Драматург, режиссер, делал несколько пьес в жанре вербатим, в том числе «Большую жрачку» — один из первых хитов Театра.doc, участвовал в 2002 году в семинаре по документальному театру в Ленинских Горках под руководством Михаила Угарова, участник фестивалей «Любимовка» и лабораторий «Ясная Поляна»
Когда мы с Мишей двадцать лет назад познакомились и стали вместе работать (еще до возникновения «Дока» — на многочисленных лабораториях), никакой методологии у него не было. Все только начиналось, выдумывалось на ходу, движимое энергией заблуждения. И сам Театр.doc родился из недопонимания, из вольной фантазии на тему
Стивен Долдри, бывший руководитель Royal Court, приехал в Москву в 2000 году проводить мастер-классы на тему работы с современными текстами. Одним из примеров, который он привел, была техника «вербатим», в которой сам Долдри написал в 1996 году пьесу Body Talk. Пьеса была об отношениях мужчин с собственным телом и недолго шла в малом зале Royal Court. Долдри рассказывал о методах сбора информации, отправлял всех брать интервью у бомжей на вокзалах и поражался, что в России никто этой техникой не пользовался. «Вы же сами придумали все это, еще в тридцатые», — уверял Долдри. Этими бомжами потом еще долго мучились Александр Родионов с Максимом Курочкиным, спектакль на основе этого материала вышел в «Доке» в постановке Георга Жено года три спустя.
После этого понеслось — драматурги стали ходить в народ, ездить в регионы, документальный материал для пьес привозили отовсюду — от Мурманска (Катя Нарши, «Погружение») до Прибалтики, куда ездили отдыхать на лето. Это было словно испанка, заразились все: список авторов, создававших тексты в жанре вербатим, — это «кто есть кто» драматургии тех лет. Максим Курочкин, Вадим Леванов, братья Дурненковы, братья Пресняковы, Елена Исаева, Ксения Драгунская, Елена Гремина — практически все. Тут же состоялся фестиваль документального театра, вышел сборник текстов, провели семинар-лабораторию в Горках Ленинских. И год-другой вся Москва была уверена, что где-то в Лондоне есть такой театр Royal Court, полностью специализирующийся на вербатиме. Элиз Доджсон, руководителю международного департамента Royal Court, при каждой поездке в Москву приходилось начинать разговор с того, что это совсем не так.
Но когда мы в Горках впервые обсуждали возможность создания Театра.doc, то мечтали именно о русском Royal Court. И на этом фантастическом заблуждении возник не просто театр, а целое течение, вышедшее с тех пор едва ли не в мейнстрим. И вот это для меня — классический метод Михаила Угарова. Зацепиться за что-то, что может быть абсолютной ошибкой, но настаивать на своем с упорством, которое сворачивало горы. За волшебный зеленый халат своего Обломова, который художник Андрей Климов превратил чуть ли не в главный визуальный символ спектакля, за фото и видео голых людей а-ля Спенсер Туник в спектакле «Далеко», за идею «русского Royal Court» Миша цеплялся мертвой хваткой бульдога. Все могли убеждать его, что он неправ, но он — поверив в свою идею — никого никогда не слушал. Не нравится — идите к черту.
Миша вообще был совершенно безапелляционен и уверен, что всегда прав. Он любил как бы между прочим делать удивительные замечания, например: «Деньги для нашего человека не могут быть мотивацией, никогда не были и не будут». Почему он так решил, с какой стати? Миша не объяснял, он ставил тебя перед фактом. И ты почему-то верил, не спрашивал, брал на вооружение. Он был страшно упрям, как будто нарочно делал не то, что от него ожидали. Даже его эмоциональные реакции были парадоксальны. Он становился эмоционально холоден в моменты, когда требовалось его участие. Любил блефовать, временами походил практически на Хлестакова. Словно пробовал людей на прочность, постоянно подтрунивая над ними в лицо. Хулиганил (написал на открытии Театра.doc на стене большими буквами ХУЙ, Лена Гремина заставила его стереть, устыдила: «Миша, ну что ты как маленький!»). Наш человек, в общем.
При этом он бесконечно доверял тем, кого считал друзьями. Когда Миша еще работал на телевидении, он с удивительной щедростью давал возможность реализовываться на своих проектах кому угодно. Он пригласил нас работать над прообразом будущей программы «Окна». Из наблюдений за внутренней жизнью телевизора родился потом один из первых «доковских» спектаклей «Большая жрачка», придуманный и поставленный нами с Русланом Маликовым и Татьяной Копыловой.
Мишина методология заключалась в том, что он, сначала на семинарах, потом — в уже родившемся Театре.doc, предоставил возможность бесконечной, постоянной лаборатории, включив вечный зеленый свет. Можно было все. Настолько все, что иногда это даже раздражало, ну какие «все цветы», должна же происходить хоть какая-то минимальная селекция! Из этого раздражения и родился так называемый манифест «Дока», о котором в последнее время много вспоминали. Манифест этот написали мы в соавторстве с теми же Русланом Маликовым и Татьяной Копыловой, сидя на полу в их съемной комнате на «Бабушкинской». Когда мы с гордостью представили этот манифест Мише, он по своей привычке поиронизировал и посмеялся: такие молодые, а уже хотят ставить сплошные красные флажки, огораживать и помечать территорию. Но идея удивительным образом осталась в массовом сознании (мы же не могли так просто замолчать и забыть об этом) — мол, в Театре.doc есть манифест, а там написано, что не должно быть декораций, костюмов, музыки. Но на самом деле все это было, есть и будет — если режиссеру так надо.
Миша был против любых манифестов, любых ритуалов — все это было элементами такого смешного для него «театра с колоннами». Он мог ругаться и издеваться, но никогда (на моей, по крайней мере, памяти) ничего не запрещал.
Миша понимал, что для того, чтоб что-то создать, надо сначала нарыть и отсеять тонны пустой породы. Поэтому главным был постоянный процесс, постоянное обновление, постоянные новые люди, новые проекты. Не держаться ни за что и ни за кого зубами, не впиваться ни в одну тему, ни в одну личность. Все пройдет, протечет, будут ошибки, осечки — не страшно, не важно. Все это — необходимый процесс, в результате которого мы несомненно придем к чему-то важному, откроем что-то необходимое.
Вот и вся методология: Миша годами выгребал эту пустую породу. В итоге нарыл золото.
Метафоры он, кстати, тоже не признавал.