда понимаешь истинный смысл вагнеровской концепции оперы) становятся жертвами на пути безжалостного катка, или, как написано в аннотации к спектаклю, машины войны. Рыцарь Грааля Лоэнгрин, прекрасный юноша с лебедиными крыльями (в спектакле эта метафора явлена буквально, так как заглавную партию, помимо знаменитого польского тенора Петра Бечалы, исполняют два балетных юноши с обнаженными торсами) оборачивается прагматичным господином в камуфляже – называть его Спасителем способна только совсем уж наивная девушка. Впрочем, Эльза в этом спектакле не выглядит ни юной, ни наивной (по крайней мере, если говорить о трактовке южноафриканской сопрано Йоханни ван Оострум, по стечению обстоятельств исполнявшей эту же партию в Большом Театре 24 февраля 2022 года) – скорее, она жертва собственного психоза и/ли карательной медицины. В любом случае, если её видения и танцы (также, как и Лоэнгрин, Эльза у Серебренникова «раздвоена», и кроме певицы её роль играет прикрытая лишь струящимися волосами Юлия Лобода) в первом акте ещё можно объяснить богатой фантазией, то во втором, после сцены в психиатрической клинике, и, тем более, в третьем, когда действие перемещается непосредственно на поле боя, избежать разговора о пагубном влиянии войны на психику невозможно.
Тем более, что рядом с Эльзой практически все время находится ещё одна жертва нескончаемого братоубийства – зловещая и слегка истеричная директриса клиники Ортруда, которая, с одной стороны, переживает, что война усугубляет болезнь Эльзы, а с другой пичкает её лекарствами, гипнотизирует и отводит в невыносимую и для здорового человека солдатскую больницу. В конце концов, Ортруда, оставшаяся после смерти Тельрамунда совсем одна, в отчаянии проклинает тех, кто с ними все это сотворил. Между тем, Тельрамунд в превосходном исполнении признанного специалиста по Вагнеру бас-баритона Вольфганга Коха, оказывается едва ли не самым неоднозначным персонажем спектакля. С одной стороны, сочувствующий Эльзе интеллигентный доктор, с другой – зловещий хромой, раненый в какой-то из прошлых войн и бесславно погибающий на нынешней. Казалось бы, никто из них не поддерживает войну, но так или иначе, все оказываются её участниками и жертвами.
Серебренников поставил, безусловно, чрезвычайно современный спектакль. В нём нет недомолвок, при этом он поразительно, до жути красив (сценография самого режиссёра и Ольги Павлюк, с которой он неоднократно работал еще в Гоголь-центре; костюмы Татьяны Долматовской; видео Алана Мандельштама). Успех его в Париже, где сложносочиненные оперные постановки с использованием разных медиа и актуальной повесткой по-прежнему в меньшинстве, понятен и неслучаен: тамошней публике явно хочется большей погруженности в контекст и большей междисциплинарности в опере, которая в этом плане явно отстает и от балета с его «заходами» на территорию современного танца, и от драматического театра или визуального искусства. Такой «Лоэнгрин» – во всех смыслах беспроигрышное решение нынешнего руководства в лице генерального директора Александра Нефа. Не удивлюсь, если следующим ходом немецкого интенданта станет новый спектакль в постановке российского режиссёра, который, похоже, начинает покорять Францию так же стремительно, как это раньше произошло с Германией.