Едва ли не у всех театральных людей моего поколения связана с Олегом Табаковым какая-то личная история. У меня это история нашей короткой переписки.
В 2016 году в качестве программного директора Wiener Festwochen я пригласила в Вену спектакль «Идеальный муж». Наши отношения с худруком МХТ до этого момента были дипломатичными, но не самыми радужными. В глазах Табакова я представала апологетом напрочь вытравившего из себя бенефисный дух фестивального европейского театра, в котором ему как артисту делать было нечего. Так ему, во всяком случае, казалось. И это, конечно, было правдой лишь отчасти: фестивальный театр иногда вполне совместим с актерским бенефисом. Но, так или иначе, к крупным европейским форумам Табаков относился настороженно. К тому же, будучи театральным купцом первой гильдии, он не видел для зарубежных гастролей очевидных финансовых резонов: на стационаре мхатовские хиты уж точно приносили денег не меньше, чем гонорар любого самого богатого фестиваля. К тому же речь шла не просто о спектакле МХТ, а о дерзкой сатире на российское общество опального в те годы Константина Богомолова. С ней у Табакова и так было немало неприятностей.
В общем, у него были все основания отказаться от этих гастролей. Но он согласился.
Мало того, вскоре после венского триумфа он разразился открытым письмом в мой адрес, подводящим черту под тлеющим конфликтом поколений. «У нас было множество проблем в недавнем прошлом, мы многие вещи понимали по-разному. Так вот, этим фестивалем и этим венским показом спектакля поставлена какая-то важная веха в наших отношениях. <…> Такие вещи не забываются», – писал Табаков.
Он умел выбрать точный момент для эффектного жеста. Тучи над российской сценой к тому времени уже сгустились, и своим посланием худрук МХТ недвусмысленно постулировал единство театрального мира перед лицом наступающего мракобесия. Декларативно обозначал приверженность тому театру, который он не всегда понимал, но который, возвышаясь над своими лицедейским пристрастиями, долгие годы оберегал и продвигал. Он помогал людям, которые делали этот не очень близкий ему театр, словом, делом, а порой (когда становилось совсем худо) просто личными деньгами. Он защищал их как истинный рыцарь, ставя на кон свою огромную актерскую славу. Он не просто руководил большим театром, он, двигаясь вперед по наитию, иногда буквально наощупь, творил большую театральную историю. И история словно бы в благодарность порой сама, без специальных усилий с стороны протагониста, расставляла какие-то важные вехи в этом сюжете. Достаточно вспомнить, что Табаков вступил в должность худрука буквально через несколько месяцев после прихода во власть Владимира Путина, а умер за шесть дней до переизбрания бессменного президента на трудно уже сосчитать какой по счету срок. Что начало «нового театра», которому он помог выжить, хронологически более или менее совпало с его восшествием на мхатовский престол.
Как зафиксировать все эти удивительные рифмы? Как описать 18 лет Табакова в МХТ, ставшие эпохой и для самого МХТ, и для российского театра, и для страны в целом?
И тогда нам пришла в голову мысль: прежде чем анализировать эпоху, каталогизировать ее. Сделать что-то вроде синхронистической таблицы. Сезон за сезоном вписывать жизнь табаковского МХТ в контекст политической и театральной истории. Шаг за шагом следить за метаморфозами, которые происходили с российской сценой и с российским обществом. Это оказалась трудоемкой задачей. Писать статьи порой проще, чем по крупицам восстанавливать недавнее прошлое. Но это то немногое, что мы посчитали необходимым сделать в память о человеке, ставшем эпохой. И для самой эпохи.