Сегодня, 13 июня, в возрасте 87 лет умерла театральный критик, театровед и переводчик Ирина Мягкова. Об этом сообщила в соцсетях её дочь, искусствовед Ирина Кулик.
Ирина Мягкова окончила историко-филологический факультет Московского государственного педагогического института имени Ленина в 1961 году, а в 1965-м — Московский педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза. В 1976 году получила степень кандидата искусствоведения. В 1988-1993 преподавала в ГИТИСе. На протяжении всей жизни Ирина Мягкова соединяла два своих главных интереса и таланта — театроведческий и лингвистический, — и в обоих качествах была важнейшей фигурой отечественной театральной жизни. Как критик она публиковалась в самых авторитетных изданиях — журналах «Театр», «Театральная жизнь», «Московский наблюдатель». А франкоязычные пьесы по сей день звучат со многих сцен именно в её переводах. В числе драматургов, чьи сочинения Мягкова переводила на русский, — Эрик-Эммануэль Шмитт, Флориан Зеллер, Пьер Нотт, Жорж Фейдо, Жан-Люк Лагарс, Жан Барбье, Жеральд Сиблерайс и многие другие. Как критик и искусствовед Мягкова специализировалась как на современной отечественной сцене, так и на французском театре. Особенно она интересовалась региональными театрами, в которых много бывала. Главный редактор воронежского интернет-журнала «Культура ВРН» Екатерина Данилова писала о Мягковой: «Её точные, ёмкие, остроумные суждения о театре известны не только в столичных кругах, но и далеко в провинции. Мягкова долгие годы буквально воспитывала региональную критику, проводя десятки многодневных семинаров во многих городах России и СНГ. Почти десять лет мне посчастливилось быть участником постоянно действующего семинара Ирины Мягковой. Вместе мы объехали полстраны, побывали в республиках бывшего СССР. Смотрели спектакли, обсуждали, писали рецензии, публиковались в местных СМИ. Ирина Григорьевна — казалась нам неиссякаемым источником профессиональных знаний, исторических фактов, театральных и литературных подробностей. Но главное — она учила нас быть доброжелательными, но честными. Говорить правду. Или сменить профессию».
В 2014 году в «Новом литературном обозрении» вышла книга мемуарной прозы Ирины Мягковой «Чужая девочка». В издательской аннотации о ней говорится так: «В этой книге она выступает как мемуарист, чья частная история разворачивается на фоне нашей общей истории, драматически сплетаясь с ней: война, эвакуация, обычная повседневная жизнь при советской власти, увиденная внимательным к деталям и памятливым взглядом. Но — с ощущением „чужой девочки“: лейтмотив книги задаёт повествованию редко встречающуюся в воспоминаниях дистанцию и очень своеобразную интонацию, позволяющие увидеть многие события совсем иначе. Героиня книги в конфликте с миром, хотя ищет гармонии и к ней устремлена. Охота к перемене мест побуждает её много путешествовать, а любопытство к людям создаёт обширный круг общения. Среди её персонажей такие яркие личности, как Рубен Симонов, Анатолий Эфрос, Корней Чуковский, Юозас Мильтинис…». «Чужая девочка» вошла в лонг-лист премии «Большая книга — 2015».
Вспоминая Ирину Мягкову, театральный критик Роман Должанский написал в соцсетях: «Не виделись мы лет двадцать как минимум… Это она, Ирина Григорьевна Мягкова, взяла меня, новоиспечённого инженера-металлурга, в ГИТИС на заочный курс, где я сначала учился два года. Я тогда только что закончил Институт стали и сплавов, на дневной в другой институт поступать не разрешалось, а заочников в Театральном должна была впервые набирать какая-то (для меня тогда) Мягкова. Впрочем, быстро выяснилось, что мама одного из моих друзей её хорошо знала — они вместе работали „на секторе“ в одной из синекур московской интеллигенции, Научно-исследовательском институте киноискусства (его уже давно нет), в красивом особняке в Дегтярном переулке. Мне в два счёта организовали „смотрины“ — я пришёл в институт и ждал на роскошной лестнице бывшего особняка Зиминых, пока ко мне не вышла женщина в шапочке-тюбетейке и каком-то ориентальном цветистом платье. Она широко улыбнулась, так, что стали видны почти все её зубы, задала несколько вопросов, сказала „ну давай, приходи на экзамены“ и скрылась за дверью. Я подал документы, сдал экзамены — и поступил на заочное отделение. Потом уже, через два года, Наталья Анатольевна Крымова предложила мне перевестись к ней, на дневной. Ради Крымовой в ГИТИСе тогда организовали маленькую Кафедру театра народов СССР — оставалось ему, правда, недолго (дело было в 1989 году). Мягкова там отвечала за любимые ею театры среднеазиатских республик (оттуда и стиль одежды), а там как раз в те годы „пробуждения“ было, кого находить и поддержать. Поддерживать она умела и любила. Вообще, она была специалистом по Франции и хорошим переводчиком французской драматургии. Никакого „конфликта интересов“ при этом не наблюдалось — ведь французская культура буквально пропитана интересом к Востоку… Заочники в ГИТИСе почти все оказались москвичами, поэтому мы встречались если и не как на дневном, то и не два раза в год, как на заочном, а каждую неделю. Курс был разношёрстный, от каких-то девочек, которые надеялись, что диплом театроведа поможет их знакомству с красивыми артистами, до Елены Ямпольской (да-да!). Ирина Григорьевна умела как-то всех объединять, всех выслушивать, всем интересоваться („Ира любит быть любознательной даже к пустому месту“, — язвила Крымова, всегда тщательно выбиравшая, кого „одарить“ своим интересом), всем улыбаться и при этом давать точные советы. Однажды вечером она вдруг предложила — хватит этих курсовых, пошли лучше в „Макдональдс“! Первый „Мак“ как раз только открылся в те дни на „Пушкинской“. Мы все вместе вышли с пустого вечерами театроведческого, пробежали Тверской бульвар и на жутком холоде отстояли какую-то безумную очередь, часа на два, мне кажется. А потом сидели и радостно жевали биг-маки с картошкой. Очень много смеялись, и Ирина Григорьевна больше всех. Она непрерывно что-то рассказывала, очень весело и заинтересовано. Была она человеком радости, любви и любопытства к жизни и искусству. Спасибо ей за всё. Тот вечер в „Макдональдсе“ остался как одно из самых безмятежных воспоминаний в жизни. Мне, конечно, хочется опять туда, в полную надежд Москву конца 80-х, в прежний ГИТИС… Но ничего этого больше нет, даже „Макдональдса“, который уж точно должен был бы пережить нас всех. А теперь нет и Ирины Григорьевны Мягковой — она умерла сегодня рано утром».