2000-2001
Сезон 2000/2001 годов принято считать еще как бы не совсем табаковским: на обеих сценах — Большой и Малой — выходили спектакли, работа над которыми началась при прежнем худруке. Так, в октябре 2000-го на Большой сцене вышел последний спектакль Олега Ефремова — «Сирано де Бержерак», доведенный до премьеры Николаем Скориковым и просуществовавший в репертуаре совсем недолго.
«Номер 13» Рэя Куни, поставленный Владимиром Машковым на Большой сцене (премьера 7 апреля 2001 года) с Авангардом Леонтьевым и Евгением Мироновым в главных ролях, стал первой кассовой комедией на сцене Художественного театра. Табакова тут же обвинили в курсе на коммерцию. Но он гнул свою линию, повторяя, что главное, чего не должно быть в театре, — это пустых мест в зрительном зале.Перед премьерой «Номер 13» в Камергерском переулке впервые за долгое время появились: а) очереди, б) спекулянты.
Что писали про «Номер 13»:
«В Москве идет несколько великолепных, сделанных на мировом уровне, достойных войти в историю театра спектаклей: фоном для них служит энное количество вялых и унылых постановок. Высококлассного коммерческого театра, русского Бродвея у нас нет, но «Номер 13» доказывает, что он вполне может существовать и на нашей почве»
Филиппов А. Счастливый номер Владимира Машкова. Известия, 10.04.2001
«Главное в «Номере 13» — это его невероятная витальность. <…> Сказать про эту вещь, что она коммерческая, язык не повернется — такой в ней избыток жизнелюбия. Сказать «успешный спектакль» — тоже, потому что актеры играют с таким драйвом, словно они наконец-то до арыка в пустыне добрались. Сказать можно одно: эти выжили»
Ковальская Е. Номер 13. Афиша, 20.04.2001
2001-2002
Сезон начался с «Кабалы святош» (Большая сцена, режиссер Адольф Шапиро, премьера 11 сентября 2001 года), ожидаемой и несколько раз откладывавшейся премьеры. Предполагалось, что этот спектакль выйдет еще до «Номера 13» и станет, как писали критики, «нравственным оправданием появления в афише коммерческих спектаклей». Как вскоре выяснилось, «Кабала святош» тоже делала хорошие сборы. Но вот со смыслом в ней были проблемы — предмет художественного высказывания в спектакле попросту отсутствовал. Впервые Шапиро поставил «Кабалу святош» в 1988-м, роль Мольера стала одной из значительных ролей Ефремова, а Людовика играл Иннокентий Смоктуновский — дуэт вошел в легенды. В версии 2001-го Мольера, согласно воле Ефремова, играл новый худрук МХТ — и роль категорически ему не подходила.
Что писали о «Кабале святош»:
«… внутренних оснований для обращения к булгаковской пьесе ни у МХАТа, ни у Шапиро все же не было…. Органичнейший Александр Семчев (Бутон) играет в фарсовом ключе, Ольга Яковлева (Мадлена) в трагически исповедальном, Борис Плотников (Архиепископ) в отвлеченно-символическом, Андрей Ильин (Людовик) в психологическом. И каждый из них явно не слышит и не видит своего партнера. …С Табаковым и того сложнее. В то, что этот Мольер руководит театром, поверить легко, в то, что он великий драматург, непросто, в то, что несчастный человек — нет решительно никакой возможности»
Давыдова М. Некоролевские игры. Время новостей, 11.09.2001
«Роль булгаковского Мольера совершенно не идет Олегу Табакову. Вся его, как принято говорить, актерская психофизика противоречит персонажу, и это не тот спор, в котором рождается истина, а фатальное непонимание. Излучающему здоровую энергию и победоносное жизнелюбие, находящемуся в зените славы и успеха Табакову очень неловко играть Мольера, затравленного, трагического героя…. Причем сражение идет буквально за каждую реплику»
Должанский Р. Мольер по завещанию. Коммерсант, 11.09.2001
Не стала большим достижением и «Антигона» в постановке Темура Чхеидзе с Мариной Зудиной в роли Антигоны и грузинской звездой Отаром Мегвинетухуцеси в роли царя Креона (премьера состоялась 29 сентября 2001 года в пространстве Большой сцены, на которой стояли ряды для зрителей, впоследствии перенесена на Малую).
На фоне общего для начала нулевых драматургического и режиссерского кризиса Табаков методом проб и ошибок нащупывал своих режиссеров и своих авторов. Так появилось почти удачное камерное «Преступление и наказание» выпускницы Петра Фоменко Елены Невежиной, сделала свой первый спектакль Марина Брусникина — композицию по прозе Астафьева «Пролетный гусь», поставленную силами студентов Школы-студии, критики признали первым за долгое время удачным обращением МХАТа к современной прозе (сохраняется до сих пор в афише).В конце сезона на Большой сцене вышла «Вечность и еще один день» Владимира Петрова — яркий, пышный спектакль по прозе Милорада Павича, после которого не оставалось сомнений: Большая сцена МХАТа, да и большие формы вообще — в тупике.
В конце сезона на Большой сцене вышла «Вечность и еще один день» Владимира Петрова — яркий, пышный спектакль по прозе Милорада Павича, после которого не оставалось сомнений: Большая сцена МХАТа, да и большие формы вообще — в тупике.
Важное событие:
Премьера «Старосветских помещиков» в постановке другого ученика Петра Фоменко, Миндаугаса Карбаускиса. Первый показ спектакля 25 декабря стал официальным открытием Новой сцены МХАТа. К спектаклю отнеслись по-разному, но он был настолько не похож на остальной мхатовский репертуар, что Новая сцена сразу же стала считаться местом интересных поисков. Вскоре Карбаускис стал заместителем Табакова в его «Табакерке» и одним из первых и самых многообещающих режиссеров нового поколения.
Что писали о «Старосветских помещиках»:
«Табакову, как и всем, приходится лавировать между кассой и искусством, но даже при том, что «Старосветские помещики» — зрелище для искушенного зрителя, очень не хочется, чтобы Карбаускис «застрял» в пространстве малых сцен. За ним так или иначе будущее …»
Агишева Н. Старосветская печаль. Московские новости, 5.02.2002
«Режиссер спектакля Миндаугас Карбаускис — недавний выпускник курса Петра Фоменко в ГИТИСе, и его профессиональная родословная явственно проявляет себя в этой мхатовской работе. … Фоменко — один из самых важных и нужных персонажей для сегодняшнего театра, а его эстетика внутренне сродни мхатовской традиции. Может, поэтому так существенно, что на Новую сцену МХАТа первым пустили молодого режиссера фоменковской школы …»
Ситковский Г. Одна абсолютно счастливая семья. Газета, 19.01.2002
2002-2003
Кризис Большой сцены в начале сезона продолжился, причем поначалу распространился и на Новую сцену. 4 сентября вышел «Гамлет в остром соусе» (режиссер Петр Штейн), закрытый Табаковым после нескольких показов. Спектакль, большинство рецензий на который написаны в форме фельетона, дал многим повод выдохнуть: МХАТ дошел до дна, теперь можно начать всплывать.
Так вскоре и случилось: после премьеры «Терроризма» — первого спектакля Кирилла Серебренникова во МХАТе — и успешного дебюта Карбаускиса на Большой сцене театр начал набирать высоту.Однако Табаков упорно продолжал поиск режиссеров и авторов, следствием чего становилось множество проходных, полуудачных и совсем неудачных работ: «Нули» (спектакль по пьесе чешского драматурга Павла Когоута сопровождался выставкой, посвященной событиям в Праге в 1968-м, то есть его можно считать культурной акцией), «Немного нежности», «Обломов», «Пьемонтский зверь» (снят после нескольких показов) etc.
Важные события:
9 ноября на Малой сцене вышел спектакль Кирилла Серебренникова «Терроризм» по пьесе Олега и Владимира Пресняковых (пьеса выиграла драматургический конкурс, проводимый МХАТом совместно с Министерством культуры). К репетициям Серебренников приступил еще летом 2002-го, но по стечению обстоятельств премьеру сыграли вскоре после трагических событий на Дубровке. В интервью режиссер подчеркивал, что не менял в тексте ни строчки, а репетировать начал еще летом. И все же ломившимся на Малую сцену зрителям казалось, что театр — впервые за много лет — говорит о том, что прямо сейчас происходит за его стенами.
«Подлинная жизнь и настоящий театр в Московском художественном нового столетия наконец-то встретились», — писали критики, комментируя тот факт, что задолго до премьеры на афишных тумбах в Камергерском переулке появился коллаж из двух фотографий: Чехов и мхатовцы во время репетиций «Чайки» и актеры на репетициях «Терроризма» во главе с Серебренниковым. Так театр отмечал приход в старые стены новой драмы и новой режиссуры. Вместе с ней пришло и новое поколение зрителей — те, что прежде годами обходили стороной не только МХАТ, но вообще театр как таковой.
Что писали о «Терроризме»:
«В «Терроризме» есть типажи, но нет персонажей. Есть характеры, но нет индивидуальностей. Даже имен нет. Пассажир, спецназовец, жена, любовник, муж… Все они похожи на картинки из детской книжки с подписями: бабушка, дедушка, милиционер, мальчик …. Из всех московских режиссеров есть, кажется, только один, для кого такая особенность пьесы — не препятствие, а руководство к действию … Серебренников верно смекнул, что приемы бытового театра применительно к Пресняковым решительно не годятся, и пошел другим путем — не преодолел типажность, а усугубил ее, эстетизировал, в некоторых случаях довел до абсурда. …; отважно и безоглядно скрестил дегуманизированную новую драму с дегуманизированным современным танцем и получил сценический продукт пострашнее слова «терроризм». Того самого, что неза-долго до премьеры сама жизнь наполнила не метафорическим, а первоначальным беспощадным смыслом»
Давыдова М. Проверено. Мины есть. Известия, 11.11.2002
Серебренников «принес чувство современности в саму игру актеров, в манеру их существования»
Карась А. Стильное зло. Российская газета, 11.11.2002
25 февраля на основной сцене вышел спектакль «Копенгаген» — первая работа Миндаугаса Карбаускиса в большом пространстве стала рубежом не только для режиссера. По рассказам, во время репетиций спектакля по интеллектуальной и не слишком зрелищной пьесе Майкла Фрейна (постановку которой изначально должен был делать другой режиссер) Табаков, впервые пробовавший амплуа актера-интеллектуала, дал обещание: если «Копенгаген» провалится, он откажется от художественного руководства. Но спектакль не провалился: его почти единодушно поддержала критика, переставшая клеймить театр за коммерцию и отметившая виртуозную игру Табакова (как и двух его партнеров — Ольги Барнет и Бориса Плотникова). Что еще более удивительно, билеты на него тоже раскупались неплохо: Табаков одержал победу по всем фронтам.Что писали про «Копенгаген»:
«Будет ли «Копенгаген» иметь успех у зрителя, представляется мне вопросом первостепенной важности. Если сегод-няшняя мхатовская публика способна получить удовольствие от трех часов неспешного раздумья <…>, можно считать, что все разговоры о «смерти интеллигентского театра», о горестном и ничтожном положении книгочеев, любомудров и т. д. — обычное вранье и самохвальство пошлости»
Соколянский А. МХАТ расследует дела физиков Третьего рейха. Время Новостей, 27.02.2003
«К Карбаускису претензий нет. Он сделал один из самых культурных спектаклей большой мхатовской сцены — негромкий, не пытающийся завоевать аудиторию любой ценой, настойчиво, но ненавязчиво раскрывающий главную, хотя и не для всех очевидную тему «Копенгагена». Но тема темой, а форма формой. <…> Ведь ни превосходно справившемуся с громадой текста Борису Плотникову, ни мужественно сдерживающему свой актерский темперамент Олегу Табакову по большому счету играть в «Копенгагене» нечего. Их героическое превращение сомнительного драматургического материала в качественный сценический продукт, безусловно, заслуживает уважения, но высокой оценки по гамбургскому театральному счету заслуживает вряд ли»
Давыдова М. Неочевидное вероятное. Известия, 26.02.2003
В марте случилось событие, значимое не только для МХАТа, но для российского театра вообще. После успеха «Терроризма» Табаков, постоянно занятый поиском современных текстов, договорился с Эдуардом Бояковым (тогда — директором «Золотой маски») провести на Малой сцене декаду новой драмы: руководство фестиваля «Новая драма» выбрало пьесы и режиссеров, МХАТ предоставил Малую сцену и актеров. Из четырех спектаклей самый компромиссный вошел в репертуар «Табакерки», самый остроумный — «Потрясенная Татьяна» Михаила Угарова по пьесе Лаши Бугадзе — в репертуар ЦДР. Эффект бомбы произвел показ Кати Волковой по пьесе заключенной орловской колонии Екатерины Ковалевой «Мой голубой друг» — его больше не повторяли, но можно утверждать, что он (как и «Потрясенная Татьяна») стал прологом к будущим спектаклям Театра.doc.
2003-2004
Кризис Большой сцены явно пошел на спад. Сезон отмечен целым залпом из пяти масштабных премьер, одна из которых («Дядя Ваня» в постановке Карбаускиса, премьера — апрель 2004-го) официально принадлежала Театру-студии п/р Олега Табакова, но шла на сцене МХАТа с участием многих мхатовцев, включая самого Олега Табакова, сыгравшего профессора Серебрякова.
В целом же в сезоне четко прослеживается программа обновления: «постановка тех пьес и тех авторов, что были базовыми для этой сцены. Иначе говоря: возобновление театральной классики силами современной режиссуры» (подробнее см. Шах-Азизова Т. в сборнике «Московский художественный театр. После столетия. Репертуар и публика». М., 2011).
Дань традициям русского психологического театра отдавал Юрий Еремин в несколько архаичной «Последней жертве» (премьера — 15 декабря). И Сергей Женовач в «Белой гвардии» (премьера — 25 марта).
Дань символизму — Адольф Шапиро в спектакле «Вишневый сад» (премьера — 3 июня). Сценография, при которой сцена была так по-особому пуста, что становилось ясно: продают здесь «не вишневый сад, а сам старый МХАТ» (Шендерова А.), стала последней мхатовской работой выдающегося художника Давида Боровского. Для Ренаты Литвиновой, сыгравшей Раневскую, спектакль, наоборот, стал театральным дебютом. Можно с уверенностью сказать, что именно ее участие более десяти лет гарантировало не слишком удачной постановке хорошую кассу.
Эти премьеры, а также «Мещане» Серебренникова, о которых речь ниже, были поставлены в разной манере, и это впервые за долгое время давало ощущение широты палитры. Каждый спектакль вызывал шумные споры, но, как отмечали критики, «не снимал ощущение именно программы, системы, намеченного вектора движения» (Шах-Азизова Т. в сборнике «Московский художественный театр. После столетия. Репертуар и публика». М., 2011).
На малой сцене продолжали выходить экспериментальные постановки, но заметных достижений в этом сезоне не было.
Важные события:
2(6) марта на Большой сцене сыграны «Мещане» по пьесе Горького. Для Кирилла Серебренникова это был первый московский опыт работы с классикой и первая работа на главной драматической сцене. Для большинства мхатовцев — первая встреча с новой генерацией театральных режиссеров.
Ставя «Мещан», Серебренников, как и герои пьесы Горького, сам оказался в центре поколенческого конфликта, развернувшегося в театре вообще и во МХАТе в частности. Но даже наиболее негативно настроенные критики признавали, что после этой еще во многом противоречивой работы мхатовские актеры будут существовать по-новому: и в классике, и в немногочисленных к тому времени современных пьесах.
Что писали про «Мещан»:
«Современность Серебренникова ведь не только в том, что он микширует старый театр с новым и вообще все со всем. Она еще и в том, что «Мещане» Горького были, грубо говоря, «про жизнь», а у Серебренникова про театр, и только»
Зинцов О. Немного уважаемый шкаф. Ведомости, 04.03.2004
«Вовсе не предложенная театром пьеса Горького увлекла режиссера, но возможность посредством ее создать собственную театральную мифологию, знак нового времени <…> Серебренников сделал тот единственный ход, который необходим сегодня и ему, и МХАТу: он рассказал историю про то, как легко можно вступить на территорию, заказанную не одному поколению режиссеров великим творением Товстоногова, как эффектно, просто и естественно можно соединить на мхатовских подмостках старое и новое, психологи-чески мотивированное и не мотивированное ничем, кроме логики режиссерских фантазий»
Карась А. Где тонко, там и рвется. Российская газета, 10.03.2004
«На самом деле тут совсем другой конфликт — между стилем, вне которого старшее поколение не мыслит свое театральное бытие, и нынешним многостильем. Это самое многостилье (в одежде, в дизайне, в искусстве) вообще есть знак времени, и словом «авангард» его не обзовешь. Ибо авангардист, как и революционер, всегда хочет поменять одни правила на другие, свято веря в важность этих самых правил. Серебренников верит в то, что придумывание правил — тоже игра. Он стал едва ли не главной фигурой нынешнего театрального поколения именно потому, что овладел цветистым многостильем лучше и бесстрашнее других»
Давыдова М. Играй, а то проиграешь. Известия, 10.03.2004
2004-2005
В начале сезона Олег Табаков объявил об изъятии из названия театра буквы «А» — академический. Таким образом он обозначил желание избавиться от советского прошлого и вернуть театру название, данное ему когда-то отцами-основателями.
Осенью на основной сцене один за другим появились еще два спектакля по классике — «Тартюф» Нины Чусовой, признанный критиками едва ли не худшей постановкой театра, даже по сравнению с «Гамлетом в остром соусе», но все же не снятый с репертуара. Отчасти потому, что сам Табаков играл в нем роль Тартюфа, отчасти — из-за интуитивного понимания, что даже такая аляповатая и на первый взгляд бессмысленная прививка новым искусством пойдет на пользу застоявшемуся театру.
Вторым стал «Король Лир» знаменитого японца Тадаси Судзуки, смешивающего традиции театра но с традициями русского авангарда. Экзотическое для мхатовской сцены зрелище лишний раз доказывало, что русские актеры с трудом овладевают формой, но зато наполняют ее собственным (иногда противоречащим замыслу) содержанием.
В основном же этот сезон МХТ был заполнен спектаклями Малой и Новой сцен, в разной мере удачными. МХТ безусловно вернул себе интерес публики, но вот обнаружить систему в действиях его худрука критике того времени не удавалось, что легко объяснимо с позиции сегодняшнего дня: новая режиссура была в стадии формирования, и Табаков по-прежнему опирался более на интуицию, нежели на четкий репертуарный план.
Важные события:
18 сентября на Малой сцене вышел спектакль «Изображая жертву» — еще одна пьеса братьев Пресняковых в постановке Кирилла Серебренникова. В каком-то смысле эта премьера стала началом раскола театральной среды. Герой пьесы — современный Гамлет по имени Валя (Петр Кислов, впоследствии — Максим Блинов), чьего отца то ли правда убил будущий отчим, то ли парню это привиделось, — выбирает странную работу: изображать жертву во время следственных экспериментов. В финале на сцене появляется капитан милиции (Виталий Хаев), разражающийся 10-минутным шекспировским (по трагическому накалу) монологом о бессмысленной жестокости молодых, играючи убивающих друг друга. Вопрос «Откуда вы, нах, сюда прилетели?» — то немногое, что можно цитировать из этого монолога, не опасаясь штрафа. Однако каждое нецензурное слово в нем было на своем месте, зал стонал от хохота, спектакль-аттракцион пролетал со свистом и заканчивался стоячей овацией. Придя на прогон, Олег Табаков и Анатолий Смелянский дружно сошлись во мнениях: монолог на месте, ни о каком «осквернении священных подмостков нецензурной бранью» речи не идет. Однако наиболее консервативная часть публики думала по-другому.
Что писали про «Изображая жертву»:
«В «Терроризме» рассуждения о том, что каждый из нас «немножко террорист», звучали жалко и неубедительно. В «Изображая жертву» Пресняковы взяли реванш. Монолог милиционера — первый за долгие годы момент, когда на сцену вышли нормальные человеческие проблемы сегодняшнего дня. Театр оказался соразмерным человеческому опыту. Он впервые попытался задать себе те же проклятые вопросы, которые занимают его зрителей. Зрители разразились овацией. Что-то подобное, наверное, переживала публика в Театре на Таганке в лучшие его годы»
Никифорова В. Непоследняя жертва. Эксперт, 28.06.2004
«Вряд ли сегодняшний зрительный зал всерьез проникся темой, если бы подобный монолог произнесли высоким штилем. Но в спектакле «Изображая жертву» именно в этом месте искреннее единение публики и сцены достигает максимального градуса. Так что отцам-основоположникам нет причин вертеться в гробу»
Должанский Р. МХТ поставил следственный эксперимент. Коммерсант, 20.08.2004
23 декабря на основной сцене сыграли еще одну премьеру Серебренникова — «Лес» по пьесе Островского был посвящен памяти знаменитого «Леса» Всеволода Мейерхольда.
Действие пьесы было перенесено в богатый партийный санаторий брежневских времен. Роскошная Наталья Тенякова в роли Гурмыжской изображала вдову преуспевающего советского чиновника, влюбившуюся в простого юношу Буланова (Юрий Чурсин). К финалу юноша, явно делавший карьеру по партийно-комсомольской линии, произносил монолог, отчетливо напоминающий инаугурационную речь президента.
Как и предыдущие работы Серебренникова, спектакль был набором аттракционов, на этот раз скрепленных единым обличительным пафосом. И все же первое время после премьеры он казался эстетически неоднородным (так, например, Дмитрий Назаров — Несчастливцев существовал в совершенное иной манере, чем Наталья Тенякова и прочие мхатовцы). Со временем шероховатости сгладились: «Лес» стал одним из главных хитов табаковского МХТ, очевидно опередившим время и предвосхитившим многое в нашем театре. Так, например, можно утверждать, что без «Леса» в МХТ не появились бы спектакли Константина Богомолова. Помимо прочих достоинств, «Лес» оказался еще и долгожителем: он идет с аншлагами и по сей день.
Что писали про «Лес»:
«… в том-то и штука, что разбитый на номера спектакль сливается в конце концов в единое целое, режиссером продуманное и прочувствованное, и мысли вызывает отнюдь не веселые, несмотря на гомерический хохот, то и дело возникающий. Трудно выговаривается — уж больно затрепанно и пошло звучит, но тут, знаете ли, о судьбе страны задуматься вынуждают»=
Зайонц М. К лесу — задом, к зрителю — передом. Итоги, 11.01.2005
«За мхатовскими приключениями Кирилла Серебренникова следить делается все любопытнее. Внятный режиссерский почерк и изобретательность по части мизансцен в один миг сделали Серебренникова persona grata для всяческих московских театров, но в последние два сезона этого постановщика едва ли не приватизировал смекалистый продюсер Олег Табаков, в руках которого Серебренников пристрастился к классике. Через год после неоднозначных горьковских «Мещан» режиссер взялся за пьесу Островского «Лес», достигнув при этом куда более значительных успехов»
Ситковский Г. Дети зубров твоих не хотят вымирать. Газета, 27.12.2004
«Специфически российская бенефисная манера игры в сочетании с принципами театрального европейского авангарда (только слепой не заметит, что в сценографическом решении этого спектакля переночевали Кристоф Марталер вместе с его верной союзницей Анной Фиброк) и создают особый стиль Кирилла Серебренникова, вокруг которого театральная общественность не устает ломать копья, словно забыв, что наличие своего стиля само по себе есть синоним таланта»
Давыдова М. К «Лесу» передом. Известия, 27.12.2004
«Первый за много лет российский спектакль, в котором последовательно и внятно озвучен обличительный пафос»
Зинцов О. МХТ нашел корень. Ведомости, 11.01.2005
2005-2006
Сезон затишья. В здании театра шел ремонт. Видимо, из-за этого значимых премьер вышло немного. Миндаугас Карбаускис, ставший неофициальным заместителем Табакова в его «Табакерке», выпускал теперь спектакли в подвале на улице Чаплыгина. Один из них — «Похождение», как и «Дядя Ваня», формально принадлежа «Табакерке», игрался на большой сцене МХТ.
МХТ продолжал поиск своих режиссеров, авторов и актеров. На Малой сцене среди прочего вышли спектакли «Живи и помни» Владимира Петрова по рассказу Валентина Распутина и «Возвращение» Юрия Еремина по рассказу Андрея Платонова. Оба спектакля порадовали любителей хорошей прозы вниманием к слову, но событиями не стали — для этого требовался качественно новый уровень режиссуры. Зато Дарья Мороз — Настена в «Живи и помни» — впервые заявила о себе не как симпатичная старлетка, а как серьезная актриса.
Важные события:
7 октября 2005 года на Малой сцене впервые показаны «Господа Головлевы» Кирилла Серебренникова. Роль Иудушки сыграл Евгений Миронов. Один из самых мрачных и трагичных спектаклей режиссера оставался в репертуаре МХТ до 20 июня 2016 года.
Что писали про «Господ Головлевых»:
«Поскольку на московские сцены в этом сезоне косяком пошли кассовые комедии положений, есть смысл поздравить МХТ с искусством. Сложносочиненным, длинным, не играющим со зрителем в поддавки и интересным даже в своих несовершенствах и противоречиях. «Господа Головлевы» наследуют не двум хитам прошлого сезона, поставленным Кириллом Серебренниковым в МХТ («Лес» и «Изображая жертву») и принятым зрителями и критикой на ура, а спорным и сильным горьковским «Мещанам» из сезона позапрошлого»
Должанский Р. Идиотушка, Коммерсант, 8.10.2005
«Кирилл Серебренников создал моралите времен братьев Пресняковых: отказываясь от всякого подобия психологизма, он рассказывает о жизни Антихриста среди нелюдей. Евгений Миронов сыграл в новом спектакле Кирилла Серебренникова Иудушку Головлева. Точнее говоря, он сыграл анти-Мышкина, создав в МХТ жуткого двойника своего экранного героя….
Давыдова М. Блуждание по вертикали. Эксперт, 17.10.2005
14 декабря 2005 года на основной сцене вышел «Гамлет» — первая мхатовская постановка Юрия Бутусова, главные роли в которой сыграли питерские «менты». В «Гамлете» Михаил Трухин, Михаил Пореченков и Константин Хабенский перевоплощались в трех дворовых пацанов, которых развела жизнь, сделав одного Гамлетом, другого Полонием, а третьего Клавдием.
Остается добавить, что отношения с Шекспиром, особенно с «Гамлетом» (вспомним историю постановки Гордона Крэга), у МХТ традиционно не складывались. На этом фоне спектакль Бутусова, кое-что позаимствовавший у знаменитого «Гамлета» Някрошюса, все же кажется более удачей, чем поражением. Спектакль ушел из репертуара из-за гибели игравшей Гертруду Марины Голуб в сентябре 2012 года.
Что писали о «Гамлете»:
«Бутусов играет на том поле, которое выбрала нынешняя — и особенно московская — культурная, так сказать, действительность: на поле эстрадного шоу. Этот жанр занял почти все культурное поле и выплеснулся за него — он царит в политике и обществе на месте несметного числа драм и, что уж тут молчать, трагедий, в том числе и национальных. <…> И это страшно, точно и остроумно разом — когда Клавдий (Хабенский) навязывает Гамлету (Трухину) расхожий фарс, картинно читая монологи о «нашем любимом сыне». И то, что «отец» и «сын» в данном случает ровесники, — только усиливает нужный эффект»
Зарецкая Ж. Наши в Эльсиноре. Вечерний Петербург, 15.09.2006
«Публика сегодня приходит в театр развлекаться, и ее развлекают по первому разряду. Ничего не поделаешь, таков «Гамлет» нашего времени»
Шимадина М. Тень мента Гамлета. Коммерсант, 16.12.2005
«Гамлет» Бутусова, нет сомнений, рассказывает о нашем времени, о поколении, не на словах знающем, что такое террор и насилие. <…> Но и стихия эта игровая, карнавальная не только для сценического эффекта тут придумана, а еще и потому, что без нее в наши дни и в самом деле никуда не деться. <…> Тут стоит сказать, что далеко не все сейчас к смыслу прорваться хотят, иным и формы красивой вполне достаточно, но к Бутусову, по-моему, это не относится. Смысл его разодранного в клочья «Гамлета» в том, что одному из выросших вместе мальчиков убить легко, а другому — нет. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что этого мало»
Зайонц М. Три товарища. Итоги, 19.12.2005
7 апреля 2006 года на основной сцене сыграли «Похождение» Миндаугаса Карбаускиса. Официально спектакль назывался «Похождение, состав-ленное по поэме Гоголя «Мертвые души» и был прописан в Театре-студии на улице Чаплыгина. Чичикова играл Сергей Безруков, Собакевича — Борис Плотников, а Плюшкина — Олег Табаков. Справиться со звездной командой и не превратить спектакль в серию репризных выходов молодому режиссеру вроде бы удалось. Но не до конца.
Что писали про «Похождение»:
«В спектакле Карбаускиса, сыгранном на сцене МХТ, мы не обнаружим ни глубинного трагизма «Мертвых душ», ни гоголевского мистицизма, просвечивающего сквозь словесную ткань поэмы, ни знаменитых «лирических отступлений», но что-то, не позволяющее забыть об их наличии, все-таки имеется. Например, пластика Сергея Безрукова (Чичиков) <…> Не то перед нами одна из крыс, приснившихся Городничему, не то «трясущийся, хилый бесенок с жабьей кровью», исконный враг и мучитель Гоголя, о котором писал в своем эссе (1944) Владимир Набоков, — а ведь секунду назад персонаж Безрукова лучился поддельным (но сколь похожим на натуральное!) обаянием»
Соколянский А. Гоголь-allegri. Время новостей, 27.04.2006
«Табаков играет здесь Плюшкина, что само по себе смешно, однако артисту и этого мало, и он поддает жару <…>. Была ли у Карбаускиса идея — вот вопрос. Всего Гоголя вместить в свой двухчасовой спектакль он и не пытался, лирика «Мертвых душ» его не увлекла, он увидел в них сатиру, сатиру и представил. Весьма изобретательно и по больше части остроумно. <…> Дороги представлены чавкающей грязью на авансцене, по которой шлепают в резиновых калошах герои спектакля. Ну а дураки (персонажи гоголевские) разыгрывают быстро сменяющие друг друга сценки чистого, без примеси, гротеска»
Зайонц М. Куда ж несешься ты? Итоги, 17.04.2006
«Миндаугас Карбаускис и художник Сергей Бархин придумали «Похождение» как инфернальное путешествие Чичикова из грязи в князи. Грязь, совершенно буквальная, толстым слоем лежит по всей авансцене, так что ходить по ней можно только в валенках с калошами, надетыми поверх обычной обуви. Остальное пространство сцены отрезано обшарпанной стеной. Оставив валенки в грязи, Чичиков открывает дверь и заходит в пустой дом Манилова; стена при этом уезжает в сторону, но за ней оказывается точно такая же, скрывающая дом Собакевича, где, разумеется, будет то же самое <…>. Упрощенная Дантова схема, круги ада в разрезе. Что будет за последней дверью, можно, в принципе, уже догадаться, но трюк впечатляет — они живые! Они стоят в клубах пара, фыркают и жуют сено. На них нет всадников, но откуда эта тройка явилась, спрашивать излишне»
Зинцов О. Адом наперед. Ведомости, 10.04.2006
2006-2007
В театре продолжается ремонт. Так что первую премьеру основной сцены — «Примадонн»Кена Людвига в постановке Евгения Писарева — в октябре выпускают в Театриуме на Серпуховке. Основная сцена МХТ должна открыться к Рождеству.
На Малой выходит спектакль Марины Брусникиной «Тутиш», в режиссуре пробует себя актер Олег Тополянский — на Новой сцене появляется его «Танец альбатроса». В конце сезона Юрий Еремин выпускает на основной сцене «Женщину с моря» по пьесе Ибсена. Спектакль снят после нескольких показов. Табаков продолжает неустанный поиск, в ходе которого и появляются «Примадонны»: худрук МХТ по привычке собирает в своем театре все мало-мальски яркое, что выходит в Москве. Предыдущий спектакль Евгения Писарева «Одолжите тенора» по пьесе того же драматурга — очень успешная комедия, вышедшая в Театре им. Пушкина. Табаков приглашает Писарева поставить комедию в МХТ. Премьера продолжает линию «Номера 13», оказывается вполне успешной (спектакль и сегодня остается в репертуаре), но дает очередной повод говорить о том, что МХТ занят откровенно коммерческой продукцией.
23 апреля 2007 года на Малой сцене выходит премьера «Человека-подушки». Это первая (и до сих пор единственная) постановка пьесы Мартина Макдонаха в МХТ. Примечательно, что для воплощения Кирилл Серебренников выбирает один из самых экстремальных сюжетов ирландца и превращает его в один из самых искренних и виртуозных своих спектаклей. На сайте театра постановка, и сегодня остающаяся в репертуаре, названа «первым в истории МХТ триллером с элементами арт-хоррора».
Что писали про «Человека-подушку»:
«В интерпретации режиссера Серебренникова и сценографа Николая Симонова сюжет не утратил ни черного юмора, ни мрачной, в духе Эдгара По, поэзии, но приобрел черты исповедальности. О том, что творчество — тяжкий крест, о нравственной ответственности художника писать как-то неловко, но спектакль вышел именно об этом. <…> одержимый творчеством, но еще не познавший славы Катуриан, как его играет Анатолий Белый, явное alter ego самого драматурга, долгое время писавшего в стол»
Шендерова А. Кирилл Серебренников приглашает на казнь. Коммерсант, 12.05.2007
«Вряд ли ироничный Серебренников мог не почувствовать тонкую самопародию, упрятанную внутрь этой до смешного серьезной пьесы. <…> чем неправдоподобнее и истошнее тут играют в гестапо, тем подлиннее кажутся страдания главного героя, который в сущности и есть главная удача этого спектакля»
Давыдова М. Дети на сцене играли в гестапо. Известия, 14.05.2007
«Если вам станут рассказывать, что Кирилл Серебренников выпустил психологический триллер и организовал на малой сцене МХТ театр жестокости, не верьте. В спектакле «Человек-подушка» по пьесе Мартина Макдонаха К. С. предстает режиссером чувствительным, готовым всякий час над вымыслом облиться слезами, хотя бы и кровавыми»
Зинцов О. Расскажи нам о зеленом поросенке. Ведомости, 15.05.2007
2007-2008
Ремонт в театре продолжается, причем под все более пристальным вниманием Следственного управления УВД.
По результатам ревизии в декабре 2007 года Следственное управление УВД по ЦАО г. Москвы возбудило уголовное дело — пока еще не о незаконном использовании средств, выделенных на ремонт, но о незаконном использовании федерального имущества. Но производство по нему было приостановлено на том основании, что следствию «не удалось установить лиц, подлежащих уголовной ответственности». До пика скандала, связанного с ремонтом, еще далеко. Однако ремонт, конечно же, оттягивает у худрука время и энергию. В театре выходит ряд премьер, но репертуарной политики в них не просматривается. Если не считать политикой выпуск «Конька-Горбунка» — мюзикл по сказке Ершова Евгений Писарев стремится превратить в праздник для детей и взрослых, во время которого зрители смогут насладиться уникальными техническими возможностями, появившимися у театра после ремонта.
Среди других премьер — «Белый кролик» на Малой сцене, первая мхатовская постановка Евгения Каменьковича по неизвестной в России комедии американки Мэри Чейз. Изящная пьеса и остроумный замысел не воплотились в успешный спектакль. Еще одна премьера на Малой сцене тоже связана с попыткой Табакова привлечь в МХТ режиссеров среднего поколения — это «Сорок первый. Opus Posth» Виктора Рыжакова. Для режиссера, в 2001-м открывшего нашему театру драматурга Вырыпаева, спектакль стал первым в длинном перечне его мхатовских работ. Однако заметным событием спектакль, в котором была предпринята попытка реанимировать давний рассказ Бориса Лавренева силами недавних выпускников Школы-студии МХАТ, не стал.
Важное событие:
15 мая 2008 года на основной сцене впервые сыгран «Конек-Горбунок» (сохраняется в репертуаре). Сказку Ершова переписали братья Пресняковы, декорации делал Зиновий Марголин (его постановочное решение публика тут же окрестила «черно-земным Уилсоном»). В итоге Евгений Писарев сделал спектакль для семейного просмотра, в котором каждый зритель мог найти свое. Вдобавок Алексей Кортнев, писавший к спектаклю стихи, учел многие российские реалии, в том числе и недавние выборы, на которых президентом страны избран Дмитрий Медведев. «Ну, теперь мы поживем / Под царем да под конем: / Где один не совладает, /Там управятся вдвоем», — пела в финале массовка под аплодисменты зала.
Что писали про «Конька-Горбунка»:
«Это единственная в нынешнем сезоне премьера на большой сцене МХТ. И, пожалуй, самая громкая — по силе звука и по количеству светских персонажей в партере. <…> Олег Табаков давно мечтал, чтобы в театре появилось зрелище для семейного просмотра. Оно вроде бы появилось, но пока напоминает большой универмаг: тут — политическая сатира и соленые шуточки для пап и мам; там — полеты в небеса для младшего школьного возраста, здесь — гламурные танцы Царь-девицы (Ирина Пегова в образе знойной турчанки) для девочек-подростков»
Шендерова А. Ход коньком. Коммерсант, 17.05.2008
«Редкий случай, когда массовку не хочется называть массовкой. Лихо работает ансамбль, где на равных бегают, поют, пляшут как студенты, так и уже известные молодые артисты, сериальные звезды <…>. Без единого дыхания такого ансамбля спектакль имел бы другой вид. Занавес не успевает закрыться, а публика уже орет «браво!». Такое было только на «Номере 13».
Райкина М. Конек-Горбунок в стране дураков. Московский комсомолец, 19.05.2008
2008-2009
Ремонт в театре подходит к концу, а тем временем скандал вокруг средств, выделенных на ремонт, нарастает. Главными фигурантами дела становятся замдиректора театра Олег Козыренко и Игорь Попов. В июне 2009-го Попов арестован по подозрению в мошенничестве.
Тем не менее в театре выходит несколько значительных премьер.
В декабре 2009 года на Малой сцене выходит «Крейцерова соната» с Михаилом Пореченковым в главной роли. Постановка Антона Яковлева не отличается большими художественными достоинствами, но слава Пореченкова такова, что Малый зал уже не вмещает его поклонниц. «Крейцерову сонату» переносят на основную сцену. Спектакль остается в репертуаре и сегодня.
Весной на основной сцене выходит «Пиквикский клуб» Евгения Писарева, но режиссеру не удается приблизиться к успеху «Конька-Горбунка».
27 февраля 2009 года на Малой сцене играют «Киже» — «сочинение Кирилла Серебренникова и Алексея Сюмака по рассказу Юрия Тынянова «Подпоручик Киже». Сложный спектакль, тяготе-ющий к жанру современной оперы, становится прологом к синтетическим постановкам, основанным на работе с современными композиторами, художниками, перформерами etc., линию которых Серебренников продолжит потом на проекте «Платформа» и в Гоголь-центре.
Что писали про спектакль «Киже»:
«Спектакль родился во время вынужденной паузы в репетициях «Трехгрошовой оперы», которую Кирилл Серебренников готовит для Большой сцены театра. Замышлялся как передышка — а разросся хоть и не в слишком длинное, меньше двух часов, но сложносочиненное и изощренно придуманное зрелище…; «Киже» в МХТ имени Чехова местами выглядит так, как будто это написал Гоголь, а местами — даже Достоевский»
Должанский Р. Гамлет на пустом месте. Коммерсант, 5.03.2009
«Спектакль «Киже» можно считать второй частью дилогии Серебренникова о России. Первой был «Юрьев день». В фильме попавший в российскую глубинку столичный юноша бесследно исчезает среди снегов, а его мать вязнет и растворяется в той же, позаимствованной у Босха, но приправ-ленной родным колоритом трясине, что затянула сына. В спектакле в ней тонет и «русский Гамлет» Павел I. Босховские же монстры разыгрывают интермедии на стихи Карамзина и Баркова. Чтобы сгустить морок, слово «подпоручик» из названия убрали, так что слово «киже» становится нарицательным и кажется символом этой трясины»
Шендерова А. Кирилл Серебренников погружается в русский морок. infox.ru, 4.03.2009
2009-2010
Уголовное дело о хищениях в МХТ списано в архив 6 декабря 2010 года «в связи с примирением сторон» и «по обращению» худрука Олега Табакова. Генеральная прокуратура дважды отказывается утвердить обвинительное заключение в отношении Игоря Попова, Олега Козыренко и Евгения Якимова. В итоге обвинения в мошенничестве переквалифицированы на обвинения в превышения должностных полномочий.
Заметной премьерой становится «Иванов» в постановке Юрия Бутусова (премьера состоялась 14 ноября 2009 года). Время в спектакле Бутусова точно течет вспять в поисках той точки невозврата, в которой мертвеет душа Иванова (Андрей Смоляков). В «Иванове» одну из лучших своих ролей сыграл Игорь Золотовицкий (Лебедев). Спектакль продол-жает линию обновленной классики. В декорациях Александра Боровского есть прямая перекличка со знаменитым «Ивановым» в постановке Олега Ефремова и в декорациях Давида Боровского (там деревья из сада проникали в дом Иванова, ветви прорастали в его кабинете, в спектакле Бутусова Боровский-младший намеренно оставляет на сцене только пни от тех деревьев).
Вспомним также «Обрыв» в постановке Адольфа Шапиро с великолепной игрой Ольги Яковлевой, Станислава Любшина, Анатолия Белого (премьера 10 апреля 2010 года). И «Вассу Железнову» в постановке Льва Эренбурга — пьесу, которую в МХТ им. Чехова никогда не ставили, в отличие от МХАТа им. Горького (премьера 23 марта 2010 года). На заглавную роль Эренбург пригласил Марину Голуб, которая всегда считалась актрисой комедийной и острохарактерной. Здесь же она сыграла по-настоящему трагическую роль, ставшую для нее фактически последней (если не считать короткого участия в спектакле «Он в Аргентине»).
Самой яркой премьерой сезона стала «Трехгрошовая опера» в постановке Кирилла Серебренникова (он же стал художником по костюмам, ради которых специально привозил из Лондона винтажные вещи, точно переняв традицию основателей МХТ, которые ездили покупать старые вещи. Музыка Курта Вайля была сохранена до последней ноты, включая зонги, написанные в качестве приложения, для участия в спектакле был привлечен Московский ансамбль современной музыки (за дирижерским пультом — Александр Маноцков). Диалоги перевел и адаптировал к современности Святослав Городецкий, зонги — Юлий Гуголев и Алексей Прокопьев.
Позже, когда Кирилл Серебренников возглавит Гоголь-центр, живое музыкальное сопровождение станет обязательной частью всех его спектаклей. Как викторианская Англия Джона Гэя превратилась у Брехта в Берлин 1930-х, так у Серебренникова город «Трехгрошовой оперы» обрел черты современной Москвы с нищими (которых Пичем призывал работать по системе Станиславского) и ментами-рэкетирами. Впрочем, спектакль включал в себя много планов — от злободневных карикатур до библейских мотивов. Роль Мекки-Ножа, помилованного вестником, похожим на всадника Апокалипсиса, и уходящего вдаль по вертикальной дорожке, сыграл Константин Хабенский.
Что писали про «Трехгрошовую оперу»:
«Кирилл Серебренников, взявшись за «Трехгрошовую оперу», явно задумался над тем, как прописать «Чайку» эпического театра (так называют пьесу Брехта) в театре с чайкой на занавесе»
Алла Шендерова. Криминальные таланты. «Коммерсант», 1.09.2009
«Хабенский-Мэкки — бандит-романтик, время которого сгинуло с приходом новой эпохи. Конечно, и он не чужд цинизма, но гибнет как раз тогда, когда решает сменить «ветхие одежды» карманника-виртуоза на респектабельность банкира. Его Мэкки слишком ярок для того мира, в котором имена и свойства людей можно узнать не по ним самим, но лишь по биркам и содержимому их пиджаков»
Алена Карась. Шаг по отвесной стене. «Российская газета», 31.08.2009
3 и 4 мая 2010 года в МХТ им. Чехова показан беспрецедентный спектакль, который изначально не планировался как репертуарный, хотя человеческих, художественных (да и финансовых) ресурсов в него было вложено больше, чем во многие премьеры, — «Requiem. К 65-летию окончания Второй мировой войны» в постановке Кирилла Серебренникова. Эти показы резко диссонировали с репетициями военизированного парада на Красной площади, которые проходили одновременно. Пока по Тверской ехали танки и ракетные установки, в МХТ поминали погибших на русском, немецком, польском, японском, английском, французском, почти исчезнувшем идише. О своей войне говорили Олег Табаков, Джереми Айронс, Мюриель Маетт, Мин Танака, Даниэль Ольбрыхский, Яков Альперин, Алла Демидова, Владимир Епифанцев, Лиза Арзамасова, Ханна Шигулла. «Реквием» написал композитор Алексей Сюмак, за дирижерским пультом стоял Теодор Курентзис. Все собранные от продажи билетов средства пошли на закупку специального медицинского оборудования для Социально-реабилитационного центра при Московском доме ветеранов войн и вооруженных сил.
2010-2011
17 августа 2010 года Олег Табаков встретил свое 75-летие, отметил же его в ноябре, когда во всех театрах уже начался сезон. Состав зрительской аудитории юбилейного зала (от Светланы Медведевой и Сергея Нарышкина в царской ложе до студентов на галерке) доказывал, что Олег Табаков — вполне себе объединяющая национальная идея.
В начале сезона театр продолжил военную тему: на Малой сцене вышел камерный по форме и важный по сути спектакль «Прокляты и убиты» по роману Виктора Астафьева в постановке Виктора Рыжакова (премьера 5 сентября 2010 года, жанр — «Несостоявшийся концерт»). Выстроенный вокруг эпизода с показательным расстрелом двух братьев, сбежавших из лагеря призывников «к мамке» попить молока, во многом переведенный на язык пластики и даже трагической клоунады, рассказанный вчерашними студентами («застольный период» они провели в казарме вместе с режиссером), спектакль о жертвах собственного режима стал продолжением поминальной молитвы по всем невинно убиенным.
В этом сезоне стартовал проект «Впервые на русском», который начался с французской драматургии (2010 год был перекрестным годом «Россия—Франция», а сейчас, всего лишь спустя 8 лет, нам остается только вздыхать о перекрестных культурных годах). Куратором проекта стал Анатолий Смелянский, руководителем — Кирилл Серебренников. С актерами МХТ над современной французской драматургией работали пять французских режиссеров: Марк Паньян взял незаконченную пьесу Жана Жене «Отель Сплендид», Паскаль Рамбер работал над собственной пьесой «Предел любви», Филипп Шемен — над «Несвоевременным визитом» Копи, Бриджит Жак-Важман — над «Кругами. Сочинениями» Жоэля Помра, а Кристиан Бенедетти — над Savannah Bay Маргерит Дюрас. Некоторые из этих эскизов стали впоследствии полноценными спектаклями. А сам проект «Впервые на русском» получил продолжение в следующих сезонах с немецкими, испанскими, финскими и норвежскими пьесами.
Важное событие:
Спектакль, прописанный в Театре п/р Табакова, но поселившийся в МХТ, — «Околоноля» Кирилла Серебренникова по повести Натана Дубовицкого (псевдоним Владислава Суркова — к моменту премьеры говорили: «по слухам»). Чтобы попасть в зал, зрителям надо было пройти по коридору, выложенному из корешков книг (именно такие издания хранятся дома у боль-шинства из нас) — точно переступить в себе через какое-то нравственное начало. Что и делал главный герой спектакля Егор Скороходов в исполнении Анатолия Белого.
Что писали о спектакле «Околоноля»:
«Буквально попирая сотни и сотни книг: Шолохова и Горького, «Капитал» и «Сопромат» — всю бумажную классику советских библиотек, мы приближаемся к лаборатории нового алхимика, где из крови и денег, спермы и подлости, жадности и гордыни творится новый «опиум для народа», интеллектуально-криминальное чтиво»
Алена Карась. Вмерзнуть в смерть. «Российская газета», 17.01.2011
«Дубовицкий наделил Егора экзистенциальным и очень гамлетовским страхом перед небытием (кажется, что и автор, и герой становятся по-настоящему искренними лишь тогда, когда начинают говорить об этом страхе), но в финале книги даровал своему alter ego некий свет в конце беспредела. В спектакле никакого финального света нет. Сложность, даровитость, метафизическая задумчивость протагониста не могут отменить его душевной черноты. Страшноватый инфернальный мир тут не причина безнравственности главного героя, а его следствие. Alter ego автора — не порождение этого мира, он — его творец (с маленькой буквы). Он согласно спектаклю заслужил лишь вечный мрак и вечный холод. Не сильный. Где-то околоноля»
Марина Давыдова. Холод в темноте. «Известия», 17.01.2011
Но еще задолго до премьеры «Околоноля» в мастерских МХТ начались репетиции спектакля по повести Прилепина «Санькя». Кирилл Серебренников делал его со студентами своей мастерской в Школе-студии, задумав его как вторую часть дилогии о сегодняшней России — именно так режиссер предлагал называть спектакли «Околоноля» и «Отморозки». И даже собирался отказаться от выдвижения на «Золотую маску», поскольку на нее номинировали только спектакль по Прилепину. В мастерских МХТ спектакль сыграли всего пару раз (на одном из показов побывал инициатор создания партии «Другая Россия» Эдуард Лимонов), после чего он был перенесен на «Платформу».
2011-2012
Накануне начала сезона театр потерял Ию Саввину, а в ноябре того же года из жизни ушел Вячеслав Невинный.
Первой премьерой стала постановка «Мастера и Маргариты» венгерского режиссера Яноша Саса, который уже инсценировал роман у себя на родине. Уверенной рукой Сас провел актеров сквозь основные вехи романа, избежав концептуальности и творческого риска и сведя постановку к иллюстрации.
А под конец сезона булгаковскую тему закольцевала «Зойкина квартира» в постановке Кирилла Серебренникова (премьера 9 июня 2012 года). Он же выступил и сценографом, построив продуваемую всеми ветрами времени белую коробку, в которой невозможно отгородиться от окружающей действительности, и поселил в ней инфернальную сестру Фирса — персонаж по имени Квартира с фигуркой бывшей балерины (Татьяна Кузнецова). Обольянинова с его полуплачем-приговором — «эта власть создала такие условия, при которых порядочному человеку существовать невозможно» — на премьере играл приглашенный Алексей Девотченко (после его трагической гибели эта роль окончательно перешла к Федору Лаврову). «Зойкина квартира», в которой (как это часто бывает у Серебренникова) конец эпохи НЭПа рифмовался с сегодняшним днем, подводила черту под ярким (пусть даже кислотно-ярким) отрезком времени на пороге серо-коричневого единообразия и безвременья.
Важные события:
В этом сезоне на сцене МХТ им. Чехова выпустил две премьеры Константин Богомолов. «Событие» по пьесе Набокова — тот случай, когда режиссер не добавил от себя ни буквы к тексту, доказав, что он прекрасно работает и в психологическом, и в постмодернистском, и в фантасмагорическом ключе. Однако вернул «Событие» в контекст происходящего, из которого Набоков его намеренно убрал. Случившийся контекст неслучившегося события, реальность, посреди которой герои фальшиво разыгрывают собственные жизни, — это крепнущий фашизм Германии конца 1930-х годов.
Что писали о спектакле «Событие»:
«Тема театра, тема исполнительства собственной жизни прорывается почти в каждой сцене, актеры будто подчеркивают эту театральную отстраненность, иронизируют над ней, ни на секунду не забывая о публичности своих переживаний. Все они по-театральному прекрасны и по-человечески отвратительны, как бывают отвратительны само-влюбленные и циничные псевдохудожники, псевдоинтеллектуалы, превратившие свою жизнь в цепь сплошных имитаций»
Ксения Ларина. Страшная история. The New Times, 5.03.2012
«Впрочем, самое важное послание режиссера заключено вовсе не в том, что в уголках быта всегда таится эксцентрика, и не в том, что страх разрушает эту семью и оживляет все ее «скелеты в шкафу». Богомолов понимает, что пьеса Набокова нуждается в очень важной внешней «раме». Режиссер придумывает эту раму, оттолкнувшись от времени создания пьесы. Набоков написал «Событие» в конце 30-х, и хотя в тексте никаких упоминаний трагических событий нет, режиссер имеет полное право поместить частную жизнь обычных людей в атмосферу надвигающегося фашизма — как в фильме «Кабаре».
Роман Должанский. Навстречу ужасу. «Коммерсант», 29.02.2012
Другим знаковым спектаклем Константина Богомолова, где прошлое прорастает в настоящем, стал «Год, когда я не родился» по пьесе Виктора Розова «Гнездо глухаря» (премьера в мае 2012 года). Режиссер показал, из каких комсомольцев-активистов-карьеристов брались нынешние высокопоставленные чекисты, прибравшие к рукам страну. Олег и Павел Табаковы сыграли здесь отца и сына Судаковых — слепоту старости и немой бунт юности.
Что писали о спектакле «Год, когда я не родился»:
«Спектакль поставлен по пьесе Виктора Розова «Гнездо глухаря», действие которой происходит в 1978 году. Драматург тогда чутко уловил затхлую атмосферу начавшегося застоя, фальшь двойных стандартов, к которой приспособились родители, обретшие кое-какое материальное благополучие, и в которой задыхаются их дети, рожденные в вегетарианские времена без иммунитета. Сейчас принято повторять, что эти самые времена возвращаются. Константин Богомолов, ставит ли он «Чайку», Wonderland-80 или «Лира», настойчиво повторяет, что они никогда не кончались. Розовская семейная драма дала ему возможность предъявить неопровержимую систему доказательств. И на бытовом, и на историческом уровне»
Мария Седых. Яростный винтаж. «Итоги», 28.05.2012
«Если называть вещи своими именами, то «Гнездо глухаря», поздняя пьеса Розова, действие которой разворачивается в 1978 г., рассказывает об убийцах, прелюбодеях, ворюгах и лжецах. Зять (Анатолий Голубев) партийного бонзы (Олег Табаков) грешит с дочкой еще более высокопоставленного начальника в целях карьерного роста, а жену (Дарья Мороз) отправляет в абортарий, принуждая выскоблить нежеланный плод. Именно этот убитый до рождения ребенок по замыслу режиссера и есть безмолвный, безымянный рассказчик, от чьего имени ведется повествование. Все как у Бродского: «Слава тем, кто, не поднимая взора, шли в абортарий в шестидесятых, спасая отечество от позора!» Здесь, правда, речь о 70-х»
Глеб Ситковский. Груз 1978. «Ведомости», 30.05.2012
2012-2013
В начале сезона Олег Табаков принял на должность помощника художественного руководителя Константина Богомолова и отпустил «на руководящую должность» Кирилла Серебренникова, который стал худруком Гоголь-центра
Главной датой сезона стало 150-летие Константина Станиславского. Ей посвятили международную конференцию, на которую приехали многие ведущие режиссеры мира и прямые потомки Константина Сергеевича, и международный фестиваль студенческих школ в Школе-студии МХАТ. Но главным событием юбилейных торжеств стал спектакль Кирилла Серебренникова «Вне системы», который был сыгран один раз 17 января 2013 года, в день рождения основателя МХТ. В пьесе Михаила Дурненкова не было ни одного авторского слова — только цитаты из документов, писем, дневников, служебных записок, записей репетиций. В ролях современников и соратников Станиславского — ведущие мастера отечественной сцены, отобранные так, чтобы между действующими лицами и их исполнителями возникали судьбоносные рифмы и пере-клички. На сцене не было лишь актера в роли Станиславского, звучали только его слова в исполнении Анатолия Белого. «Вне системы» положил начало новому жанру «датских» спектаклей-акций, постав-ленных для единственного показа, основанных на документах и призванных осмыслить и по-новому прочувствовать историю театра. Такими стали «Сто лет: Камерный театр» по пьесе Елены Греминой в Театре им. Пушкина и «Солнце всходит» по пьесе Михаила Дурненкова в постановке Виктора Рыжакова, показанный уже после смерти Олега Табакова.
29 сентября 2012 года состоялась премьера спектакля «Он в Аргентине» в постановке Дмитрия Брусникина — это его последняя режиссерская работа на сцене МХТ. Пьесу «Он в Аргентине» Людмила Петрушевская пообещала Брусникину на похоронах Романа Козака. С ней он пришел к Ие Саввиной, которая уже болела и не выходила на сцену, но новая работа словно бы вернула ей силы. После смерти Саввиной Дмитрий Брусникин предпринял новую попытку поставить спектакль. В новой версии роль престарелой губернской прима-донны Дианы Евгеньевны играла Роза Хайруллина. Роль сестры-хозяйки базы отдыха «Актер» репетировала Марина Голуб. В этом составе спектакль был показан только два раза. Голуб трагически погибла в автокатастрофе. Но уникальная работа Розы Хайруллиной не давала режиссеру похоронить спектакль. В считанные недели он ввел в него свою бывшую ученицу Юлию Чебакову. Несмотря на поистине роковую историю создания, этот спектакль остается в репертуаре театра.
Из камерных спектаклей стоит вспомнить «Новые страдания юного В.» по пьесе Ульриха Плёцдорфа в постановке Василия Бархатова. Негромкая и даже по-своему задорная трагедия невстречи отца и сына разворачивалась на фоне гэдээровского безвременья, так похожего на советское, и запомнилась актерскими работами Евгения Миллера и Александра Молочникова.
Важное событие:
Самым резонансным событием сезона (и, как потом оказалось, не только его одного) стал спектакль Константина Богомолова «Идеальный муж. Комедия» по Оскару Уайльду (премьера состоялась 10 февраля 2013 года). Репетируя Уайльда, Богомолов раздал немало интервью, признаваясь, что вскоре выпустит самый важный для себя спектакль — «самый мой». В эту работу он вложил весь свой сарказм и все отвращение, которые вызывали у него «бомонд» и «элита», ее «скрепы» и идеалы, бизнес-проекты и «песни о главном». Тут были тошнотный шансон, навязчивая и вредная, как майонез, реклама, липовая религиозность, плач о народе от бывших сталинских соколов, власть, которая замахнулась на бессмертие. Досталось и классикам — хоть Окуджаве, хоть Чехову (точнее, не им самим, конечно, а их опошленным, выхолощенным интерпретациям), а скука провинциальных барышень (дорвавшихся до Москвы, Москвы и прожигающих жизнь в салонах и ресторанах), которым так хочется «рЫботать», сразу стала мемом.
Что писали про спектакль «Идеальный муж. Комедия»:
«Разъясним сразу: «сочинение Константина Богомолова по произведениям Оскара Уайльда», как оно обозначено в афише, к вынесенной в заглавие пьесе имеет отношение далекое. К «Идеальному мужу» здесь добавлены «Портрет Дориана Грея» и «Фауст» (и наверняка еще что-то, что я не углядела). А также: отрывки из «Трех сестер» Чехова, сцена на балконе из «Ромео и Джульетты», стихотворение Верочки Полозковой, реклама майонеза «Ряба». Слегка раздражающая эклектичность этого действия соответствует эклектике нынешнего гламура, комфортно совмещающего православную церковь, экипировку BoscoSport, шансон, антиквариат, молекулярную кухню, горные лыжи, властную вертикаль, телепрограмму «Максимум», Лазурку, патриотизм вкупе с пригорюнившимся в кафе интеллигентом, сетующим словами трех сестер, что вот ужо, погодите, все станет не так, как сейчас. Иногда реалистичность этого уподобления даже зашкаливает»
Анна Наринская. Суд публики. Коммерсантъ-Weekend, 15.03.2013
«Идеальный муж» (как и почти все спектакли Константина Богомолова) походит на необъятный коллаж. Сильнее всего в данном коллаже действуют именно куски, с мясом выдранные из реальности Москвы-2012: вот усыновляемый Лордом (под деловитые вопросы чиновницы: «Вам мальчиков или девочек?») сирота Вася поет фальцетом «С чего начинается Родина? С церквушки над тихой рекой» в новейшей версии отца Артемия Владимирова. Текст абсолютно подлинный. Изначально переслащенный до фальши, до пародии — со сцены МХТ он звучит убийственно. Органичный микст гламура, уголовщины, бесстыжего патриотического сюсюканья и псевдоправославия зол и точен»
Елена Дьякова. На красные башни родного Содома. «Новая газета», 13.02.2013
«Идеальный муж. Комедия» вскоре становится спектаклем опасным. В 2014-м и 2015-м его пробуют сорвать так называемые православные активисты из движения «Божья воля», а в 2018-м — активисты печально известного движения SERB.
Между этими двумя нападениями «Идеальный муж. Комедия» был с большим успехом показан на Венском фестивале Wiener Festwochen-2016.
2013-2014
С началом сезона на театральной сцене появилась проза рано ушедших из жизни кинодраматургов Петра Луцика и Алексея Саморядова — «Сказка о том, что мы можем, а чего нет» в инсценировке Михаила Дурненкова и постановке Марата Гацалова (предпремьерные показы прошли в июне). Для этого криминально-мистического сюжета художница Ксения Перетрухина (еще одно новое для МХТ имя) придумала пространство из четырех милицейских закутков — так, что зрители не могли видеть действие целиком, а могли только догадываться, что происходит за пределами их выгородки.
Вслед за Луциком и Саморядовым театр, возглавляемый самым читающим худруком, открыл для себя драматургию Ивана Вырыпаева («Пьяные» в постановке Виктора Рыжакова, премьера 4 апреля 2014 года) и многослойную прозу Натальи Ключарёвой («Деревня дураков», постановка Марины Брусникиной, премьера 26 ноября 2014 года).
Небольшой детский репертуар МХТ пополнился стильным «Удивительным путешествием кролика Эдварда» по сказке Кейт ДиКамилло в постановке Глеба Черепанова (премьера 28 ноября 2013 года), где кролик Александра Молочникова похож одновременно на персонажа компьютерной игры и самовлюбленного подростка. Вслед за «Кроликом» тот же режиссер поставил «Контрабас» Патрика Зюскинда на Константина Хабенского (премьера 1 марта 2014), зачем-то превратив историю об одиночестве, таланте восприятия и бездарности творца в криминальный триллер с членовредительством.
Важное событие:
Главной премьерой сезона стали «Карамазовы» в постановке Константина Богомолова (премьера состоялась 26 ноября 2013 года). Между Олегом Табаковым и Константином Богомоловым начались серьезные разногласия. Богомолов, не соглашаясь с замечаниями худрука, отказался вносить в спектакль изменения и даже объявил об уходе из театра, но в итоге они нашли компромисс, а спектакль до сих пор остается в репертуаре театра.
Что писали о спектакле «Карамазовы»:
«Карамазовы» не о русской жизни спектакль, как может поначалу показаться. Он вообще — о жизни. О ее таинственном движителе. Этот спектакль не просто ерником и постмодернистом поставлен, он поставлен еще и «русским мальчиком», решающим конечные мировые вопросы. Карта звездного неба, по слову классика, у Богомолова и впрямь исправлена. Просто исправлена дошедшим до отчаяния атеистическим сознанием. Только Иван Карамазов дожил до глубоких седин. И его встреча с чертом происходит в конце жизни. Именно тут, в самом финале, макабрическая картина мира обретает у Богомолова окончательную пугающую ясность, а на карту звездного неба нанесены последние штрихи.Из речи черта ясно вытекает, что движитель у мира один. И это он сам — черт. Черт-созидатель, черт-труженик, черт-работник. Никакой иной силы, заставляющей распускаться клейкие зеленые листочки, нет. Его усилиями вертится Земля и рождаются дети. Он выходит на авансцену и под аплодисменты зала (а зал готов у нас хлопать в ладоши, чуть заслышав знакомую мелодию) поет «Я люблю тебя, жизнь».Буквально каждая строчка Ваншенкина, исполненная наивного оптимистического пафоса, обретает тут новый, зловещий смысл. Выбор у мира один — между черным небытием и не божественной отнюдь, а именно чертовой комедией, которую мы тут все ломаем по его сценарию»
Марина Давыдова. Карамазовы и ад. Colta.ru, 29.11.2013
«Главное достоинство «Карамазовых» — Игорь Миркурбанов: Федор Павлович Карамазов, он же Черт. Парадоксальным образом именно этот бесовский тандем в исполнении так ярко возвратившегося на нашу сцену актера заставляет вспомнить о богоискательстве. Ни больше ни меньше. Федор Павлович, владелец питейных заведений, пьяница, богач и чуть ли не главный спонсор церкви в Скотопригоньевске, видит насквозь ее прогнившую суть, становясь ее главным прокурором и осознавая свою правоту, оплаченную так недешево. <…>Тем разительнее отличается от него Черт — спокойный, точно переступивший границу, за которой осталась надежда»
Ольга Фукс. Хроника скотского времени. «Современная драматургия»
2014-2015
Владимир Машков второй раз вступает в ту же реку коммерческого успеха, выпустив новый вариант своего самого кассового спектакля «Номер 13» по комедии положений Рэя Куни (премьера новой версии — 21.01.2014). Теперь он называется «Номер 13D», несколько актеров переходят в новую версию (в частности, неподражаемо пластичный Леонид Тимцуник в роли мертвого тела). Но все-таки этот спектакль — копия, продолжающая делать кассу.
К концу сезона на основной сцене выходит спектакль «Мефисто» по роману Клауса Манна в постановке Адольфа Шапиро (премьера 17 апреля 2015 года). Режиссер не ищет тут новые формы и даже не откры-вает новые тексты (фильм Иштвана Сабо никто не забывал), но внятно напоминает цену согласия между творцом и диктатором. Главную роль в спектакле играет Алексей Кравченко. В следующем сезоне он продолжит тему предательства самого себя и сыграет заглавную роль в «Макбете» польского режиссера Яна Кляты (премьера 18 апреля 2016 года) с Розой Хайруллиной в роли Дункана и Игорем Хрипуновым в роли леди Макбет.
Важные события:
На Малой сцене Александр Молочников ставит антивоенное кабаре «19.14». Предложение от Французского культурного центра поставить спектакль о Первой мировой войне успешный молодой актер и в хорошем смысле авантюрист (проехал автостопом через четыре африканские страны, в разгар событий на Майдане рванул туда в одиночку с фотокамерой, чтобы стать свидетелем происходящего) получил, как ни смешно, сыграв в «Соломенной шляпке» (спектакль Тома Буве прошел в МХТ всего несколько раз в рамках проекта «Французский театр. Комедии» и был снят с репертуара). Актер засел за исторические книги и стал сочинять свой первый режиссерский спектакль. Потом будут другие его исторические постановки — «Бунтари» и «Светлый путь. 2017», они тоже вызовут и интерес, и споры. Но первый спектакль оказался лучшим. Молочников увлек драматургов Александра Архипова и Всеволода Бенигсена, поэта Дмитрия Быкова, который написал несколько зонгов. О войне высказалось не то поколение, которое через нее прошло, и не то, для которого она стала отдаленным прошлым. А поколение, которому выпало жить в предчувствии новой войны, буквально дышащей в лицо, и знать — война может стать (да что там — уже становится) его судьбой.
Что писали о спектакле «19.14»:
«Представление, сочиненное на Малой сцене Художественного театра, — единственное, чем отметилась театральная Москва к столетию знамена-тельной катастрофы. В Европе в этом году теме Первой мировой посвящают пьесы, спектакли и целые фестивали. В России — почти тишина, что неудивительно: для тех, кто учился в советской школе, Первая мировая — нечто, предшествовавшее Великой Октябрьской революции, а для большинства (судя по опросам) из тех, кто учился в пост-советской, — вообще непонятно что, тема неясная и неизученная. Зато нетабуированная, свободная от сакрализации, а значит, обращение к ней не грозит гарантированными обвинениями в оскорблении чьих-то чувств»
Роман Должанский. Кабаре военного времени. «Коммерсант», 28.10.2014
«Александра Молочникова, кажется, не столько вдохновлял роман Ремарка «На западном фронте без перемен», сколько горький и пацифистский фильм молодого Кубрика «Тропы славы». По крайней мере, когда вернувшийся с фронта глуповатый француз Жан (Артем Быстров) поет финальную песенку о войне, его ноги пускаются в истерический канкан, тем более страшный, чем менее их хозяин понимает, где был и откуда вернулся»
Алена Карась. Напрасные герои. Российская газета, 22.10.2014
«Спектакль начинается вовремя по московским меркам — в начале восьмого, а точнее, ровно в 19.14 на сцене появляется конферансье (Артем Волобуев) в красном костюме, жилетке-чешуе и с пластырем на лбу, под которым обещано неприличное слово. Конферансье паясничает на злобу дня, задирает зрителей, шутки его становятся все злее и опаснее, и почти невзначай в его болтовню вползает тема Первой мировой — чем вам не развлекуха, уважаемая публика, вы же все съедите? Конферансье этот крайне неприятен — ну просто не конферансье, а Азазелло какой-то. Черт из табакерки, бог из машины, гад-главнокомандующий, дух войны, тасующий людские судьбы — этому погибнуть, тому свихнуться. И текст у него вначале какой-то странный, дешевый — трэш, а не текст. Но за фиглярничанием скрывается такая печаль, которую рождает только знание — этот мир не исправить и не спасти»
Ольга Фукс. На Восточном фронте без перемен. «Экран и сцена», 30.11.2014
Главное событие сезона (да такое, что дошло до английской королевы Елизаветы, и она прислала письмо) было связано с главным человеком МХТ им. Чехова. Олег Табаков сам выбрал пьесу для своего будущего юбилея (к черту предрассудки!) — «Юбилей ювелира» Николы Маколифф — и на постановку позвал Константина Богомолова, с которым чуть не расстался в прошлом сезоне. Поручив Богомолову репетировать спектакль, тихую и тонкую работу об уходе, о своем предназначении, о театре и жизни, между которыми уже стерты границы, Олег Табаков режиссировал собственный уход, выбрав для себя роль умирающего мастера-ювелира. С таким же диагнозом. Огранку его работы довершили изумительно точная Дарья Мороз и Наталья Тенякова, сыгравшая квинтэссенцию королевского достоинства.
Что писали о спектакле «Юбилей ювелира»:
«Признаюсь: Олег Табаков поразил меня в этой роли. Не мастерством, конечно, — хотя актеров такого уровня мастерства сегодня почти не осталось. Просто он играет эту роль так, как будто до нее ничего не было. Он невероятно сосредоточен. Сводит свое знаменитое обаяние к минимуму. Говорит негромко и не торопясь, что подчеркивает особенность момента. Его герой вообще как будто не боится смерти — причем он вовсе не мудрец или стоик, а обычный человек с чувством юмора («а мы тут морфием балуемся…»). Ни одной слезливой ноты — ни когда разговаривает по телефону с сыном, ни когда одевается к приходу королевы. Кроме того, Табаков в этом спектакле просто идеальный партнер: он играет так, как будто специально хочет уйти в тень и предлагает зрителям: «Посмотрите на этих женщин, на этих актрис! Не правда ли, они великолепны?»
Нина Агишева. «Когда холодные воды-годы смыкаются над головой…» Блог Санкт-петербургского театрального журнала, 7.03.2015
2015-2016
В этом сезоне и Константин Богомолов, и Александр Молочников выпустили свои новые работы, где выступили не только режиссерами, но и авторами текстов. Молочников в соавторстве с драматургами Александром Архиповым и Михаилом Идовым выпустил рок-квартирник «Бунтари», посвященный декабристам, народовольцам и даже рок-музыкантам 1980-х: обреченные попытки поменять все сразу, рывком (и надорваться навек) роднят этих, казалось бы, далеких друг от друга персонажей. Этот спектакль вписывается в ряд документально-игровых постановок о безвременье и бьющемся в нем человеке, соседствуя с давней «Казнью декабристов» Камы Гинкаса в МТЮЗе и недавними «Жизнью за царя» питерского Театро ди Капуа и свердловским «СашБашем». Очень любопытный и энергичный, он, однако, не стал столь безоговорочной победой, как «19.14».
Под конец сезона в МХТ выходит премьера давно устоявшегося творческого тандема — Dreamworks по пьесе Ивана Вырыпаева в постановке Виктора Рыжакова (20 мая 2016 года). Его жанр создатели определили как «голливудский фильм», но это была, конечно, попытка найти новый язык для разговора о чувствах и чувствительности современного человека.
Что писали о спектакле Dreamworks:
«Иван Вырыпаев неизменно остается верен себе, разве что все больше уходит в многословие, велеречивость и эксплуатирует возможности литературных игр с банальностью, а Виктор Рыжаков по-прежнему умудряется расслышать в его творчестве гул и боль сегодняшнего дня, отыскать этому несоответствию чувств и фраз гипертрофированную, задевающую за живое, царапающую подсознание сценическую форму. В Dreamworks, как и в «Пьяных», соратниками режиссера выступают художники Мария и Алексей Трегубовы, отчего ощущение, что две эти постановки складываются в дилогию, только усиливается. Временно вырываясь из состояний измененного сознания, пробиваясь сквозь дурман — в «Пьяных» это алкоголь, в Dreamworks же наркотики и буддизм — действующие лица задаются вечными вопросами бытия, сформулированными то по-детски примитивно и в лоб, то по-взрослому казуистически-витиевато»
Мария Хализева. Человек чувствующий. «Экран и сцена», 28.05.2016
«Используя набор ситуаций и список действующих лиц, которые будто взяты напрокат из некоего усредненного телесериала, Вырыпаев моделирует особую реальность. Если читать пьесу, что называется, на голубом глазу, текст вызовет отторжение — а что еще может вызвать многословная проповедь любви к ближнему и прочих прекрасных чувств? Но Dreamworks — феномен все-таки не идейный, а филологический …;. Клишированно-обезличенная речь из субтитров словно сама себя мучит, все время бродит вокруг да около и обнаруживает невозможность прорваться хоть к какой-то истине»
Роман Должанский. На потребу реплики. «Коммерсант», 13.05.2018
В спектакле Константина Богомолова «Мушкетеры. Сага. Часть первая» от «Мушкетеров» Александра Дюма и даже кинохита Юнгвальда-Хилькевича осталось еще меньше, чем от убитого в богомоловской версии снарядом Вадима Роже на поле брани. «Мушкетеры», которых нормальный советский ребенок читал запоем в детстве, стали для режиссера отправной точкой в это самое советское детство, откуда он родом.
Что писали о спектакле «Мушкетеры. Сага. Часть первая»:
«Если говорить о ближайшем литературном родстве, то в «Мушкетерах» органично соединяются французский абсурдизм и московский концептуализм: «Король Убю» Альфреда Жарри встречает «Мифогенную любовь каст» Сергея Ануфриева и Павла Пепперштейна. От первого — черный фарс, хулиганство и по-детски переиначенные нецензурные слова (la bite на русский переводится как «фуй»). От второго — густой галлюциноз, в который превращается игра со впитанными в детстве знаками современного фольклора — массовой культуры. Поэтому ангелом смерти у Богомолова работает Карлсон, он же Рошфор (Сергей Чонишвили), Пугачева влюбляется в Бибера (Ирина Петровна, конечно же, постаревшая королева советской эстрады), а Костя-Наденька носит точь-в-точь такую же меховую шапку, как Барбара Брыльска в главном советском новогоднем фильме»
Олег Зинцов. Советское детское. «Ведомости», 6.12.2015)
«Мушкетеры» — вызов на дуэль, перчатка, брошенная в харю миру патриархальных ценностей, воспетому Дюма. Недаром начинаются они с похорон отрезанного члена. Миледи здесь — восставший из мертвых и поменявший пол мушкетер Вадик, кардинал же — бесполое существо, бюрократ в костюме с галстуком и юбке (пардон, сутане), подобно вагнеровскому Альбериху, отвергший любовь ради власти. Но Атос, Портос и Арамис не лучше ничем: бывшие то ли «афганцы», то ли «чеченцы», но по любому больше братки, чем братья по оружию. Д’Артаньян, который здесь жалкий и трогательный провинциал-нацмен, Дмитрий Артанян из солнечного Краснодара, нужен им как салага-новичок — садистам-старослужащим»
Антон Долин. Куда вас, сударь, к черту занесло. «Сноб», 02.11.2015
2016-2017
В начале сезона театр попробовал силы в редком для себя жанре мюзикла — Алексей Франдетти выпустил «Гордость и предубеждение» на музыку американского композитора Питера Экстрома (мировая премьера состоялась 24 сентября 2016-го). С этим композитором он выпустил «Рождество О’Генри» в Театре им. Пушкина и получил «Золотую маску».
Константин Богомолов обратился к драматургии Вуди Аллена, чей парадоксальный юмор и проницательность всегда очень любил. Кроме того, Богомолов доказал, что Вуди Аллен с его отточенными диалогами очень полезен для той актерской манеры игры, которую он создает от спектакля к спектаклю. На Малой сцене он выпустил «350 Сентрал-парк Вест, New York, NY 10025» (премьера состоялась 26 ноября 2017). Критики приняли спектакль прохладно.
Что писали про спектакль «350 Сентрал-парк Вест, New York, NY 10025»:
«Конечно, ироническое отстранение, дистанция, которую выстраивают актеры по отношению к своим персонажам, — условие необходимое, иначе блестящий текст Аллена превратился бы в унылую мелодраму. И все же нейтральность неменяющейся интонации лишает историю и ритма, и динамики, и разнообразия»
Анна Банасюкевич. В отчаянной попытке остаться вдовой. Lenta.ru, 5.12.2016
На этом аллениана Богомолова не закончилась, и под конец сезона (14 июня 2017 года) он выпускает куда более заметную премьеру по сценарию фильма «Мужья и жены» уже на основной сцене. Для себя в этом спектакле он оставил роль психоаналитика, задающего своим клиентам вопросы из зала.
Что писали о спектакле «Мужья и жены»:
«Скроен этот спектакль настолько виртуозно, что его форма делает содержание сценария Аллена куда более объемным: крошечное движение, неброский жест — и вот одни отношения рассыпались, другие завязались — вроде бы накрепко. Но именно что вроде бы. На экране — спокойные лица интеллектуалов и умников, которые никак не могут договориться о самом простом. Но эти лица трудно увидеть целиком: их все время перекрывают тонкие белые реечки выгородок, отделяющие одну условную комнату от другой (сценограф Лариса Ломакина превзошла саму себя в минимализме). И эта зыбкость картинки — когда никого и ничего толком не разглядеть даже на самом крупном плане — удивительно рифмуется с содержанием вполне бытовой истории»
Алла Шендерова. Законный мрак. Colta.ru, 26.06.2017
Важное событие:
В промежутке между постановками по Вуди Аллену Богомолов выпустил главный спектакль сезона — «Дракона» по пьесе Шварца (10 февраля 2017 года). Свою последнюю роль в нем сыграл Олег Табаков. И в небольшой, донельзя едкой и саркастичной роли Бургомистра он точно исповедался о том, что значит быть большим начальником при власти Дракона. Последнего, точнее, одну из его голов, сыграл Игорь Верник (этого актера Богомолов будто заново открыл для театралов). Дракона у Богомолова олицетворяет типичная семья папа-мама-сын. Меланхоличный и мрачный, переполненный, как водится, многочисленными ассоциациями с культовыми советскими и несоветскими артефактами (фильмы «Летят журавли» и «Пять вечеров», картина Ганса Гольбейна «Мертвый Христос в гробу», которую вспоминает князь Мышкин, «Рио-Рита» и многое другое), спектакль всматривается в трансформацию победившего добра, которое становится злом.
Что писали о спектакле «Дракон»:
«Одна из блестящих идей Константина Богомолова — сделать трехглавого Дракона семьей из трех человек, вместе с чудовищем приходят его насупленная, молчаливая жена и малыш сын. Так что когда всем троим, поставленным на колени, перерезают, точно жертвам сегодняшних религиозных фанатиков, горло, начинается совсем другая история — о тотальном релятивизме, столь же опасном, сколь и неизбежном: борьба добра со злом приводит к тому, что они меняются местами и в конце концов становятся неотличимы»
Роман Должанский. Безблагодатный огонь. «Коммерсант», 02.03.2017
«Еще одно отражение Дракона — Бургомистр: улыбчивый полупаралитик в маразме, выезжающий на каталке с мигалкой — не только карикатура на дряхлую бессменную власть, но и воплощение бесконечно лживой, изменчивой природы ее. Восьмидесяти-летний Олег Табаков переигрывает всех не только в силу своей актерской мощи и легендарного обаяния, здесь играет сама его старость, судьба за плечами, подлинный опыт жизни при разных драконьих головах. Он опутывает зрителя виртуозным бредом, пряча в нем выдержанную логику верноподданничества. Генриха, его сына, провоцирующего отца сплетнями о слабости и беспокойстве Дракона, расспрашивающего о властителе и о шансах Ланцелота, играет Павел Табаков. Обоим ясно, что это допрос, и плетущий лукавый бред отец испыты-вает гордость за цинизм и карьерные успехи сына»
Наталья Шаинян. Гори оно все огнем. Санкт-Петербургский театральный журнал, 27.03.2017