Владимир Машков восстановил в Театре Олега Табакова «Страсти по Бумбарашу». За апгрейдом сценических средств и смыслов постановки следила корреспондент ТЕАТРА. Марина Шимадина.
На Бродвее revival — очень даже легитимный и популярный жанр. Хорошего музыкального материала в мире не так много, чтобы практичные американцы позволили ему кануть в Лету. Для возобновленных мюзиклов даже существует своя, отдельная номинация на премию Tony. И иногда повторные постановки бывают успешнее первых, оригинальных. Так знаменитое «Чикаго» Боба Фосса в 1975 году не получило ни одной премии, а его revival 1996 года собрал целый букет наград.
Можно сказать, что Владимир Машков, успевший поработать за океаном, пошел по бродвейскому пути, возобновляя один за другим легендарные спектакли «Табакерки» – «Матросскую тишину», «Ревизора», и теперь вот – «Страсти по Бумбарашу», которые в новой версии стали больше похожи на настоящий широкомасштабный мюзикл, чем камерная постановка 1993 года в подвале на Чаплыгина. Там были первые опыты начинающего режиссера, здесь чувствуется уверенная рука полководца, привыкшего руководить армиями. Там – доверительный, интимный разговор со зрителем, здесь — масштаб, размах, эпическое полотно. Музыка для спектакля записана ни много ни мало симфоническим оркестром под руководством Сергея Скрипки – и песни Юлия Кима и Владимира Дашкевича, которые раньше в студенческих компаниях любили петь под гитару, тут зазвучали, что называется, во весь рост. Правда, уровень вокала у большинства исполнителей пока сильно не дотягивает до Бродвея. Но театр и не позиционирует спектакль как мюзикл, так что взятки гладки.
Впрочем, основные мизансцены спектакля остались почти в прежнем виде. Главный элемент декорации Александра Боровского – все тот же стол с самоваром, символ родного дома, который захватывают то одни, то другие, и тягают по сцене туда-сюда. Точно так же Василий Иванович (Александр Фисенко) взбирается на него, как на трибуну, в своих бархатных штанах, пошитых из знамени или какого-то транспаранта, также прячутся под его скатертью бандиты, а франтоватые царские офицеры застывают на нем, как на постаменте, в скульптурных позах, хоть сейчас отливай в бронзе. Только всех – и белых, и красных – стало в два-три раза больше. В спектакле занято почти 50 человек, в том числе студенты второго курса Школы Табакова, и этот молодой и хорошо вымуштрованный ансамбль буквально сносит зал своей ураганной энергией. И там, где пока не хватает мастерства, артисты добирают старательностью и энтузиазмом.
Так для главного героя, 20-летнего выпускника Школы Севастьяна Смышникова, эта первая большая роль – роль Бумбараша, явно на вырост. Высокий и статный, он напоминает не Иванушку-дурачка, а скорее Ивана-царевича, но ему пока не хватает внутреннего содержания, чтобы наполнить выстроенный режиссером рисунок роли. Его чуть более старший товарищ Владислав Миллер уже прошел огонь и воду – сыграл главные роли и в «Матросской тишине», и в «Ревизоре» Машкова. Так что в образе Яшки, трогательного и пылкого мечтателя-революционера, который и бомбу не умеет бросить, он выглядит очень убедительно. Хороша и старая гвардия театра в эпизодических ролях белых офицеров – Сергей Беляев, Виталий Егоров, Сергей Угрюмов… Они умудряются выглядеть одновременно браво и комично, распевая иронические куплеты Юлия Кима, где «царь, родина и вера» через строчку рифмуются с «девками в кружевном белье». И кстати, о девках и о белье.
Двух женских ролей на большой спектакль, пусть даже и о гражданской войне, режиссеру справедливо показалось мало, и он ввел в бой еще одну банду – ночных фурий, эффектных амазонок в черных чулках и с золотыми зубами, под предводительством Соньки-атаманши. В этой развязной и роскошной бандерше поначалу невозможно признать Анну Чиповскую, вечную голубую героиню с вишневыми губами и глазами с поволокой. Где пряталась эта блестящая характерная актриса? Почему мы её раньше не видели? В общем, Анна здесь переиграла всех мужиков, а лучшими моментами спектакля стали эпизоды с участием её девичьей шайки. Особенно та сцена, где героиня внезапно встречает своего возлюбленного, поручика Ильина (Евгений Миллер) и вдруг снова становится нежной, слабой и женственной, а её подруги сливаются в упоительном танце с другими офицерами, на минуту поддавшись соблазну – make love, not war.
Кто-то из блогеров назвал «Страсти по Бумбарашу» хоралом, ведь не случайно в названии заложено слово «Страсти…». Но Евангельские мотивы давайте пока отложим, хоть Бумбараш и завершает спектакль отчаянным криком в небеса: «Господи, прости!». Термин «хорал» мне видится более подходящим в буквальном значении – хорового пения, хора. Наверное, главное, что изменилось в новой постановке Машкова тридцать лет спустя – это оптика. Вместо длиннофокусного объектива, дающего прекрасные актерские портреты, он взял более подходящий для большой сцены широкоугольник – и главным героем постановки стал не Бумбараш, не его приятели и враги, а ансамбль – тот самый хор, который, согласно известному афоризму Бродского, гибнет в настоящей трагедии.
Как и в первой версии, спектакль заканчивается почти верещагинским «апофеозом войны», только гора трупов тут в два раза выше. Но если в 1993 году бегство Бумбараша от разнообразных вербовок читалось скорее как попытка частного человека отстраниться, уйти от любой идеологии и политики, попробовать жить своей собственной мирной «хатой с краю», то в 2021-м на первый план выходит именно раскол самого общества на враждующие непримиримые лагеря: красных и белых, патриотов и либералов, прививочников и ковид-диссидентов – да мало ли найдется причин, чтоб достать пулеметы и сабли наголо»!.. И эта эскалация нетерпимости, ненависти и насилия такова, что даже смирнейший и добрейший не имеет шансов сохранить нейтралитет, не взять в руки оружия и не пойти на брата своего.